Цветы судьбы - Натали Андерсон

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Комната была выкрашена белой краской. Минимум мебели: стол, стул. Посередине, прямо напротив окна, стоял мольберт.

Джейк на секунду прикрыл глаза, вспоминая тот день в парке. Эмма ведь говорила, что любит рисовать, но должна оставить этот предмет, хотя по рисованию у нее был наивысший балл.

Занавески были задернуты, но в комнату проникало достаточно света, чтобы он мог рассмотреть картины, висевшие на стенах; на столе стояли кисти, краски, карандаши и лежала кипа бумаг. Вокруг стола высыхали еще несколько картин. В комнате пахло скипидаром, к которому примешивался запах цветов.

Медленно обойдя комнату, Джейк поразился многогранности таланта Эммы. Рядом с картинами, выполненными в цвете, соседствовали карандашные наброски, больше напоминающие чертежи с четкими, скупыми линиями.

В коридоре послышались легкие шаги. Наверное, ему следовало почувствовать вину – как-никак он вторгся во что-что очень личное, оберегаемое Эммой от посторонних глаз, но Джейк ощущал только восхищение и восторг.

Дверь открылась и закрылась. Он повернулся. Вернувшись из парка, Эмма переоделась. Сейчас на ней было простое платье с тонкими бретельками.

– Что ты здесь делаешь? – справившись с волнением, спросила она.

– Не смог удержаться. Я мысленно представил планировку твоего дома, не понимая, почему ты не используешь самую солнечную комнату как спальню или гостиную, и решил узнать причину.

Эмма не покраснела, как следовало ожидать, а неожиданно побледнела.

– Из разговора в парке, ну еще несколько лет назад, я понял, что ты бросила рисование, – негромко, словно боясь испугать ее, сказал Джейк.

– Бросила, но иногда ходила на внеклассные занятия. Зная нрав моего отца, учительница иногда занималась со мной индивидуально.

– То есть твой отец об этом не знал? – уточнил Джейк.

– Не только он один. Никто не знает.

– Никто? Ты хочешь сказать, что никто до сих пор не подозревает, что ты рисуешь?

– Это мое, личное, – вызывающе вскинула подбородок Эмма.

– Жаль, – проронил Джейк. – Ты прекрасный художник.

– Спасибо. – Она распахнула дверь. – Давай выйдем отсюда.

Джейк посмотрел на Эмму, затем перевел взгляд на стол, заваленный рисунками, на которых были наброски цветов, и, не колеблясь, подошел к нему.

Эмма соображала, как заставить Джейка уйти из студии. Сердце сильно стучало в груди. Джейк не производил впечатления человека, который легко подчиняется чужим приказам, если они идут вразрез с его собственными желаниями. А сейчас он намеренно игнорировал ее и перебирал рисунки на столе. Эмма разрывалась между желанием выдворить его из комнаты и узнать его мнение.

Она никому не говорила о своем хобби, боясь, что ее рисунки могут не понравиться. Приходилось признать, что Джейк был отчасти прав. Она всегда считается с чужим мнением. Что поделать? Ее так воспитали. Именно поэтому Эмма держала свою страсть к рисованию в секрете – она бы не смогла заниматься тем, что любила, если бы ей сказали, что она неважный художник. Это была ее тайная радость и гордость, ее утешение. Рисуя, она отдыхала душой, здесь ничто не ограничивало ее фантазию – она была полновластной хозяйкой и исполнительницей своих замыслов.

– А это что? – вдруг спросил Джейк, раскопав среди рисунков листы бумаги с печатным текстом.

– Моя преподавательница из университета пишет книгу о цветах, вот она и попросила меня нарисовать к ней иллюстрации, – призналась Эмма, раскрыв еще один секрет. – Вообще-то книга посвящена языку цветов, который активно использовался в викторианскую эпоху. Тогда с каждым цветком обязательно что-нибудь отождествлялось, и таким образом дарящий мог сообщить о своих чувствах, не прибегая к словам.

– Учительница, занимающаяся литературным творчеством? Любопытно.

– Вообще-то Маргарет преподает ботанику.

– Все интереснее и интереснее, – заметил Джейк.

– У меня диплом не только экономиста, но и биолога-ботаника, – неохотно сказала Эмма.

– Твоему отцу известно об этом? Нет, конечно же, нет, – сам же поправил он себя. – Иначе об этом знали бы все. Так значит, у тебя два высших образования… или больше?

– Два.

– Понятно, – задумчиво сказал Джейк.

Вряд ли, подумала про себя Эмма. Ведь именно поэтому она не умеет общаться с людьми, особенно с мужчинами. Пока ее однокурсники трепались на перерывах, не зная, чем занять себя во время «дыр» в расписании, она бегала из одного корпуса в другой, не спала ночами, чтобы успевать везде. Вообще-то сначала Эмма планировала поступить на художественный факультет, благо и университет были поблизости, но, так как в школе она бросила курс рисования, об этом можно было и не мечтать. Поэтому Эмма пошла на компромисс и поступила на биологический факультет.

– Тогда ясно, откуда тебе известно название этих цветов по-латыни, – кивнул он на запись, сделанную в углу одного из рисунков, который держал в руках.

– Книга задумывается больше как ознакомительная, а не как учебник, – поторопилась объяснить Эмма. – Эти надписи я сделала для себя.

– Насколько я понимаю, это только наброски, а затем они будут выглядеть как картины на стенах?

– Нет, рисунки, которые лежат на столе, уже готовы. Если издательство одобрит их, они будут напечатаны.

– Ты не думала о том, чтобы устроить выставку своих…

– Нет, – перебила его Эмма. В каждую картину она вложила частичку своей души, часами сидела, добиваясь сходства с настоящими цветами. Малейшая критика в ее адрес ее просто убьет.

– Очень жаль, что ты так решительно настроена, – вздохнул Джейк. – Очень жаль. Кстати, вчера в ресторане ты сказала, что я ассоциируюсь у тебя с красным тюльпаном. Что означает этот цветок?

– Ты держишь список в руках, – выдавила Эмма.

Джейк опустил глаза. По его улыбке она поняла, когда он нашел, что означает тюльпан. Совершенный любовник. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Ты так думаешь?

Страсть, горевшая в глазах Джейка, заставила Эмму забыть о робости, охватившей ее, когда она увидела его в своей студии. Эмма хотела бы отшутиться, но язык ей не повиновался. Молчание затягивалось. Джейк положил листы бумаги на стол и подошел к ней.

– Или, чтобы убедиться, тебе нужно сначала проверить?

Эмма беспомощно смотрела на него, но слова упорно не шли с языка.

– Я так полагаю, что твое молчание означает «да».

Ее рот приоткрылся, но по-прежнему не раздалось ни звука. Джейк привлек девушку к себе. Эмма потянулась к нему, подставляя губы для поцелуя, но он сначала убрал ее волосы, обнажая шею, и поцеловал в чувствительное местечко за ухом, медленно опускаясь ниже. Объятия Джейка стали крепче, и сквозь тонкое платье Эмма чувствовала тепло его ладоней. Там, где касались его губы, горела кожа. Желание вспыхнуло мгновенно, воспламеняя кровь, кружа голову.