Очищение смертью - Робертс Нора

– Имя есть? – спросила Ева.

– Имя у всех есть.

Он повернулся к ней спиной, дал сигнал, чтобы ему перепасовали мяч. Ева повернулась волчком и мяч перехватила. Ударила его о землю пару раз на пробу, снова повернулась волчком. Ее бросок через голову уложил мяч точно в корзину.

У мальчишки брови поползли на лоб и скрылись под низко надвинутой вязаной шапочкой. Он взглянул на нее с восхищением.

– Киз.

– Ладно, Киз, у кого-нибудь был зуб на Флореса?

Киз пожал плечами.

– Наверное, раз он мертв.

– Вот это ты верно подметил. Знаешь, у кого был на него зуб?

Кто-то из ребят передал Кизу мяч. Он прошелся несколько шагов в дриблинге и заработал три очка, положив мяч в корзину. Потом он поманил согнутым пальцем и, когда ему снова бросили мяч, передал его Еве.

– Ты так умеешь?

Почему бы и нет? Ева измерила взглядом расстояние, сделала бросок. Получилось. Киз одобрительно кивнул и смерил ее взглядом.

– Знаешь ходы, Гроза Плохих Парней?

– У тебя есть ответ на мой вопрос, – холодно улыбнулась Ева.

– Отца Мигеля все любили. Говорю же, он был клевый. Не душил проповедью, сечешь? Знал, как мир устроен.

– Ну и как мир устроен?

Киз снова взял мяч, стильно крутанул его на пальце.

– Куча дерьма.

– Да, куча дерьма, – согласилась Ева. – С кем он тусовался?

– Так ты ходы-то знаешь? – повторил Киз и внезапно перебросил ей мяч.

– Знаю целую кучу, но только не в этих ботинках. В этих ботинках я ловлю плохих парней. Убийц. – Ева бросила мяч ему обратно. – Так с кем он тусовался?

– Да с другими священниками, наверное. С нами тут, с Марком и Магдой. – Он кивнул в сторону здания. – Они тут всем заправляют. С парнями постарше. Они сюда приходят – будто тоже кидать мячи умеют.

– Он с кем-нибудь ссорился недавно?

– Не знаю. Не видел. Мне пора. Не могу опоздать к звонку.

– Ладно, – кивнула Ева.

Опять Киз перебросил ей мяч.

– Надыбай себе шузы, Гроза Плохих Парней, покидаемся.

– Ладно, я об этом подумаю.

Когда Ева взяла мяч под мышку, Пибоди покачала головой.

– Я и не знала, что ты умеешь так здорово класть мячи в корзину и все такое.

– У меня много скрытых талантов. Пошли, отыщем Марка и Магду.

Тут пахло, как в школе, как в любом месте, где дети регулярно собираются в больших количествах. Пахло молодым потом, сладостями и еще чем-то, для чего у нее не было названия. Она называла это «детством». Смутный лесной запах, всегда вселявший в нее легкую оторопь.

Сюда приносили и приводили множество младенцев и едва научившихся ходить детишек мужчины и женщины, выглядевшие измученными, затравленными и несчастными. Детей они сдавали с облегчением. Стандартно бежевые стены были увешаны рисунками, демонстрирующими разные степени мастерства, а также листовками и постерами. Все в целом напоминало некий безумный коллаж. Посреди этой пестроты хорошенькая блондиночка стояла за стойкой администратора, приветствуя и детей, и их родителей, или кем там им приходились приводившие и приносившие их взрослые.

Визг, вопли, плач, писклявые голоса пронизывали воздух, подобно лазерным лучам.

У блондинки были глубокие карие глаза, кипящее вокруг нее безумие она встречала веселой и вроде бы искренней улыбкой. Карие глаза смотрели безмятежно, голос звучал бодро и жизнерадостно. Может, она на препаратах? Когда речь заходила о детях, Ева ничего не могла исключить.

С одними блондинка говорила по-испански, с другими – по-английски. В конце концов она с той же дружелюбной улыбкой повернулась к Еве и Пибоди.

– Доброе утро. Чем я могу вам помочь?

– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. – Ева вытащила жетон. – Мы ищем Марка и Магду.

Веселье тут же уступило место печали.

– Вы насчет отца Мигеля? Я Магда. Можете дать мне несколько минут? У нас тут ясли и детский сад. Вы как раз попали в час пик утреннего приема. Вы могли бы подождать в канцелярии. Это вон там, по коридору первая дверь налево. Я скоро буду, только найду, кто бы меня заменил.

Ева с облегчением скрылась в канцелярии – небольшом помещении с двумя столами, сдвинутыми вместе, чтобы их хозяева могли сидеть лицом друг к другу. Все, что угодно, лишь бы избежать новой волны малолетних, которых вводили, гнали, тащили и вносили на руках. Она окинула взглядом доску объявлений. Опять листовки, памятки… Миниатюрный автоповар и мини-холодильник теснились на одной полке, другие были забиты грудами спортивного инвентаря, дисками, потрепанными книгами, канцелярскими принадлежностями.

Ева подошла к окну. Оно выходило на игровую площадку, куда в этот момент уже выпустили погулять первую порцию орущих и воющих, как гиены, малолетних.

– Почему они издают такие звуки? – удивилась Ева. – Это ж оглохнуть можно!

– Я думаю, пар выпускают. – Пибоди поворошила бумаги на одном из столов. – По той же причине дети в большинстве своем бегают, а не ходят, вечно куда-то лезут, вместо того чтобы посидеть спокойно. У них внутри столько энергии, они взорвутся, если ее не расходовать.

Ева отвернулась от окна и наставила указательный палец на Пибоди.

– Это я понимаю. Действительно понимаю. Они не могут заниматься сексом, пить алкоголь, поэтому они визжат, носятся, колотят друг дружку. Это нечто вроде замещения оргазма. Или транквилизатор.

– Гм, – промычала Пибоди, не найдясь с ответом, и с облегчением взглянула на вошедшую в этот миг Магду.

– Извините, что заставила вас ждать. Многие родители приводят детей в последнюю минуту, и создается затор. Садитесь, пожалуйста. Могу я предложить вам чаю, кофе, чего-нибудь холодного?

– Нет, спасибо, просто представьтесь полным именем.

– Да, конечно. Магда Лауз. Я содиректор. – Она ощупала маленький серебряный крестик у себя на шее. – Это по поводу отца Мигеля?

– Да. Как давно вы его знаете?

– С тех пор, как он приехал в наш приход. Пять лет? Немного больше.

– Какие у вас были отношения?

– Мы были друзьями. Он много времени уделял центру, сил не жалел. По правде говоря, не представляю, как мы теперь справимся без него. Простите, это звучит так эгоистично… – Магда подтянула к себе одно из кресел на колесиках, стоявших у стола, развернула его к креслам для посетителей. – До сих пор не могу привыкнуть к этой мысли. Все мне кажется, что вот сейчас он просунет голову в дверь и скажет: «Привет».

– Давно вы здесь работаете?

– Вот уже скоро восемь лет. Марк… прошу прощения, сегодня утром его здесь нет. Он учится на курсах, на курсах психологии, поэтому придет только после обеда. Во всяком случае, еще несколько недель. Да, его полное имя – Марк Тулуз.

– А они с Флоресом были друзьями?

– Да, большими друзьями. Последние несколько лет, я бы сказала, мы трое считали себя командой. У нас тут много хороших людей – консультанты, воспитатели, техперсонал. Но мы трое… мы были… я не знаю… – Магда всплеснула руками, словно не зная, что ей с ними делать. – Мы были сердцевиной. Мигель очень много работал. Всю душу вкладывал. И не только в работу с детьми, он участвовал в акциях по сбору денег, старался повысить сознательность в общине, находил спонсоров и приглашенных лекторов. – Ее глаза наполнились слезами, голос задрожал. – Это тяжело. Это так тяжело! У нас сегодня была короткая заупокойная служба для школьников, а в конце дня будет еще одна. Это немного помогает, но… Нам будет так его не хватать! Только вчера вечером мы с Марком говорили, что надо бы назвать гимнастический зал его именем.

– Вчера вечером?

– Мы с Марком живем вместе. Собираемся пожениться в сентябре. Мигель должен был нас венчать. – Магда отвернулась, борясь со слезами. – Могу я спросить? У вас есть идеи, кто это мог быть? Как? Почему?

– Мы исследуем некоторые версии. Раз уж вы были друзьями и тесно сотрудничали, скажите мне: Флорес когда-нибудь рассказывал о своем прошлом? О том, что он делал до приезда сюда?

– О прошлом? – Магда поправила свои золотистые волосы, словно собираясь с мыслями. – Э-э-э… он работал в Мексике и где-то на Западе. Он там родился – на Западе. Вы это имеете в виду?