Мигранты - Евгений Филимонов

- Нас разделял какой-то метр, - впоследствии вспоминал Пичуга. Он колебался лишь мгновение. Столь же рефлекторно, как и все, что он делал с момента аварии, Пичуга вскочил в кабину, задраился и включил дотоле бездействовавшие двигатели. Капсула, наращивая белый бурун, вылетела в открытое море, где служба поиска довольно быстро обнаружила ее по включенному пеленгу и ракетам. Случай с Пичугой рассматривала офицерская коллегия, которая рекомендовала списать лейтенанта на берег. Здесь начался его быстрый спуск.

- Понимаешь, - говорил он очередному собутыльнику в харчевне-забегаловке, - я даже не заметил, хороша она, или нет. Я просто не сомневался, что это Она, что дом на берегу - для нас, и что здесь я буду счастлив - все вело к этому, начиная со взрыва... Дары судьбы иногда бывают чрезмерны, не по росту... Я не был, как бы это лучше сказать, натренирован на счастье, я не выдержал, я бежал...

ЗАМЕТКА В "ПРОРИЦАТЕЛЕ", ФРАГМЕНТ

...Многозначность (поливариантность) формулировок, традиционная ахиллесова пята почти каждого предсказания, в этом случае особенно наглядна. Клиент З. в тексте предсказания прочел буквально следующее: "В течение наступающей декады Вам следует опасаться высоких деревьев и всего, что с ними связано". Естественно, З. прекратил бегать трусцой по парку, где таковые деревья имелись, избегал вылазок в лес и потому счел себя более-менее гарантированным от опасности такого рода. Результат: перелом голени и двух ребер при падении с карликовой яблони на своем садовом участке (З. производил обычную подрезку кроны).

Налицо недостаточная расшифровка символов, полученных предсказателем. В данном случае показателем опасности являлась высота падения (2,5 метра), а наличие дерева просто обусловливало причинность падения.

В упомянутом примере мы имеем дело с продукцией средней руки. Предсказатель рангом ниже предложил бы З., ничтоже сумняшеся, избегать в течение декады всего, что так или иначе связано с деревом, чем полностью парализовал бы жизнь этого осторожного человека.

ВАМП

Перефразируем слегка известное изречение: человек сконструирован для благополучного существования как журавль в небе, или же синица в кулаке. Я не знаю, что такое благополучное существование. Я представляю, что мое биополе - такая, скажем, мощная оранжевая аура, облекающая меня, словно кокон, - должна быть отчетливо видна повсеместно, и своей зловещей яркостью и цветом должна сразу настораживать, отпугивать всех прочих, у которых аура голубоватая, прилегающая почти к самому телу.

Много лет назад я однажды увидел под микроскопом эритроцит в действии и еще тогда отметил сходство; да, моя аура нападает так же быстро, целенаправленно и беспощадно, совершенно независимо от моей воли. Мне не следует любить и даже привязываться, за мной будто тянется смертоносный оранжевый шлейф. Когда-то моя любимая (в ту пору я еще влюблялся), утром, перед зеркалом, смеясь, припудривала маленький пунцовый кровоподтек на шее.

- Будто спала с вампиром...

И траурные тени под глазами предсказывали близкую развязку.

Да, это так, моя аура, кокон, даже только задев другую, обрекает ее, а что уж говорить о поглощенной. Обладай все моей способностью видеть и знанием последствий знакомства со мной - большинство бы в ужасе разбежалось врассыпную, словно от радиоактивной глыбы. Но ведь они не видят, не знают, они смеются, поддерживают знакомство, соблюдают приличия...

Очевидно я - создание огромной разрушительной силы, которое природа да природа ли? - положила на ей лишь известное употребление, но я пока не нашел своего применения в этом плане. Разве для того, чтоб губить десятками таких, в целом безобидных и ординарных жителей, было индуцировано откуда-то это адово оранжевое излучение, этот потусторонний отсвет, что остается на всех лицах после моего прохождения неподалеку. Еще пример: однажды в хронике показывали, как где-то на задворках полигона уничтожали, резали газовой сваркой великолепный, вполне исправный (на мой взгляд), боевой самолет. Он так и не повоевал, не побывал в атаке, не выпустил в цель всю свою начинку, он всего лишь морально устарел и теперь попросту уничтожался, чтобы уступить дорогу еще более страшному крылатому монстру.

Может, меня готовили к схватке с кем-то, мне подобным? За свою жизнь я встречал таких: их оранжевое сиянье, неуловимое для обычных людей, было заметно иной раз аж из-за горизонта; однако при сближении и встрече мы не проявляли особого интереса или неприязни друг к другу. У меня даже возникло впечатление, что эти другие вампиры тоже как-то тяготятся своим смертоносным свойством.

Мне все равно, что журавль в небе, что синица в кулаке - любое живое существо пропадает, угодив в сферу моего действия. Изменить тут что-либо никто не в силах. Мне остается лишь обретаться в среде людей - поскольку я сам наделен их обликом - пореже, стараясь по мере сил вести жизнь отшельника, сообразовываясь с их догмами и постулатами, скажем, таким вот, запавшим мне глубже всего в душу:

"Человек создан для счастья, как птица для полета".

СОМНАМБУЛА

Вообразим себе не вполне ординарное семейство: глава, назовем его условно Панчук, угрюмый массивный человечина лет за 50, его жена (тут лучше термина "никакая" вряд ли что подойдет), и удочеренная ими после гибели сестры этого Панчука девятнадцатилетняя племянница. Семья живет в запущенном старом районе города, в бывшем доходном доме; пожилая чета работает на чулочной фабрике неподалеку, племянница закончила школу и болтается праздно уже второй год. Нужно добавить, что по мере взросления племянницы между нею и Панчуком возникло и сформировалось взаимное чувство страстной ненависти. "Никакая" жена Панчука - единственная слабая преграда между ними. Дело доходит до того, что оба врага категорически против разъезда (однажды предоставился случай), и ситуация в момент, когда мы ее рассматриваем, накануне срыва. Панчук близок к психозу, теряет сон.

И вот именно тогда он обнаруживает, что племянница подвержена снохождению. Раз или два он застает ее глубокой ночью блуждающей по коридору в типичном облике сомнамбулы: глаза закрыты, руки вытянуты вперед, как у слепой, что-то бормочет вполголоса... По какому-то еще неясному для него самого побуждению Панчук скрывает этот факт от жены, наделенной как раз абсолютно здоровым сном, и прикидывает, какие преимущества может ему дать недуг племянницы. Дело в том, что до сих пор в их единоборстве силы распределялись уж очень несправедливо. Да и вообще, трудно противостоять молодой самоуверенной и жестокой красотке любому мужчине, не говоря уже об ординарном, заезженном жизнью неудачнике. А может, из-за пустоты и бесцельности жизни Панчука ненависть к племяннице становится почти что главным ее содержанием? Возможно, это какая-то патология чувств, может та самая любовь-ненависть, неизвестно. Удивительно здесь, что племянница отвечает ему взаимностью, а ведь ей, казалось бы, проще заполнить существование хотя бы в силу возраста, но вот поди ж ты возникновение чувства необъяснимо.