МЁРТВ НАВЕКИ - Charlaine Harris

– Вот деньги на бензин, – сказал высокий человек, вытаскивая бумажник и вручая Арлин несколько купюр. – Мы бы не хотели, чтобы у вас закончился бензин.

– Нет, – сказал мужчина среднего роста. – Мы бы не хотели этого.

– Я позвоню вам на мобильный телефон, который вы мне дали, когда я заполучу шарф, – сказана Арлин. – Мы можем встретиться сегодня вечером.

Два мужчины молча посмотрели друг на друга. – Сегодняшний вечер будет великолепным, – сказал высокий мужчина через секунду или две. – Просто великолепным.

ГЛАВА 5

Подъехав к Граббит-Квик, чтобы заправится, я снова встретила Терри Бельфлера, который заправлял свой пикап.

В кузове сидела его собака породы Катахула – Энни. Несмотря на сильную жару, из-за которой она тяжело дышала, собака с интересом наблюдала за всем происходящим на автозаправке.

И я ее отлично понимала, ведь было очень жарко. Как хорошо, что я дождалась вечера, когда жара немного спала. По крайней мере, асфальт уже не выглядит расплавленным, и нет необходимости дышать с высунутым языком, чтобы как-то охладится.

Я позвала Терри, как только он вытащил заправочный пистолет из бензобака. Он повернулся и, увидев меня, просиял.

– Привет Соки. Как там Сэм? Я был рад увидеть тебя сегодня. Лучше бы я сел за твои столики, а не Эн. Она слишком много разговаривает.

Из всех моих знакомых только он один при виде Эн Норр не хотел выть на Луну.

– Думаю, что завтра он уже выйдет на работу, – сказал я.

– Как это вы оба умудрились одновременно заболеть.

Лишь он один в Бон Темпсе мог произнести это предложение без издевательства в голосе. Сегодня в баре я “подслушала” несколько комментариев по поводу нашего с Сэмом четырехдневного прогула.

– Как поживает Джимми? – спросила я. Терри и Джимми встречались, по крайней мере, я так думала. Сейчас на него было приятно смотреть – подстриженный, причесанный, да и брился он наверно дня два назад. Все эти изменения были заслугой Джимми.

– Отлично, – сказал он. – Я попросил у отца Джимми ее руки. – Рассказав об этом важном событии, он нервно потупил взгляд.

Терри пережил тяжелые времена во Вьетнаме, когда его захватили в плен. Уехал он оттуда со множеством физических и психических расстройств. Я была рада, что он нашел себе кого-то, и гордилась его стремлением поступать правильно.

– И что он сказал? – С искренним любопытством спросила я. Хотя Джимми была немного моложе, чем Терри, я немного удивилась, услышав, что ее отец жив.

– Он сказал, что если дети Джимми не возражают, то и он не против.

– Дети, – сказала я, пытаясь подобрать слова для скользкого момента в разговоре.

– У нее два сына и дочь, им девятнадцать, двадцать и двадцать два, – сказал Терри, и надо отдать ему должное, похоже, что он был этому рад. – У них у всех есть дети. Теперь и у меня есть несколько внуков.

– Значит, они рады тому, что ты станешь их отчимом? – Я расплылась в улыбке.

– Да, – сказал он, краснея. – Они были рады. Их отец умер десять лет назад, хотя, он все равно был жестоким ублюдком. Джимми тяжело пришлось.

Я обняла его.

– Я так рада за тебя, – сказала я. – Когда свадьба?

– Ну. – Он покраснел еще больше. – Вчера мы пересекли границу с Магнолией и там поженились.

Мне пришлось удивиться еще пару раз и несколько раз похлопать его по спине, но люди ждали, когда мы наконец-то освободим им место возле заправочных пистолетов.

Я просто не могла уйти, не приласкав Энни тоже, и не поздравить ее также с приобретением супруга. (Отцом последний помета был Катахула Джимми, наверняка и следующий будет от него тоже.) Энни казалась такой же довольной, как и Терри.

Я по-прежнему улыбалась про себя весь путь домой, пока не остановилась в конце своей подъездной дорожки, чтобы проверить почтовый ящик. Я пообещала себе, что сегодня выхожу в жару последний раз.

И содрогалась при мысли о том, что придется снова выходить из кондиционированного автомобиля. В июле, в семь часов вечера солнце было еще высоко, и так будет еще больше часа. Хоть температура уже не достигала сорока градусов, было очень жарко.

Пока я заливала бензин в бак, пот так и струился по моей спине. Сейчас я могла думать только о душе.

Я даже не просмотрела небольшую стопку писем. Бросив их на кухонный стол, устремилась в ванную, по дороге срывая с себя мокрую от пота одежду.

Через несколько секунд я уже блаженствовала под струей воды. Услышав звонок мобильного, я решила не торопиться и продолжить ополаскиваться. Решив, что наслаждаюсь душем уже достаточно долго, я завернулась в полотенце и включила фен.

Казалось, что шум от нагретого воздуха эхом пронесся по комнатам.

Проходя в спальню, я с гордостью посмотрела на комод. Я знала, что в нем все было разложено по полочкам, так же как и в ночном и туалетном столиках.

Хоть я и не контролировала многого в своей жизни, но, черт возьми, в моих ящиках все было аккуратно разложено. Я заметила, что один из выдвижных ящиков был немного высунут. Я нахмурилась. И привычно затолкнула его на место.

Это была одно из маминых правил, и, хотя она умерла, когда мне было всего семь лет, оно навсегда осталось со мной. Даже Джейсон внимательно следил, чтобы ящики были всегда закрыты.

Я открыла его и заглянула внутрь. В моем ящичке всякой-всячины (чулки, шарфы, вечерние сумочки, ремни) все еще сохранялся порядок, хотя ранее выстроенные в линию шарфы, выглядели не совсем в том виде, в котором я их оставила, а один из коричневых поясов замешался к черным поясам.

Такс. Долгое время я разглядывала содержимое ящика, мечтая о том, чтобы вещи могли заговорить со мной, потом толчком задвинула ящик, на этот раз специально убедившись, что он закрыт полностью. В тихом доме звук удара дерево о дерево прозвучал особенно громко.

Этот большой старый дом, служивший убежищем для Стэкхаусов больше ста пятидесяти лет, никогда не казался пустым, пока в нем долгое время жили мои гости.

После того, как Амелия вернулась в Новый Орлеан из-за долга перед ковеном, я почувствовала, насколько одиноким местом стал мой дом. Но я приспособилась. Потом ушли Клод и Дермот... ушли навсегда. Сейчас я чувствовала себя маленькой пчелкой, мечущейся по пустому улью.

Именно в этот момент я поняла, что мне приятно думать о том, как по ту сторону кладбища проснется Билл, который был совершенно мертв до наступления темноты.

Я ощутила укол меланхолии, подумав о темных глазах Билла, и мысленно дала себе пощечину. Ладно, сейчас я веду себя совсем глупо. Я не собиралась позволять полному одиночеству снова сводить меня с бывшим бойфрендом. И напомнила себе, что до сих пор являюсь по вампирскому обычаю женой Эрика Нортмана, даже если он со мной сейчас не разговаривает.

Несмотря на то, что мне совершенно не хотелось снова обращаться к Эрику по нескольким причинам (основной из которых была моя задетая гордость), я уже устала ждать вестей о том, что же происходит в закрытом вампирском сообществе.

О, конечно же, я представляла, как они будут рады, если у меня появится хороший план чьего-нибудь убийства, но когда мне хочется знать о своих отношениях, ни одна душа ни слова не скажет.

Не то, чтобы мне было горько или как-то еще. Или чтобы я сердилась, или страдала. Или точно знала, что у вампиров есть душа.

Я встряхнулась, как выбравшаяся из пруда собака. Сожаление и нетерпение покинули меня. Мне ли стоит волноваться о душах? Нет. Это забота сил, которые гораздо выше меня.

Я выглянула наружу, чтобы убедиться, что там стоит полная темнота. И прежде чем передумала, взяла сотовый и нажала кнопку быстрого набора номера Эрика. Я должна была сделать это, пока не растеряла все мужество.

– Соки, – ответил он, через секунду после гудка, к моему большому удивлению. В действительности я сомневалась, что он ответит на мой звонок.

– Нам надо поговорить, – сказала я, делая над собой огромное усилие, чтобы голос звучал ровно. – После моего визита в "Фангтазию" я поняла, что ты избегаешь меня. Ты ясно дал понять, что не хочешь, чтобы я приходила в клуб. Предполагаю, что ты не хочешь, чтоб я приходила и к тебе домой. Но ты ведь знаешь, что нам необходимо поговорить.

– Поговорим позже.

Все шло просто ужасно. И не было необходимости смотреть в зеркало, чтобы увидеть каким рассерженным стало мое лицо.

– Лицом к лицу, – сказала я таким тоном, будто выплюнула каждое слово.

Слишком поздно, подумала я. Эта мысль была крайне болезненна. Может было бы лучше просто пустить наши отношения на самотек? Я уже заранее могла всё расписать, если мы будем избегать разговоров.

– Я не могу прийти сегодня ночью, – произнес Эрик. Его голос звучал так, словно он был на Луне, настолько далеким. – На очереди есть люди, которые хотят видеть меня, и мне нужно много всего сделать.

Его голос был по-прежнему пустым. Я позволила своему гневу вырваться наружу так внезапно, как со мной бывает, когда я в напряжении.