Кодекс боя - Александер Дарвин

Увидев кровь, Н’Джал поспешно устремился в атаку; он отказался от низкой стойки и провел размашистый правый хук. Мальчик уклонился и ответил быстрым кроссом в живот. Н’Джал глухо охнул и снова ломанул вперед. Золотоглазый ушел в сторону и встретил его быстрым панчем по печени, за которым последовал удар пяткой по подъему стопы.

Пританцовывая на подушках стоп, паренек кружил, делал ложные выпады, и золотистые песчинки в его глазах вспыхивали, попадая под свет.

Зарычав от злости и боли и наклонив голову, Н’Джал снова пошел в атаку.

Его противник поднырнул под свингом и сам провел тейкдаун. Обхватив Н’Джала за колени и налегая всем весом, он попытался повалить гривара. Однако силы были неравны. Н’Джал вырвал ногу из захвата и коленом двинул парню в голову. Удар пришелся в висок, и мальчишка упал на землю.

Спеша закончить дело, пока противник оглушен, Н’Джал нанес мощный удар сверху. Выставленная рука была отброшена, и кулак врезался в окровавленное лицо.

Навалившись сверху и выдавливая из мальчишки дыхание, Н’Джал готовил свое фирменное блюдо: выход в фулл-маунт с последующим добиванием противника.

Мюррей знал: это конец. Н’Джал имеет преимущество в весе и занимает доминирующую позицию, а мальчишка слишком легок и неопытен. Вопрос заключается только в одном: с какими потерями выйдет из поединка золотоглазый юнец.

Мюррей знал Талу и других владельцев круга. Эти люди были печально известны тем, что устанавливали опасно высокие биометрические пороги для своего выводка рабов, не заботясь о том, что это может привести к тяжелым травмам или даже смерти.

Н’Джал торжествовал. Усевшись на живот мальчика, он принялся методично обрабатывать его лицо с явным намерением впечатать голову в пол. Противник изо всех сил старался защищаться, отклоняя голову, хватая Н’Джала за руки, вертясь из стороны в сторону.

Несколько скользящих ударов пришлись по щеке, оставляя полосы крови и грязи. Новая кровоточащая рана открылась над бровью. И все же юнец не запаниковал, он продолжал сопротивляться, используя ограниченное пространство, которое у него еще оставалось.

Н’Джал посмотрел на противника, похоже озадаченный тем, что жертва до сих пор не сломалась. Одной рукой он попытался схватить мальчика за горло, чтобы удержать голову, но тот вырвался – еще одна маленькая победа.

Мюррей взглянул на Талу – тот с ухмылкой наблюдал, как его любимчик наносит удар за ударом поверженному бойцу.

Рыча от злости, Н’Джал ударил сбоку локтем – мальчик успел выставить руки. Второй удар локтем, теперь прямой, наткнулся на сложенные чашечкой ладони. Н’Джал прижал запястье противника к земле и снова ткнул локтем в лицо.

Ровно в тот момент, когда локоть упал и центр тяжести Н’Джала сместился вперед, парнишка толкнул бедра вверх, бросив противника головой к земле, и выскользнул из-под его ног. Сделав сальто вперед, он проворно вскочил на ноги. Лицо его заливала кровь – из носа и глубокой раны над бровью.

Мюррей изумленно покачал головой.

Н’Джал тоже поднялся и направился к сопернику. Но плечи его поникли, и дышал он тяжело, в отличие от мальчишки, который, даже залитый кровью, легко передвигался, пританцовывал, делал ложные выпады, прыгал как кошка и при этом держал безопасную дистанцию.

Серия быстрых лоу-киков, пришедшихся по голени, скорее разозлила большого гривара, чем причинила какой-то вред. Перед каждым ударом парнишка бросал взгляд на то место, в которое целился.

Заметив это, Н’Джал усмехнулся. Поймать ногу, свалить противника – и заканчивай бой. Перехватив очередной взгляд, он, упреждая удар, опустил руку. К его удивлению, кик не состоялся, а вот быстрый кросс угодил в глаз. Н’Джал пошатнулся.

Продолжая атаку и не давая ему опомниться, юнец нанес два джеба в лицо. Н’Джал вскинул руки, защищаясь, и получил боковой справа – в печень.

Мюррею не раз приходилось наносить и принимать вот такие же точно нацеленные удары. Секунда-другая задержки, и тебя пронзает сокрушающая боль, за которой тотчас следует отказ тела реагировать на команды мозга.

Как подкошенный Н’Джал рухнул на землю и поджал ноги.

Мальчишка стоял, пошатываясь над поверженным силачом. Земляной пол под ним быстро пропитывался кровью.

Мюррей взглянул на Талу – тот сидел с хмурым, как у моржа, лицом. Того, что получил Н’Джал, было еще недостаточно, чтобы круг признал поединок законченным.

Паренек, похоже, не мог решить, что делать; он просто стоял с отсутствующим выражением на измазанном кровью лице. Большинство гриваров никаких колебаний себе бы не позволили и, невзирая на Кодекс, довели бы дело до конца. Кик в голову – и точка поставлена. «Прислушался к свету» – вот и все стандартное оправдание бесчестного поступка.

Вместо этого мальчишка опустился рядом с противником на грязный пол, обхватил гривара одной рукой, подтянулся к нему и попытался просунуть руку ему под подбородок.

Н’Джал все еще был в сознании, он отбивался из последних сил, защищаясь от удушающего приема север-юг. Однако окровавленное предплечье все же протиснулось под его головой. Уткнувшись плечом в чужую шею, парнишка сдавил ее; закрыв глаза, он напрягал последние силы.

Н’Джал отключился. Свет наверху потускнел, гроздь распалась на шарики, разлетевшиеся во все стороны.

Мюррей перевел дух; он и не заметил, что позабыл дышать в последнюю минуту боя.

Золотоглазый мальчик победил. Победил одного из личных гриваров Талу, стоявшего намного выше по рангу. В круге ничего подобного не случалось. Здесь сильные всегда одолевали слабых.

С той стороны, где сидела команда наставника Озарка, донеслись приветственные крики:

– Сего! Сего!

Как правило, в ходе таких поединков команды болели не за своего.

Победитель, Сего, попытался встать, но колени подогнулись, глаза закатились, и он растянулся рядом со своим потерявшим сознание противником.

Мюррей допил эль и направился в заднюю часть большой усадьбы.

У двери с украшенной узором рамой стояли два наемника-мерка.

– Я к Талу, – рыкнул Мюррей.

Конечно же, его узнали. Тот, что справа, с нескрываемым восхищением уставился на сделанную рыцарскими чернилами флюкс-татуировку в разрезе рукава. Впрочем, он тут же опомнился и недоверчиво спросил:

– Тебе назначено?

– Нет, но он и так меня примет.

– К боссу никого не допускают без… – начал мерк, но Мюррей уже проскочил между обоими с быстротой, удивительной для мужчины его сложения.

Комната, в которую он вошел, была вся завалена плюшевыми подушками и устлана мягкими коврами. В нишах вдоль противоположной стены стояли мраморные статуи. Золоченые торшеры изливали приглушенный свет, падавший и на рябое лицо толстяка за полированным письменным столом.

– Талу, – обратился к нему Мюррей.

Толстяка, похоже, не удивило появление незваного гостя, за которым по пятам следовали два мерка.

– А, Могучий Мюррей Пирсон! Всегда рад тебя видеть. – Складки под подбородком Талу качнулись волнами, тусклые желтые глаза равнодушно уставились на гостя.

– Босс… он… прошел сам… – Один из мерков шагнул к Мюррею с явным намерением схватить, но остановился, наткнувшись на взгляд, не суливший ничего хорошего.

– Оставьте нас. – Талу махнул рукой, и мерки поспешно удалились.

Причмокнув губами, как голодная