Библия Раджниша. Том 3. Книга 1 - Бхагаван Раджниш

Я попросил Шилу сказать этому бедному парню, чтобы он пошел к доктору и чтобы его обследовали там. Не дай Бог, это что-нибудь связанное с раком. Надо торопиться и не давать дурачить себя таким людям, как Рамдас. А если и Рамдаса удастся доставить к доктору... В том, что касается меня, если я встречу этого Будду, я отведу его в наш медицинский центр. Его шишку нужно удалить даже ценой его просветления. Если она исчезнет, пусть исчезает, но о раке нужно подумать в первую очередь. Просветление может случиться и еще раз. Но дураки есть дураки. Этот санньясин будет задет моим ответом. Ему больше понравилось бы, если бы я сказал: «Да, вы стали просветленным ».

Это странный мир!

Люди в нем хотят утешающей лжи.

Никто не готов для правды.

У нас есть некоторое представление о лице Иисуса, что-то близкое... может быть что-нибудь близкое о Будде. Но о Мухаммеде у нас совсем нет никакого понятия, потому что на протяжении пятнадцати столетий мусульмане настойчиво разрушали все возможные следы личности Мухаммеда.

Один из моих друзей, индусский святой, создал храм, храм всех религий. Это было делом всей его жизни. Он построил красивый храм, и для него было большим трудом собрать на него так много денег. Он весь был сделан из чистого мрамора, и он сделал в нем статуи всех религиозных людей, забыв при этом, что невозможно сделать статую Мухаммеда. Он полагал, что делает великое дело.

Он сделал Будду, Махавиру, Лао-цзы, Иисуса, Моисея, Заратустру. С ними не было проблем. Даже если нет настоящего портрета, все равно имеются какие-то описания. Нужен всего лишь творческий художник, имеющий достаточно воображения, чтобы выразить образ. И если у художника на самом деле достаточно воображения и способностей, он может подойти близко к фотографии.

Художники есть во всех больших полицейских управлениях... Вам нужно описать лицо вора, которого вы видели ночью, исчезающим во тьме. Вы не уверены, что за человек он был, но вы просто описываете его, и художник оказывается способным выразить, исходя из вашего описания, портрет вора; и вот он рисует портрет. Я видел эти портреты, и когда воров ловят, они оказываются настолько похожими на свои портреты, что художник кажется обладающим подлинной интуицией: он ухватил идею из очень скудного описания.

Даже очевидец не был уверен в том, были ли у мужчины усы или нет, ведь ночью, когда вы были в опасности, - у мужчины пистолет, ваш сейф взломан, - кто стал бы думать, есть у мужчины усы или нет? Длинные? Короткие? Подстриженные на манер Адольфа Гитлера?.. Вы не в состоянии думать о всех таких вещах, как цвет его глаз, тем более ночью... Но вы даете какое-то описание, все, что приходит вам в голову, и художник выражает это. И я видел по-настоящему невозможные вещи. Художник как-то умудряется, и по его портрету, опубликованному в газетах, вора ловят.

Так что есть возможность... а этот человек имел большое влияние на многих людей. Ему удалось получить какое-то тело для создания статуи Мухаммеда, но он не осознавал того, что он вступает в большие неприятности. Его храм был полностью сожжен, разрушен, разрушена каждая статуя, потому что он совершил самый нечестивый акт, какие только могут быть по мнению мусульман. В часы была разрушена работа всей его жизни. Не осталось никакого храма.

Я видел этот храм, я приходил также на то место после того, как храм был полностью уничтожен. Там были просто руины: статуи разрушены, столбы сохранились наполовину, крыша сгорела. Человеку, сделавшему храм, как-то удалось убежать, иначе убили бы и его, ведь то, что он сделал, — величайшее преступление против ислама, - он создал изображение Мухаммеда.

Но человек в конце концов человек, ему нужна какая-то замена. Поэтому, когда мусульмане видят во сне лошадь, летящую на крыльях, они, конечно, должны видеть и кого-то, сидящего на ней, но они никому не говорят об этом. Это опасно. Мусульмане знают только одно наказание: вам просто отрубают голову. Отсечение головы — для них самое простое дело.

У вас голод. Сновидение указывает на этот голод, но сновидение не восполнит его. Оно лишь указывает. Примите это указание и потом начинайте избавляться от сна; его работа выполнена. Не следуйте за сновидением, за грезой, не пытайтесь стать Христом, Буддой или Заратустрой, нет. Не в этом значение сна.

Если вы попытаетесь стать Иисусом или Буддой, - это самое несчастное дело, которому вы можете последовать. Если вы потерпите неудачу, вреда нет, - весьма вероятно, что вы потерпите неудачу. Две тысячи лет прошли, и никто не смог снова стать Христом; вот оно достаточное доказательство. Но это не означает, что люди не предпринимали попыток.

Стать копией пытались миллионы людей, но, к счастью, они потерпели неудачу. К сожалению, все-таки есть вероятность, что вы можете преуспеть. Тогда это означает, что вы стали душевно больным. Ничего другого это не означает; это просто означает, что вы стали душевно больным, вы начали верить в то, что вы Христос. Ваше сновидение завладело вами настолько, что перестало быть сном, оно стало для вас реальностью.

Стать душевно больным - это значит уйти от себя.

В этом для меня смысл душевной болезни.

Здравомыслие, нормальность означает быть ближе к себе, все ближе и ближе. Наступает день, когда вы приходите в самый центр своего существа; тогда вы становитесь самым нормальным человеком в мире... когда вы как раз и есть вы сами, а не кто-то другой, чистые, подлинные, и ничья тень не падает на вас.

Быть душевно нормальным - это быть в центре своего существа.

А быть душевно больным - это уйти далеко от себя.

И вот, если вы становитесь Христом, то это означает, что вы достигаете самой удаленной от себя точки; или если вы становитесь Буддой или мною, то и тогда вы достигаете самой удаленной от себя точки. Это может весьма удовлетворить вас: увидеть разочарованного сумасшедшего невозможно, невозможно увидеть, чтобы сумасшедшие люди совершали самоубийства. Слышали ли вы о таком деле? Невозможно увидеть сумасшедшего человека несчастным. Нет, ведь его мечта стала реальностью. Он так счастлив, как только может быть счастлив человек.

Один из моих санньясинов, вы знаете его, это Нарендра, -у его отца сменялись фазы: шесть месяцев он душевно нормальный, шесть месяцев он душевно больной. Такой был четкий период. Самым странным для его семьи, докторов, всего города был о то, что, когда он был душевно болен, он был счастливейшим человеком во всем мире и самым здоровым. А когда он был душевно нормальным, он становился несчастным, больным, со всеми видами болячек; все шло не так, он становился сварливым и брюзгливым. Его семья постоянно молилась: «Если он останется сумасшедшим на целый год, это будет величайшим блаженством », - для него и для семьи.

Но у него была собственная программа: шесть месяцев. Когда он был душевно нездоров, в семье восстанавливалось равновесие, потому что он никого больше не беспокоил, и он всеми возможными способами радовался себе. Я видел, как он это все проделывал, - Нарендра был еще очень маленьким, но когда его отец был душевно больным, даже маленький ребенок в доме использовался для того, чтобы смотреть за магазином.

У них был ювелирный магазин, где были дорогие вещи -золото, серебро, алмазы. И когда он был сумасшедшим, он постоянно воровал все это. А ведь магазин был его собственным! Нарендра был таким маленьким, но и он следил в магазине и бывало кричал матери: «Сюда... скорее сюда! Ка-Ка открыл сейф!» Мать прибегала бегом, и все дети тоже. У него было много детей, я думаю дюжина, и все они прибегали; даже самые маленькие дети следили за ним.

Скажем, он отправлялся на рынок и самый маленький, пятилетний ребенок шел за ним. Если я наталкивался на них, я говорил ребенку: «Куда это ты собрался?» Он отвечал: «Вслед за Ка-Ка... ведь он постоянно берет отовсюду вещи взаймы, а мы потом вынуждены платить». Он заходил в кондитерский магазин и ел там столько, сколько хотел, и приглашал всех прохожих, незнакомых людей присоединяться к нему: «Заходите!» А ребенок заставлял его: «Ка-Ка, тебе нужно идти домой, иначе прямо сейчас я приведу маму».

Единственным человеком, которого он боялся даже в своем безумии, была его жена. Это подтвердило для меня еще одну сентенцию: даже душевная болезнь не может изменить отношений между мужем и женой. Он также раздавал всем свои вещи. За ним должен был ходить кто-нибудь, что и делали все его дети; никого другого не было, только эти двенадцать детей и жена. Он был счастлив на протяжении этих шести месяцев, и все в городе были счастливы, потому что быть с ним было радостно и всегда весело. Он немедленно начинал толстеть, здороветь, становиться сильнее. А в тот момент, когда эти шесть месяцев заканчивались, он становился слабым, больным. Он сидел в магазине - больше не нужно было следить за ним, - но он был несчастен.

Душевнобольные люди не могут страдать. Так что если вы страдаете, будьте счастливы, - но, как минимум, вы не больны душевно. В вас, как минимум, еще осталось какое-то здравомыслие, отсюда и страдание.