Сказки. Обо всём понемногу - Екатерина Огнева

сад и без спроса ел малину. Мама сначала расстроилась, сказала, что она, должно быть, плохая мать, потом сказала, что вынуждена написать отцу о его поведении. За обедом его лишили десерта, сестры дразнились больше обычного. Так что когда потом его отправили “подумать над своим поведением” в комнату, он собрал все необходимое - перочинный нож, два носовых платка, коробку с печеньем и золотой дублон, подаренный крестной, - и сбежал.

План был прост. Дойти до любого порта, устроиться юнгой на корабль, поплавать там лет десять. Спасти жизнь капитану, прославиться, а потом вернуться домой. К тому времени они точно забудут про дурацкую книгу и всех тамошних королей.

- Амаросо Третий, - бубнил он, распинывая камни, - Амаласуинта Непреклонная, Мельхиоро Самозванец, Эдоардо Кудесник...

У Эдоардо на гравюре в книге был нос крючком и самая высокая корона. Чем-то напоминал гувернантку. Хорошо ему, думал Хоселито, он-то уже умер, а ты сиди теперь и зубри, что он сделал.

Он шел, наверное, уже часов пять, а солнце все стояло в небе. Хоселито оглянулся и увидел верхушки тополей, росших вокруг поместья. Определенно, его кто-то заколдовал.

За поворотом послышался шум, и Хоселито скатился на обочину. Подняв голову над пыльной травой, он смотрел, как мимо идут механизированные водоносы. Они приходили каждый день, обычно утром, но так как этим летом было страшно жарко, то добавился второй раз - после сиесты. Плоские ноги выбивали из дороги пыль, на плечах они придерживали шесты с огромными ведрами. Хоселито сразу захотел пить. Придерживаться плана было трудно, но вот капитана Маррахо бросили же закованным в кандалы в трюме тонущего корабля, а палуба уже горела, и туземцы-людоеды ждали на берегу ближайшего острова, а он же как-то выбрался! Тут Хоселито вспомнил, что и следующий выпуск про капитана он не прочитает, потому что его привезут с почтой послезавтра, а он уже будет в море. Ничего, первое жалованье он потратит на новые выпуски! И купит подзорную трубу, а еще поставит выпивку всей команде, в книгах герои всегда так делают, и потом кто-нибудь обязательно приходит им на помощь, даже если весь остальной экипаж бунтует.

Тут на дороге послышался новый шум. Хоселито пригляделся: это катили цыганские кибитки. Увешанные фонариками, зеркальцами, лентами и всякой утварью, они гремели, когда колесо попадало в очередную яму.

Водоносы шли медленно, так что фургоны остановились, зазвучали гортанные крики возниц.

- Эй! - услышал Хоселито. – Эй, ты, в траве! Ты что, уж-оборотень?

- Нет, - оскорбленно ответил он, - я в порт иду.

Три головы, высунувшиеся из-под мешковины над бортом кибитки, переглянулись.

- А мы на ярмарку, - сказала та голова, что постарше. Ей, наверное, было уже лет двенадцать. - Айда с нами?

Хоселито недолго думал. Внутри точно было прохладней.

- А что за ярмарка? - спросил он уже внутри. Ему показали кроликов в загончике, дали воды, теперь они вчетвером сидели на полу, ели печенье из жестяной коробки и смотрели сквозь цветные стеклышки, которые были стеклышки Миро. Миро и Вассо - два близнеца, кажется, они были одного возраста с Хоселито. Они оба молчали, но Вассо уже как-то смог вытащить у Хоселито перочинный нож. Правда, сразу вернул, Хоселито даже обидеться не успел, только удивился, как ловко у него вышло.

Кайя усмехнулась.

- Да тут, в холмах.

Кайя была самой старшей, но как-то необидно старшей, не то что родные сестры Хоселито.

- Святой Исидор - месяц назад, осенняя - осенью…

- Она маленькая, Ужик, про нее только местные знают.

- Я местный! И меня зовут…

- А ты не говори всем подряд, как тебя зовут. Особенно на ярмарке.

Хоселито привалился к борту кибитки. Качало, точно он уже на корабле. Так он и уснул.

- Приехали. Ужик, вставай.

Кайя отряхнула его бархатную куртку, пригладила волосы.

- И смотри, от нас не отходи, и ни с кем чужим не разговаривай.

Хоселито хотел ответить как отец “здесь всё - мое, чужих нет”, но голос спросонья сел, так что на “всё” он замолчал.

Снаружи было уже темно, на западе небо переливалось закатом, точно перо птицы-феникса. Дети подошли к собравшимся в кружок взрослым. Кайя что-то сказала на их языке полному невысокому мужчине, тот ответил ей, потрепал Хоселито по плечу, и они пошли к холмам, у которых горели огоньки и слышалась музыка.

Хоселито бывал на ярмарках. На больших, где уходили за горизонт загоны с лошадьми, и складывали пирамиды из мешков пшеницы и кукурузы. Отец там вел бесконечные разговоры с очень похожими на него мужчинами, курящими сигары, и совсем не нарядными (не как мама) женщинами в платьях для верховой езды. В первый раз он даже испугался, что не сможет узнать отца, и его увезут жить на другую гасиенду.

На маленьких деревенских ярмарках отец ослаблял шейный платок, пил вино и шутил с местными, а Хоселито убегал с мальчишками висеть на ограде и дразнить быка-чемпиона.

Здешняя ярмарка была небольшой, но очень людной. Горели фонари, свечи на прилавках под пестрыми навесами. Они прошли мимо расстеленной на земле мешковины; там были свалены какие-то медные детали и иногда вспыхивали синие искры. Миро застыл, крутя пальцами рук, точно что-то прикидывал.

- Машины.

У Кайи в голосе звучало презрение. И еще, наверное, легкое опасение.

- Они полезные, - вступился Хоселито.

- Все равно это неправильно. Такие штуки придумывать.

Хоселито стал рассказывать про телефон в городе, как ему дали тяжелую черную трубку, а там внутри был голос тети Исобель, которая жила в столице, но Кайя слушала с таким недоверием, что он замолчал.

- Просто это не наше, - сказала Кайя, - мы по-другому живем. Миро любит про такое слушать, но мы его скоро отвезем к бабке Сусурре, та отшепчет.

Кайя не видела, как Миро независимо повел плечом, и Хоселито захотел, чтобы у него все получилось. Нечестно заставлять переставать что-то любить, ведь так?

По натянутой между двумя столбами веревке пошел акробат. Это было невысоко, но он шел задом наперед, а на середине остановился и стал подпрыгивать, все выше, пока не сделал сальто в воздухе.

- Потом фейерверк будет, - сказал Вассо, и в это было трудно поверить - кто же повезет фейерверк на такую маленькую ярмарку далеко от дороги, но Хоселито очень хотел поверить.

Запахло карамелью. Хоселито оглянулся на прилавок, за которым человек в фартуке тянул бесконечную янтарную ленту. Мастера делали это угощение так, что снаружи