Рыцарь трудного дня (ЛП) - Грин Саймон

- Ты даришь мне самые лучшие подарки, Джон.

- Ты не можешь пойти со мной, Сьюзи.

- Ты возвращаешься во внешний Мир, в Лондон где оружие, банды и ножи в спину. Я нужна тебе.

- Сьюзи я уже совершеннолетний. Я справлюсь. И я знаю, как вписаться; а ты потеряла эту способность, если она у тебя когда-либо была. Мне нужно делать свою работу под прикрытием, чтобы меня не узнали и не побеспокоили Власти внешнего мира, официальные, или сверхъестественные. Или любой из многочисленных врагов из моего прошлого, которые всё ещё могут желать мне зла.

- Ты пытаешься урезонить меня, - сказала Сьюзи. - Ты же знаешь, что я не поступаю благоразумно.

- Я всё ещё помню, и могу притвориться обывателем, Сьюзи. А ты нет.

- Я не возвращалась в реальный Мир с тех пор, как впервые попала сюда, - сказала Сьюзи. - Пятнадцать лет, в бегах от всех и вся. Кровь моего мёртвого брата всё ещё была на моих руках. Не знаю, почему я так долго ждала. Я должна была убить его в первый же раз, когда он принудил меня.

- Ты прав, Джон. Я больше не знаю, что делать в том мире. Я предпочитаю жить здесь, где я могу быть монстром, каким всегда себя знала.

Я остановился, и она остановилась вместе со мной. Я посмотрел ей прямо в глаза и выдержал её холодный взгляд.

- Он был чудовищем, Сьюзи. Ты сделала то, что положено делать людям: убила чудовище. А теперь попрощайся и отпусти меня.

- Если они убьют тебя… Я отправлюсь в Лондон, убью их всех и сожгу город дотла.

- Я улыбнулся. - Ты говоришь такие милые вещи, Сьюзи.

Мы обнялись прямо посреди улицы, не обращая внимания на спешащих мимо людей. У Сьюзи всё ещё были проблемы с публичными проявлениями чувств, но опять же, вероятно, только я мог знать это. Она коротко поцеловала меня, затем повернулась и зашагала прочь. Она держала голову высоко, спину прямо и ни разу не оглянулась. Её способ быть храброй. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, потом вошёл на станцию “Уайтчепел” и спустился в подземку.

*

Декорированные кремовой плиткой коридоры и туннели заполнены мужчинами, женщинами и другими приезжающими и уезжающими существами желающими найти всевозможные удовольствия, удовольствия которые так вредны для них. Они стараются не разговаривать друг с другом и смотреть прямо перед собой, не желая отвлекаться и отклоняться от выбранного пути.

Казалось бы, все уступали мне достаточно места. Хорошая, или вернее, плохая репутация имеет свои преимущества. Мне предстояло научиться результативно действовать без неё. Джон Тейлор, живший в Лондоне пять лет назад, был не столь заметной фигурой.

Я поспешил вниз по эскалатору, не обращая внимания на сладкоречивые объявления на стенах и направился к Внешней линии. Обычные нищие и уличные артисты слонялись повсюду, пели и танцевали ради пропитания. Призрак монахини пел: “Аве Мария”, сопровождая пение сурдопереводом. Три парня - зомби с кожей такой же серой, как их потрёпанные костюмы, ловко, мягкими щётками отбывали свою обувную рутину.

Полдюжины клонов организовали оркестр имени себя, и что-то напевали из “Чёрной Лагуны” в старом социально-критическом стиле Калипсо: - “О, это наша Судьба”… Обновлённые надписи на стенах на мёртвых языках официально предупреждали, что: “Все фамильяры должны перемещаться только на эскалаторе”!

Внизу на платформе виднелся указатель: “Королевство Теней”, “Земля Крови”, “Хейвен”. Платформа была наполовину заполнена, всеми обычными - необычными типажами. Группка жизнерадостных девочек-подростков в школьных костюмах выбивала дерьмо из группы головорезов в шляпах-котелках, размалёванных густым макияжем и татуажем бровей.

В то время как группа городских бизнесменов в шикарных сити - костюмах с ярко раскрашенными синей краской лицами упорно игнорировала драку погрузившись в новостной выпуск “Night Times”. А большое, подвижное растение проявляло нездоровый интерес к древесной нимфе. Она была хорошенькой крошкой, вся в блестящей коре и с листьями в волосах, и я даже подумывал о том, чтобы вмешаться - пока нимфа не решила, что с неё хватит, и не ударила коленом растение прямо в орехи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я отвернулся и увидел перед собой рыцаря в чёрном доспехе. Он стоял в дальнем конце платформы, неестественно неподвижный, и смотрел прямо на меня. Его доспех состоял из больших чёрных чешуек, которые медленно двигались относительно друга и местами наслаивались. Сатанинские знаки были намалёваны на его нагруднике, - чём-то похожим на засохшую кровь. Его тяжёлый стальной шлем с единственной Y-образной прорезью по центру - для глаз и рта прикрывал всю его голову.

На одном его бедре висел короткий меч, похожий на нож мясника, а на другом он носил булаву с шипастым набалдашником. Я и раньше видел таких. Он был одним из доспешных рыцарей которых Король Артур привёл с собой на Тёмную Сторону из Зловещего Альбиона. Мира, в котором Мерлин Сатанинское Отродье, продолжил дело своего отца, развратил Артура и создал для повеления мрачный и ужасный Мир.

Это наши антиподы в параллельных измерениях. Для каждого… Рая - Ад, а для каждого Золотого века - Пинок в зубы.

Тёмный рыцарь, казалось, проявлял ко мне интерес больше обычного, но когда я повернулся к нему лицом, он отвернулся и переключил всё своё внимание на табло отправления. Я мысленно пожал плечами и списал это на паранойю. Много всего происходит на Тёмной Стороне.

Нарастающий рёв, ударная волна вытесняемого воздуха, и поезд вырвался из туннеля, рыкнул и остановился у платформы. Длинная, безликая, серебряная пуля, тянущая вагоны без окон, потому что вы точно не захотели бы увидеть некоторые места, через которые поезд должен проследовать по пути из Тёмной Стороны во внешний Мир.

Двери с шипением открылись, я шагнул в вагон, и все остальные в вагоне поднялись и поспешили на платформу. Не столько в знак уважения, сколько потому, что они не хотели быть рядом, когда начнутся неприятности. Я удобно устроился на потёртом сиденье из красной кожи, двери с шипением захлопнулись, и поезд плавно тронулся.

Само путешествие было удивительно тихим и мирным; ничто не пыталось проникнуть извне, ничто не пыталось заблокировать пути, и даже не было обычных странных шумов и угрожающих голосов, возможно, потому, что это была не самая оживлённая линия. Люди всегда выстраиваются в очереди и даже дерутся друг с другом, чтобы попасть на Тёмную Сторону, но лишь немногие возвращаются домой. По самым разным причинам.

Когда поезд наконец остановился в собственно Лондоне, я глубоко вздохнул, встал и уверенно вышел на платформу. Она, конечно, была совершенно пуста. Больше из поезда никто не выходил.

Двери за моей спиной с шипением захлопнулись, и поезд тронулся. Я медленно шёл по пустой платформе. Воздух был неподвижным и затхлым, и звуки моих шагов не отдавались долгим эхом, как будто этим звукам не хватало энергии. Абсолютно голые стены - ни плакатов, ни рекламы, ни граффити. Всё это место было похоже на сцену которой редко пользовались.

Глухая стена простиралась передо мной, и нигде не было никаких признаков выхода. Наконец я остановился перед телефоном, установленным на стене и прикрытым пыльным стеклом. Я поднял трубку. Гудка не было.

- Я, - сказал: Мне нужен настоящий Лондон, и снова положил трубку. Я отступил назад, и стена передо мной медленно раскололась надвое, раздвигаясь в серии скрежещущих, дрожащих движений, пока длинный узкий туннель не открылся передо мной. Его внутренние стены были тёмно-красными, как открытая рана, а свет без источника был тусклым и туманным, пахло испорченными духами и раздавленными цветами. Я уверенно шёл вперёд, и туман клубился вокруг моих лодыжек, как потревоженная вода.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Слабые голоса и обрывки странной музыки - то появлялись, то исчезали, как множество конкурирующих радиосигналов. А далеко-далеко печально звенел монастырский колокол.

Я вышел из туннеля и сразу же оказался на обычной, стандартной платформе, в то время как совершенно нормальные люди спешили мимо меня. Никто из них, казалось не заметил, что я появился среди них из ниоткуда. Я оглянулся - стена была просто стеной, и ничто не указывало на то, что она когда-то была чём-то другим. Так и должно было быть. Я присоединился к людскому потоку на платформе, направляясь в реальный мир наверху.