Эффект Мнемозины - Евгений Николаевич Матерёв

парит над землёй; как шлейф, летели за ней бабочки. Всё то, что называется женственностью – в каждом движении этой прекрасной девушки.

Она так загипнотизировала Сергея своей красотой, так слилась с естественностью природы, что Сергей на миг даже забылся, на мгновение ослеплённый нереальным видением.

Сообразив, что смотрит в одну точку, погрузившись в свои грёзы, в своё счастливое состояние, Сергей встряхнул головой.

«Не может быть! Только что…»

Он стал озираться, но девушки не было.

Этого ему не могло показаться! Он отчётливо помнит этот милый и вместе с тем божественный силуэт. До сих пор перед глазами шлейф пеплоса, прижимающий траву и цветы к земле…

«Как же я мог упустить её? – укорял себя Сергей. – Какие такие мысли могли прийти, чтобы стало возможным перескочить на них с этой богини?! Загадка!»

Она исчезла, да. Но в душе осталась уверенность: девушка где-то совсем близко. Чувство неполной картины, как охарактеризовал его Сергей, заставило искать Мнемозину.

«Где же она может быть?»

Лишь море влекло Сергея к себе – оно блестело, как глаза незнакомки. К нему он и отправился.

«Необычайное место!» – первое, что может прийти в голову, обозревая эту местность.

Всё необычно, что происходит с Сергеем в последние минут пять. Так что эта местность под стать происходящему.

Нет таких слов, чтобы описать всю красоту, открывшуюся перед глазами. Нет таких слов, чтобы описать чувства Сергея. Не зря это место называется – Цветок души! Им можно только любоваться, вдыхая ароматы, осознавая всю красоту и вместе с тем хрупкость бытия.

Ость ковыля, склонившаяся над пропастью, – лишь так можно описать малую часть душевного потрясения.

Идя вниз, по тропе, Сергей чувствовал себя первооткрывателем – казалось, только он один знает о существовании этого места.

Сказочно сочетались краски: сине-зелёное море, голубое небо с одной стороны и пышная зелень, белизна камня с другой стороны. Нет места романтичнее и лучше передающего мечты о морских путешествиях.

За Сергеем закачались задетые им многочисленные травы и цветы, растущие вдоль тропы. Нельзя было и метра пройти без восхищения созданной природой красотой. Она словно оставила простор для фантазии – каждый мог по-своему доделать неоконченные ею скульптуры, прикрытые зелёными накидками трав. В общем, большая творческая мастерская под лучами яркого и тёплого солнца.

И средь каменных изваяний промелькнул девичий стан. Она словно ожившая скала: белая кожа, белоснежное платье – известняк, а рыжие волосы – ржавчина лишайников, покрывающая скалы.

С каждым шагом она становилась ближе. Самые лучшие чувства обуревали Сергея – от восторга земля под ногами буквально качалась…

Мнемозина обернулась, когда он уже подошёл почти вплотную. Все слова, что он нёс для неё, оказались лишними – несложно было о том догадаться по её взгляду. Хорошо… Слова лишь разрушат необыкновенную атмосферу.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Сергей отвёл прядь её волос, провёл ладонью по щеке…

Но все сны кончаются, когда наши желания оказываются сильнее их странной логики.

Так произошло и сейчас. Когда Сергей прикоснулся к шее девушки, то вдруг отдёрнул руку, словно ужаленный. Не сразу сообразил, чего испугался: на шее у красавицы раскрылись жабры. Это было настолько странным – он уставился на них, как мгновением назад утопал в её глазах.

На этот раз исчезновение было вполне осязаемым. Мнемозина отошла от него на пару шагов, развернулась и прыгнула в море.

«Она была всё равно прекрасна…» – сказал себе Сергей, проснувшись.

Часть вторая

Глава тринадцатая

День третий

Мне понадобится твоя помощь

– Что с Серёжей, Вадим?! Потерял память?!

Ольга Ивановна, ухватив мужа за рукав, смотрела на него с надеждой.

Вадим Аркадьевич не знал, какими словами успокоить жену – он и сам был ошарашен.

Сергей с виноватым и растерянным видом поочерёдно то смотрел на родителей, то окидывал неузнавающим взглядом гостиную; что-то жалкое проглядывало в его мимике.

Да! Так и есть – не подвела женская интуиция, не обмануло материнское сердце.

– Ну скажи ты хоть что-нибудь!

Повторный вопрос супруги вывел Вадима из транса. Разозлившись на своё минутное замешательство, Вадим Аркадьевич взял себя в руки:

– Серёж, ты помнишь, когда у тебя день рождения?

Сергей понял, что должен это помнить, и, боясь не оправдать ожиданий, закивал отцу. Он стал напрягать память, силясь сообразить, уцепиться хоть за какую-то деталь, как скользящий в пропасть человек – хотя бы время года вспомнить. Переводил взгляд с матери на отца, ища подсказку – без понятия.

Ему очень не хотелось разочаровывать этих людей, искренне переживающих за него. Хотел было улыбнуться им – не получилось – вышла какая-то страдальческая гримаса:

– Нет. Не помню.

– Где ты сейчас, знаешь?

– Дома, наверно.

Он ещё раз окинул комнату взглядом.

– Нас помнишь, Серёженька? – глаза Ольги Ивановны легко наполнились слезами.

– Как маму зовут? – спросил Вадим Аркадьевич.

Подумав, Сергей сокрушённо опустил голову. Вадим Аркадьевич встряхнул его за плечо, прижал к себе. Ольга Ивановна объяла их обоих и заплакала:

– О, Господи! Бедный наш сын… Сколько всего на нас свалилось…

– Всё будет хорошо… Мам, успокойся.

Сергей стал успокаивать мать в несвойственной манере, как чужой, что ли, чем распалил Ольгу Ивановну ещё больше.

– Оля, дорогая, успокойся. Сходи прими лекарства. Я сейчас подойду.

Вадим Аркадьевич взял супругу под руку и отвёл её в сторону. Послушав мужа, Ольга Ивановна ушла на кухню.

– Что произошло? – спросил Сергей с небольшой заминкой – не знал, как обращаться к отцу. – Я не понимаю.

Царапина на лице Сергея подсказала нужный ответ.

– Вчера ты упал с лестницы, Серёж, – на ходу стал выдумывать Вадим Аркадьевич. – Пришлось постелить тебе тут; у тебя очень болела голова…

Сергей ещё раз осмотрелся – да, одеяло и подушка не вязались с кожаным диваном. Локти и коленки ещё побаливали.

Злосчастная лестница находилась справа. Под ней лежали бумажные мешки, стояли многочисленные коробки и ведёрки, наталкивая на мысль, что в доме идёт ремонт.

«Не помню».

– Как сейчас чувствуешь себя, Серёж? Болит ли что-нибудь?

– Я чувствую пустоту…

– Успокойся, Серёж… Посиди тут. Не надо вставать сейчас – побудь в покое; я принесу тебе лекарства.

Вадим Аркадьевич убедился, что сын внял его просьбе – останется сидеть на диване, и пошёл на кухню, поговорить с женой.

– Он как чужой, Вадим… Господи, за что нам всё это?! – заплакала впечатлённая Ольга Ивановна.

Густой запах валерьяны витал в воздухе.

– Оля, успокойся. Так всегда кажется, с непривычки…

– Почему «кажется»? Так и есть!

Вадим Аркадьевич закрыл за собой дверь и обнял супругу. Понемногу он отходил от ступора, и в его голове начал созревать примерный план дальнейших действий. Ольга Ивановна