Тревожных симптомов нет - Илья Варшавский

– Ах, это вы, Ишимбаев?! Я уже пишу на вас докладную. Безобразие!

– Погодите, не орите в трубку. Мне сказали, что меньше двух часов…

– Я спрашиваю, где ваш антропоид?

– Как где? У вас. Вы должны были принять его на кольцевой галерее. Волна пси тридцать шесть.

– Мы обшарили на этой волне половину галереи. Нет там вашего антропоида.

– Нет?… Подождите, я выясню. – Рустан положил трубку.

Дело принимало совсем скверный оборот. За такие вещи по головке не погладят. Ведь если разобраться, он не должен был уходить из кабины, не получив подтверждения от ремонтной. Антропоид с нарушенной ориентацией мог забрести куда угодно, даже провалиться в одну из вертикальных скважин, и тогда…

Лоб Ишимбаева покрылся каплями пота.

«Ух!» Он представил себе полчища потревоженных сильфий, атакующих верхний ярус. Говорят, так уже было. Мчащаяся лавина сметала на своем пути стальные переборки бараков, ломала ходы сообщения, и если бы не лазеры…

Рустан рванул вниз телекинетический колпак…

Он выжал все, что мог дать усилитель обратной связи, так, что видеодиски обжигали веки, но глаза ничего не различали, кроме радужных кругов, вращающихся в темноте.

Оставалось последнее средство.

Рустан открыл колпак, вырвал балластное сопротивление второго контура и закоротил провода. Теперь ко всем его прегрешениям еще добавилось нарушение параграфа двенадцатого Правил телекинетического управления.

Он невольно вскрикнул, когда его век коснулся горячий металл. Запахло паленым. И все же, срывая с обожженных век диски, он на мгновение увидел перед собой в горизонтальном развороте координатора кусок обвалившейся породы с характерными следами фрез.

Антропоид лежал где-то во втором ярусе, очевидно придавленный рухнувшим сводом.

На выход в зону нужно было брать специальное разрешение, но за этот день Ишимбаев совершил уже столько подвигов, что еще одно нарушение Устава, по существу, ничего не меняло.

Он натянул маску, надел пояс с аккумуляторами, включил фонарь и взял стоящий в углу отбойный молоток.

«Меркаптан!»

Маленький флакон с омерзительно пахнущей жидкостью, отравлявшей воздух в кабине. Несколько дней назад, завтракая, он, помнится, отпихнул его ногой в угол.

Став на четвереньки, Рустан обшарил каждый сантиметр пола.

Флакон исчез. Как будто его никогда и не было.

Выходить без защитного запаха в зону было рискованно, но для того чтобы просить меркаптан на соседнем участке, пришлось бы…

Рустан махнул рукой и сорвал пломбу с бронированной двери.

…Все это выглядело совсем иначе, чем на экране. Розовые наросты на мерцающих голубых стенках шевелили тысячами маленьких лепестков. Рустан ткнул пальцем в один из них и отдернул руку. Палец свело судорогой.

Он вскинул молоток на плечо и зашагал вдоль галереи.

Ноги выше щиколоток уходили в мягкий грунт, просеянный сортировщиками.

Рустан поравнялся с ящиками, куда сортировщики складывали добытые трофеи.

В одном из них – беспорядочно наваленные кости. Рядом – почти полностью сохранившийся скелет странного существа с выгнутым дугой спинным хребтом, треугольным черепом и длинными десятипалыми конечностями.

«Интересно, что они тут жрали?» – подумал Рустан.

Во втором ящике, в углу, он нашел один-единственный шарик веноцета – вся добыча за сегодняшний день.

Дойдя до поперечной галереи, Рустан вспомнил сильфию и пожалел, что нет меркаптана.

– Волосатая гадина! – громко сказал он, чтобы подбодрить себя – Вошь вонючая!

«Адина, – повторило эхо искаженные маской слова, – ошь… ючая!»

Здесь кончались следы работы его антропоида. Идти по твердому грунту стало легче.

Сначала он увидел сортировщиков, беспорядочно метавшихся по галерее.

Руки антропоида с включенными фрезами торчали из-под придавившей его глыбы. Судя по всему, потеряв ориентацию, он пытался пробиться сквозь стену галереи.

Глыба была слишком тяжела, чтобы сдвинуть руками. Ишимбаев подключил провода молотка к поясу с аккумуляторами и, определив на глаз направление слоев, расколол ее на две части.

«Выключи фрезы, вставай!»

По-видимому, рассказы о водителях, умеющих командовать антропоидами без телекинетического усилителя, были, мягко выражаясь, преувеличением.

«Вставай!» – Он присел на корточки, подхватил антропоида под мышки и, крякнув от натуги, поставил на ноги.

Антропоид развернулся на месте и с вытянутыми на высоте плеч руками пошел на Ишимбаева.

«Повернись кругом!»

Вращающиеся с грозным воем фрезы приблизились к лицу Рустана. Он присел. Антропоид тоже согнул ноги в коленях. Рустан еле успел отскочить.

«Выключи фрезы, болван!»

Чуть уловимые следы пси-излучения влекли искалеченный мозг антропоида к его водителю.

Рустан побежал…

Притаясь за углом поперечной галереи, он прислушивался к неторопливому, мерному стуку стальных подошв.

Дойдя до поворота, антропоид на мгновение остановился, как бы к чему-то прислушиваясь, и решительно повернул налево. Сортировщики послушно плелись сзади.

Смертоносные фрезы были вновь нацелены в грудь Ишимбаева.

Ширина коридора не превышала одного метра, и шагавший вразвалку антропоид задевал плечами за стены, поднимая клубы голубоватой пыли.

«Стой, тебе говорят!»

Яркий свет приближающегося прожектора слепил глаза…

Рустан бежал, чувствуя сквозь поглотитель маски невыносимое зловоние. Галерея начала описывать полукруг, круто спускаясь вниз.

Это была западня. Там, в первом ярусе, среди зарослей белых колючек таилось нечто более страшное, чем фрезы обезумевшего антропоида.

Ответвляющийся вправо узкий проход походил на трещину в породе. Неизвестно, вел ли он куда-нибудь, но выбора не было.

Теперь только оставалось ждать, как поведет себя дальше антропоид. Проход был для него слишком узок…

Стальное подобие человека топталось у входа, стараясь поймать Рустана в луч прожектора.

«Худо, – подумал Рустан, прикрыв глаза от слепящего света, – совсем худо получается, нужно уходить!»

Фрезы антропоида врезались в стены, расширяя проход. Сортировщики, уловив привычный сигнал, принялись откатывать грунт.

«Все, каюк!» Дальше можно было двигаться только ползком.

Скрежет фрез неумолимо приближался.

– Стой, чертово отродье! – Дрожа от ярости, он двинулся навстречу антропоиду.

Поток нестерпимо яркого света бил по обожженным векам, резал воспаленные глаза.

– Врешь, ублюдок!

В пучке прожектора перед Рустаном черной тенью возник кусок нависшей породы.

– Врешь! – Он прикинул расстояние от антропоида и поднял отбойный молоток…

Сейчас все решали секунды. Нужно было обрушить многотонную громаду в тот момент, когда прозрачный колпак окажется под ней.

Фрезы легко врезались в породу, срезая ровные толстые пласты. Антропоид продвигался вперед с точностью часового механизма. У машины было одно неоспоримое преимущество: она не знала усталости.

– Врешь, тут головой работать нужно!…

Последним, что осталось в памяти Рустана, были горящие зеленым светом фасеточные глаза и дрогнувший свод над головой.

Рустан очнулся и застонал. От удара по темени все кружилось перед глазами. Он поднес руку к голове. Под пальцами был большой мягкий отек.

Он встал на четвереньки и пополз туда, где под рухнувшим пластом, в свете фонаря, поблескивала нелепо дергавшаяся ступня антропоида.

Между обломками породы и сводом было достаточно пространства, чтобы ползком выбраться в галерею.

Рустан выпрямился. Там, впереди, голубоватым светом мерцали стены лабиринта.

«Ну и лежи тут, – подумал он, взбираясь наверх, – а я пойду».

Рустан последний раз взглянул вниз, и неожиданно вид шевелящейся ноги вызвал у него жалость.

– Ну, чего дрыгаешь, дурак? – сказал он, соскакивая обратно. – Ладно, не брошу!

Напряжение в аккумуляторах село, и нужно было тщательно выбирать направление слоев, по которым колоть пласт.

– Видишь, брат, в нашем деле голова требуется, а ты только дрыгать и можешь.

Он с трудом ворочал огромные куски породы.

– Это что? – сказал он, пыхтя от натуги. – Это разве обвал? Вот у нас в шахте один раз… – Сейчас руки антропоида были свободны. Рустан с опаской поглядел на фрезы. Они не вращались. Очевидно, их заклинило.

– Ну, вставай!

Он поднял антропоида, но тот был совсем плох. Шарнирные ноги все время выплясывали какой-то танец.

– Перепугался ты, что ли?

Рустан прислонил антропоида к стене и принялся за расчистку прохода. Места было совсем мало, приходилось оттаскивать самые большие куски назад.

От усталости у него тряслись руки.