С.М.У.Т.А. (СИ) - Птица Алексей

Как только за ним закрылась дверь, Серафим обратился лицом к Вадиму.

- Вижу, тебе не терпится приняться за дело? Думаешь, что нашёл себе лёгкую работу? Да?! Нет, тут ты, литвин, ошибаешься, труд переписчика тяжёл. Работа переписчика кропотлива, и времени на неё уходит очень много. Не успеет солнышко подняться, а ты уже перья раскладываешь, оно уже зашло, а ты сидишь и пишешь под светом свечи. А света у нас немного, - кивнул монах на небольшое окошко, затянутое помутневшим бычьим пузырём. – Поэтому работаем при свечах и днём, и ночью. И это ещё не всё! Руки тоже нужны не грубые, а глаза сильные, чтобы не уставать. А ну, покажи руки!

Вадим даже вздрогнул от неожиданности, когда услышал пронзительный фальцет Серафима. В недоумении он протянул руки вперёд.

- Так, руки чистые, мозолей нет, пальцы тонкие. Подойдёшь. А теперь, вот тебе первое задание - сделать чернила! Сможешь?

- Ммм, так я не знаю, из чего.

- А я расскажу, я расскажу, - пробормотал еле слышно Серафим и стал копаться на полке. – Вот она, заветная, да, да, - бормотал он про себя, еле слышно, копаясь на полке. - Так! Слушай и запоминай!

«Ако если чернила заробити хошь, то сходи к дубу, поклонись ему во весь поклон, да собери орехов с листьев тех, которые чернильными зовутся. Отмерь равный вес от них, да добавь столько же вишневого клея, а как всё перемешаешь до праха, добавь мёду и оставь в сенях на две седьмицы, шоб вгнилось яко дрождие. А как по угноению клею, то добавь доброго мёду кислого, опосля вложи двенадцать железных пластинок, одинаковых с лица. Да на верёвку их свяжи и в тепло оставь весь ковш. И кажный день в обе седьмицы приходи и мешай три раза на дню, пока не устоятся. Опосля назначенного срока тронь языком, если не будет чувствоваться сладость, то медком разбавь, пока сладость не явится».

- Угу, а есть эти самые чернильные орешки, мёд и вишнёвый клей?

- То надобно тебе собрать. Мёд у Митрича спросить, чернильные орешки в лесу набрать, да высушить, да смолоть и провеять. Железные пластины по числу апостолов у кузнеца спросить. А за вишнёвым клеем тебе нужно в деревню сходить, да самолично сковырнуть с дерева. То слёзы вишни, их надобно много набрать, а то лето быстро пройдёт, а осень пора страды, а там уж и зима.

- Это прямо квест какой-то, - пробормотал про себя Вадим. - Сходи туда, возьми то, потом туда, и туда, и туда… А получишь – чернила, а не золото.

Серафим сделал вид, что не слушает бормотание Вадима и продолжил.

- А сейчас займись порядком. Надобно убрать пыль, всё расставить, и вот тебе связка гусиных перьев. Их очинить, как вот это, - Серафим показал образец, - и сложить в кувшин, что на столе стоит. Как сделаешь, так можешь идти к кузнецу за пластинами.

Вадим молча стал выполнять требуемое. Наведя порядок и намучавшись с перьями, он получил в руки от вернувшегося Серафима листок с азбукой.

- А теперь пора тебе тренироваться. Отец Анисим говорил, что буквы у тебя и на русские даже не похожи. Иди на песке тренируйся, как научишься, меня позовёшь, я гляну, если понравится, то будешь помогать мне.

Вадим по своей привычке пожал плечами и отправился тренировать каллиграфию на песке. Быстро найдя подходящее место возле странноприимного дома, он принялся чертить на песке буквы тонкой палкой. Не стило, конечно, но и песок - не бумага. Вдоволь намучившись, ушёл на обед, а потом заявился к кузнецу.

- Здорово, Елизар, а я к тебе от Серафима.

- Што, сбежал к нему?

- Не сбежал, а ушёл, и не к нему, а к отцу Анисиму. А тот меня самолично привёл, и в руки ему передал. Да я хотел уйти вообще, но Анисим придержал меня. Я ему сперва помог, теперь и он мне. Да и помощь вам в Пустыне не лишней будет.

Кузнец хмыкнул.

- То верно! А ты, паря, глупый, сердце своё не слушаешь, а сразу бежишь куда. Осмотрись, здесь никто не держит, захочешь, всегда уйдёшь. Только одному сейчас нигде не сладко, лиходеи да тати по дорогам ходят. Так и не то страшно. Только выйди за ворота, так и мертвяка увидишь, а то и на отряд ляхов нарвёшься, а они никого не щадят.

- А они ненавидят русских?

- Нет, им всё равно, да и кого русичем сейчас назвать? Кто казаком хочет поминать себя, кто вятичем, кто рязанцем, кто московитом или кромичем. Кажный щас сам за себя, а не за общее. Блажь то, не едины мы, как пальцы растопырены во все стороны. Да и казаки меж собой не едины, донские не любят запорожских, а те - яицких. Эх, да что о том говорить, только душу бередить. А ты чего пришёл?

- Серафим послал меня чернила делать. Нужны двенадцать железных пластин, да чтобы нанизаны на верёвку были, как бусы.

- Аа, понятно. У него чернила заканчиваются, а сам ко мне не хож, вот и воспользовался оказией. Ну, что же, поможешь мне, и я тебе помогу.

Вадим вновь пожал плечами, круг замкнулся, деваться некуда.

- Помогу.

- Тогда за дело!

И весь день до самого позднего вечера они калили железо. Вадим работал мехами, стучал маленьким молоточком, бегал за водой и выполнял всё, на что указывал ему кузнец.

- Хорошо поработали, - уже вечером сказал Елизар. – Завтра придёшь, ещё поможешь с утра, я тебе пластины и отдам. Есть у меня, токмо дырок в них наделать надобно. Как раз ты и сделаешь. Да, и Акиму я скажу, пусть сегодня он дежурит. Вымотался ты, паря, не след тебя мучить. Ему не сильно-то тяжело будет, знаю я его, пройдоху.

Вадим умылся у бочки, смыв с себя грязь и пот и, добравшись до палатей, без задних ног задрых в общей келье. На этот раз он проснулся, как только заслышал голоса людей вставших раньше его. Встав, оделся и отправился завтракать, а потом - к кузнецу, проигнорировав Серафима.

- Пришёл, ну, давай, покажу тебе, как в пластинах дырки делать. – Сказал кузнец вместо приветствия.

Они быстро с этим управились, а потом Елизар взял кусок железа, разогрел его и, вынув из домны, стал охаживать сначала большим молотом, а потом и маленьким.

- Вот, держи! Это наконечник для копья. Короткого, как ты и хотел, для сулицы. Завтра с Митричем пойдёшь, тебе всё равно в лес надо, или с Анисимом, они тебе помогут древко под него выбрать. То долгая песня. Сначала срубить, потом высушить надобно.

- А можно у вас нож потом будет купить? – решился спросить Вадим.

- Можно, отчего же нельзя. Тебе боевой?

- Нет, перочинный.

- Перочинный? Это штоб перья очинять? Маленький штоль? Так будешь приходить ко мне, сделаем, и денег не возьму. Небольшая в нём нужда, и железа хватит. Надо на болото сходить, руды набрать, а то у меня совсем уже заканчивается. Так у тебя деньги есть?

- Есть, но не знакомые они вам.

Вадим вынул монетку рублёвого достоинства и показал её кузнецу.

- Эка невидаль! Я такое никогда и не видел, да и невозможно такое сделать. Ни англицкие, ни немецкие купцы того не привозили. Мала, а всё чётко пропечатано, и по-русски написано. Надо же! Да буквы какие-то и русские, и одновременно иноземные. А металл незнакомый. Откуда они у тебя, паря? – кузнец удивлённо поднял глаза на Вадима.

- Не знаю, туманом занесло. Был туман, мы шли, мертвяки напали, я побежал, споткнулся, упал, провалился в болото. Выбрался. А потом нашёл у себя в карманах вот это! – и Вадим показал на мелкую монетку в руке Елизара.

- Не иначе из Ада выбрались мертвецы, а проваливался ты в преисподнюю, адовы эти деньги! – и кузнец дернулся, чтобы выбросить рубль в огонь.

- Чертям деньги не нужны, - парировал Вадим. – Отдай обратно, Елизар. Чертям души нужны, а не золото да серебро. Видно, там кто-то до нас неизвестный погиб. Мастер был редкостный, да кошель прорвал и рассыпал деньгу, вот и попала она ко мне вместе с болотной жижей.

- Лады, бери обратно, но интересная монетка. Не стоит её показывать каждому встречному. Здесь она тебе не пригодится, вот в Москве али в Новгороде можешь, как диковинку, и продать заморскому купцу. То может быть. А тут одна морока с ней будет. Лучше спрячь, целее будет, и она, и твоя голова, послушай меня…