Свадьба - Николас Спаркс

Джейн, впрочем, заставила меня изменить планы. Она явно наслаждалась моим обществом – слушала с интересом, игриво поддразнивала и держала за руку. Когда она впервые коснулась моей ладони, мне стало чертовски приятно. Забавно, но когда парочка держится за руки, им либо приятно, либо нет. Наверное, это как-то связано с переплетением пальцев. Когда я попытался изложить свою теорию Джейн, она засмеялась и спросила, зачем вообще нужно анализировать.

В тот день – день ее выпуска – она снова взяла меня за руку и впервые рассказала историю любви Ноя и Элли. Они познакомились, когда были подростками, и полюбили друг друга, но потом Элли уехала, и они не виделись четырнадцать лет. Ной сначала работал в Нью-Джерси, потом отправился на войну и наконец вернулся в Нью-Берн. Элли тем временем обручилась с другим. Накануне свадьбы она поехала повидать Ноя и поняла, что любит его по-прежнему. В конце концов она разорвала помолвку и осталась в Нью-Берне.

Хотя мы говорили о многом, Джейн никогда не рассказывала мне этого. История не показалась мне такой уж сентиментальной, но я понял, что она много значит для Джейн, и был тронут тем, как она заботится о родителях. Когда она начала говорить, в ее темных глазах заблестели слезы. Потом они потекли по щекам. Поначалу Джейн вытирала их платком, а затем перестала. Наверное, поняла, что нет ничего страшного в том, что я увижу, как она плачет. Это глубоко меня поразило – я догадался, что Джейн поверяет мне историю, которой делится далеко не с каждым. Сам я редко плакал; когда Джейн закончила, то, видимо, догадалась.

– Прости, что расчувствовалась, – негромко сказала она. – Но я очень долго ждала, чтобы рассказать тебе об этом. В нужное время и в нужном месте.

Она сжала мою руку так, как будто хотела держаться за нее вечно.

Я отвел взгляд; в груди у меня что-то сжалось – прежде я никогда не испытывал подобных чувств. Все вокруг цвело, каждый стебелек и каждый листик наслаждался жизнью. Я видел, что родные Джейн стоят на крыльце. На земле лежали пятна солнечного света.

– Спасибо, что рассказала, – прошептал я.

Именно тогда я понял, что это такое – окончательно и бесповоротно влюбиться.

Я приехал в Крик-Сайд и нашел Ноя у пруда.

– Здравствуйте, Ной.

– Привет, Уилсон. – Он не отрываясь смотрел на воду. – Спасибо, что заглянул.

Я поставил на землю пакет с хлебом.

– Как поживаете?

– Могло быть и лучше. Но могло быть и хуже, конечно.

Я сел рядом с ним на скамью. Лебедь не боялся меня, он плавал на мелководье неподалеку.

– Это ты предложил устроить свадьбу в старом доме? – спросил Ной.

Я кивнул.

– Наверное, Джейн удивилась, что сама об этом не подумала. У нее слишком много дел, – добавил Ной.

– Ну да. Они с Анной уехали сразу после завтрака.

– Так и рвутся в бой? – усмехнулся Ной.

– Точно. Джейн буквально вытащила Анну из дома. И с тех пор от них ни слуху ни духу.

– Элли вела себя точно так же, когда Кейт собралась замуж.

Кейт – младшая сестра Джейн. Ее свадьба тоже проходила в старом доме, и Джейн была подружкой невесты.

– Наверное, она уже подыскивает для Анны платье.

Я удивленно взглянул на него.

– Это был звездный час Элли, – продолжал Ной. – Они с Кейт провели два дня в Роли, выбирая свадебное платье. Кейт перемерила их с сотню. Когда Элли вернулась, она все мне описала в деталях: кружева, рукавчики, шелк, тафта, талия с перехватом… она часами это перечисляла. Элли была такая красивая, когда радовалась, что я даже не вникал, о чем речь.

– Вряд ли у Джейн с Анной останется время на рассказы.

– Полагаю, ты прав. – Ной повернулся ко мне. – Но она ведь красива вне зависимости от того, что на ней надето. Как считаешь?

Я кивнул.

Дети вместе с нами поддерживают порядок в старом доме. Мы владеем им сообща: Ной и Элли сделали все необходимые распоряжения перед отъездом в Крик-Сайд. Дом имел огромное значение для родителей и детей. Элли и Ной просто не смогли с ним расстаться или оставить лишь одному из своих отпрысков, прежде всего из-за воспоминаний, связанных с жизнью в доме.

Как уже отмечалось, я частенько заезжал туда и, обходя сад по пути из Крик-Сайда домой, мысленно прикидывал, что надлежит сделать в первую очередь. Трава подстрижена, забор в хорошем состоянии, но, чтобы здесь можно было принимать гостей, предстояло сделать еще многое, и я понимал, что одному мне не справиться. Дом, некогда белый, после многочисленных дождей покрылся серой пылью, которую нелегко будет смыть. Невзирая на все усилия, участок находился в скверном состоянии – вдоль забора пробивались сорняки, изгороди разрослись, вместо цветущих лилий торчали высохшие стебли. Гибискус, гортензии, герань еще цвели вовсю, но и их нужно было привести в порядок.

Не считая того, что обо всем этом предстояло позаботиться за столь короткий срок, розарий всерьез меня обеспокоил. За те годы, что дом стоял пустым, он одичал, концентрические сердца стали далеко не равной высоты, а кусты как будто вросли друг в друга. Бесчисленные стебли торчали как попало, цветы терялись среди листьев. Я понятия не имел, работает ли освещение. Издалека вообще казалось, что нет иного средства, кроме как все повыдергать и подождать год.

Я надеялся, что мой дизайнер совершит чудо. Если кому-нибудь это и под силу, то только ему. Немногословный, известный своим стремлением к совершенству, Натан Литтл работал в лучших садах Северной Каролины – в Балтиморе, Трайон-Плейс, Ботаническом саду Университета Дьюка. Он знает о растениях больше, чем кто бы то ни было.

Моя любовь к нашему с Джейн садику – маленькому, но очень красивому – привела к тому, что мы с Натаном стали друзьями на всю жизнь, он частенько заезжал ко мне после работы. Мы долго беседовали о кислотности почв, о выращивании азалий, об удобрениях и о том, как правильно поливать анютины глазки. Работа в саду невероятно отличалась от того, чем я занимался в офисе, и, возможно, именно поэтому доставляла мне особое удовольствие.

Осматривая участок, я представлял себе, как он должен выглядеть. Утром я связался с Натаном, и тот согласился заглянуть, невзирая на воскресенье. У него было три бригады рабочих, по большей части испанцев; объем работ, который могла выполнить за день хотя бы одна из них, воистину впечатлял. И все-таки планы у меня были грандиозные, и я молился, чтобы они сумели закончить вовремя.

В это время в отдалении я заметил священника Харви Уэллингтона. Тот неподвижно стоял на крыльце, опершись на перила и скрестив руки на груди. Мы, судя по всему, наблюдали друг за другом; в следующее мгновение он ухмыльнулся. Я подумал, что это, возможно, приглашение в гости, но стоило мне отвести взгляд, как Харви исчез. Несмотря на то что порой мы разговаривали и даже обменивались рукопожатием, я никогда не бывал у него дома.

Натан приехал после ленча, и мы провели час за разговорами. Вернее, говорил я, а он то и дело кивал, почти не задавая вопросов. Когда я закончил, он прикрыл глаза ладонью и задумался.

Наконец Натан сказал, что основную проблему представляет собой розарий. Придется попотеть, чтобы придать ему божеский вид.

– Это возможно? – с надеждой спросил я.

Натан долго рассматривал розарий, а затем кивнул.

– Среда-четверг, – произнес он и добавил, что работать будут сразу все бригады. Тридцать человек.

Всего два дня? Натан хорошо знал свое дело, но его заявление меня крайне удивило.

Он улыбнулся и положил руку мне на плечо:

– Не беспокойся, старина. Все получится. Все будет в порядке.

Часам к трем жар начал подниматься от земли волнами. Из-за повышенной влажности воздух казался почти осязаемым, горизонт расплывался. Чувствуя, как по лбу катится пот, я достал из кармана платок, вытер лицо и уселся на крыльце в ожидании Джейн и Анны.

Хотя дом стоял заколоченным, это было сделано не из соображений безопасности. Окна закрыли досками, чтобы предотвратить вандализм и удержать людей от соблазна исследовать комнаты. Перед отъездом в Крик-Сайд Ной сам спроектировал эти щиты, снабженные крючками и петлями, чтобы их можно было запросто снять изнутри. Сторож делал это дважды в год, чтобы проветрить дом. Электричество мы отключили, но в задней части дома стоял генератор, и сторож иногда включал его и проверял, в порядке ли розетки. Воду, которая постоянно требовалась саду, отключать не стали; сторож сказал, что периодически он осматривает краны на кухне и вычищает из труб накопившуюся грязь.

Я уверен, однажды кто-нибудь поселится в старом доме. Конечно, это будем не мы с Джейн. И разумеется, это случится только после смерти Ноя.

Через несколько минут приехали Анна и Джейн; за машиной клубилась пыль. Я встретил их в тени огромного дуба. Они огляделись, и на лице Джейн появилось выражение тревоги. Анна же невозмутимо жевала жвачку.

– Привет, папа, – сказала она, улыбнувшись.