Химера - Тесс Герритсен

Бежали секунды, шлем вибрировал, сила взлета, словно неумолимая рука, сдавливала грудную клетку, и вдруг Эмма почувствовала новый приступ страха. Именно в этот момент взорвался «Челленджер».

Эмма закрыла глаза и вспомнила полетную тренировку с Хейзел двухнедельной давности. Они приближались к тому моменту, когда на тренировке все начало выходить из строя, когда им пришлось совершить экстренное возвращение на Землю и когда Киттредж не смог управлять кораблем. Это был критический момент запуска, но она ничего не могла предпринять и надеялась только, что жизнь окажется благосклонней тренировки.

В наушниках она услышала, как Вэнс произнес:

– Центр, это «Атлантис». Даю полную мощность.

– Вас понял, «Атлантис». Полная мощность.

Джек стоял и смотрел вверх. Его сердце учащенно забилось, когда шаттл поднялся в небо. Он слышал треск реактивных двигателей, извергавших двойные фонтаны огня. Выхлопные газы поднимались все выше и выше, следом за яркой точкой, в которую превратился шаттл. Все вокруг зааплодировали. Идеальный запуск, подумали они. Но Джек знал: вероятность неудачи все еще существует.

Вдруг он с испугом понял, что потерял счет секундам. Сколько времени прошло? Шаттл миновал фазу максимального скоростного напора? Джек прикрыл ладонью глаза, силясь увидеть «Атлантис», но смог разглядеть только хвост выхлопа.

Толпа потянулась обратно к машинам.

А Джек продолжал стоять, в страхе ожидая развития событий. Он не увидел страшного взрыва. Не увидел черного дыма. Страшный сон не повторился.

«Атлантис» благополучно покинул Землю и понесся в космос.

Джек почувствовал, что слезы текут у него по щекам, но вытирать их не стал. Они продолжали капать, а он смотрел на рассеивающийся след от корабля, который унес его жену в небо.

Станция

7

Салливан Оби, застонав, проснулся от телефонного звонка. В голове у него били цимбалы, а в рот словно насыпали старых окурков. Он потянулся за трубкой и случайно выбил ее из держателя. Громкий удар трубки заставил его поморщиться. «Да и фиг с ним», – решил он и отвернулся, уткнувшись лицом в чьи-то спутанные волосы.

«Женщина?»

Сощурившись от утреннего света, он убедился: с ним в кровати действительно лежит женщина. Блондинка. Храпит. Он закрыл глаза, надеясь, если он заснет, а потом снова проснется, ее уже не будет.

Но заснуть Салливан не смог. Из упавшей трубки кто-то вопил.

Обшарив край кровати, он нашел трубку.

– Что, Бриджит? – проговорил он. – Что?

– Почему ты не здесь? – строго спросила Бриджит.

– Потому что я сплю.

– Сейчас десять тридцать! Ау! Как насчет встречи с новыми инвесторами? Предупреждаю: Касперу грозит либо распятие, либо повешение.

«Инвесторы. Вот черт!»

Салливан сел и, обхватив голову, ждал, когда отступит головокружение.

– Слушай, брось свою бабенку и подгребай сюда, – велела Бриджит. – Каспер уже повел их в ангар.

– Буду через десять минут, – пообещал Салливан.

Он повесил трубку и встал. Девица не пошевелилась. Оби понятия не имел, кто она такая, но будить ее не стал, решив, что у него все равно нечего красть.

Времени на душ и бритье не было. Он закинул в рот три таблетки аспирина, запил их вчерашним кофе и укатил на своем «харлее».

Бриджит ждала его у ангара. Она и выглядела как самая обыкновенная Бриджит[13] – бодрая, рыжеволосая и с отвратительным характером. К сожалению, иногда со стереотипами приходится считаться.

– Они сейчас уйдут! – прошипела она. – Давай, давай мухой!

– Еще раз – кто они?

– Некие господин Лукас и господин Рашад. Они представляют консорциум из двенадцати инвесторов. Если ты упустишь их, Салли, мы окажемся в полной заднице. – Она замолчала, с отвращением разглядывая Оби. – Черт, мы уже в заднице. Посмотри на себя. Ты не мог хотя бы побриться?

– Хочешь, чтобы я поехал домой? Могу по пути взять напрокат смокинг.

– Забудь об этом. – Она сунула ему в руку сложенную газету.

– Что это?

– Это для Каспера. Передай ему. Давай отправляйся туда и убеди их подписать чек. На большую сумму.

Вздохнув, Салливан вошел в ангар. После раздражающе яркого солнца пустыни в относительной темноте его глазам стало легче. Через некоторое время он увидел трех мужчин, стоявших возле «Апогея II». Двое из них, в деловых костюмах, смотрелись весьма странно на фоне орбитального аппарата, закованного в броню черных плиток теплового экрана.

– Доброе утро, джентльмены! – громко приветствовал их Салливан. – Извините за опоздание, у меня было телефонное совещание. Знаете, это все обычно так затягивается…

Он заметил предупреждающий взгляд Каспера Малхолланда: «Не перегибай палку, придурок».

– Салливан Оби, – представился он. – Партнер господина Малхолланда.

– Господин Оби знает эту МРН[14] до винтика, – сообщил Каспер. – Он работал в Калифорнии с самим Бобом Труэксом.[15] Он может рассказать о системе гораздо лучше, чем я. Мы называем его своим Оби-Ваном.

Посетители и бровью не повели. Это плохой признак, если даже универсальный язык «Звездных войн» не вызывает улыбки.

Салливан пожал руку сначала Лукасу, затем Рашаду и широко улыбнулся, несмотря на ослабевающую надежду. Несмотря на то, что негодование по отношению к этим хорошо одетым джентльменам, в чьих деньгах они с Каспером так отчаянно нуждались, росло в Салливане с каждой секундой. Компания «Апогей инжиниринг», их детище, мечта, которую они лелеяли последние тринадцать лет, могла вот-вот рухнуть, единственное спасение – вложения новых инвесторов. Им с Каспером нужно убедить их на все сто. В противном случае можно спокойно упаковать инструменты и продать корабль в парк аттракционов.

Выразительным жестом Салливан указал на «Апогей II», который походил не на самолет-ракетоносец, а на пухлый пожарный гидрант с иллюминаторами.

– Знаю, корабль кажется неказистым, – признал он, – но на самом деле мы создали самую рентабельную и практичную многоразовую ракету-носитель из всех ныне существующих. Аппарат одноступенчатый, с ракетным ускорителем. После вертикального взлета и подъема на высоту двенадцать километров ракетные двигатели с вытеснительной подачей топлива разгоняют аппарат до четырех Махов при низком динамическом давлении. Это космический корабль многоразового использования, который весит всего лишь восемь с половиной тонн. Он во всех смыслах отвечает принципам, за которыми – мы в это твердо верим – будущее коммерческого космического туризма. Меньше. Быстрее. Дешевле.

– Какой у него подъемный двигатель? – спросил Рашад.

– «Рыбинск РД-38». Это воздушно-реактивные двигатели из России.

– Почему из России?

– Потому что, господин Рашад, между нами говоря, русские понимают в ракетах больше всех в мире. Они разработали десятки жидкостных ракетных двигателей, используя самые современные материалы, которые выдерживают очень высокое давление. К сожалению, в нашей стране со времен программы «Аполлон» был разработан только один жидкостный ракетный двигатель. Теперь это международная индустрия. Мы подбираем лучшие компоненты для наших разработок вне зависимости от того, где их производят.

– А как эта… штука приземляется? – поинтересовался господин Лукас, с сомнением глядя на корабль – пожарный гидрант.

– Это одно из главных достоинств «Апогея II». Как видите, у него нет крыльев. Ему не нужна взлетно-посадочная полоса. Он опускается вертикально, используя парашюты, чтобы замедлить спуск, и воздушные подушки для смягчения приземления. Аппарат может приземлиться где угодно, даже в океане. И снова мы должны поблагодарить русских, потому что позаимствовали кое-какие устройства у старой капсулы «Союз». Она надежно служила не один десяток лет.

– Вам нравятся старые русские технологии, а? – удивился Лукас.

Салливан напрягся:

– Мне нравятся технологии, которые работают. Можете говорить все, что угодно, по поводу русских, но они знают, что делают.

– Значит, то, что у вас получилось, – продолжил Лукас, – это некий гибрид. Смесь «Союза» и космического челнока.

– Очень маленького космического челнока. Пока мы потратили на это тринадцать лет и всего шестьдесят пять миллионов долларов – это очень недорого, если сравнивать со стоимостью челнока. Мы полагаем, что благодаря многоразовому кораблю, при тысяче двухстах запусков в год, вы вернете себе тридцать процентов инвестиций за первые двенадцать месяцев. Стоимость полета – восемьдесят тысяч долларов; цена за килограмм – просто смехотворная: двести семьдесят долларов. Меньше, быстрее, дешевле. Это наш девиз.

– Насколько меньше, господин Оби? Какова полезная грузоподъемность?

Салливан колебался. Здесь они рисковали.

– На низкую околоземную орбиту мы можем запустить триста килограммов полезного груза плюс пилот.