Тайна наглой сороки - Алексей Биргер

— Как это? — не понял мой братец.

— Сейчас... Сейчас все увидишь и поймешь. Мне нужно пятнадцать минут, чтобы все записать на бумаге. Ну, подумать и толково все выстроить. А потом я тебе прочту.

— А мне что делать, пока ты пишешь? — спросил Ванька.

— Достань наш детективный архив. Мы добавим в него первые документы по новому делу. Чтобы все было учтено и зарегистрировано.

Ванька, успокоенный, что и ему нашлось дело, вытащил наш «архив»: большую картонную папку с завязками, в которой хранились наши «отчеты и сведения» по предыдущим делам. Всего их, кто помнит, было четыре — четыре раза мы сталкивались с загадками, которые нам удавалось распутывать. На отдельном листе бумаги Ванька вывел аккуратными крупными буквами: «№ 5. Дело Брюса (сороки)». И, поглядев на меня, тоже стал писать своим нормальным почерком — то есть как курица лапой.

А я пододвинул к себе все газеты и выписки и строчил, сверяясь то с одной, то с другой бумажкой. Мне понадобилось больше пятнадцати минут, но мой братец меня не дергал и не торопил, потому что сам увлекся. Наконец мы оба закончили.

— Читай сначала ты, — предложил я.

И Ванька зачитал:

— «Путем розыскных мероприятий и дедуктивного метода нами было установлено, что Брюс спер бриллиантовое кольцо из похищенных в магазине и что спереть его он мог только у воров, а также, что его гнездо было разорено сборщиками лома и сам он чудом остался жив. Степанов тоже думает, что грабителей надо искать в одном из микрорайонов пятиэтажек, самых близких к поселениям сорок. Степанов был рад и угостил нас мороженым, поэтому он не мог ограбить собственный магазин. И список подозреваемых уменьшается. В подозреваемые попадают и те, кто вместе со Степановым будут участвовать в аукционе по покупке завода, а также те, кого Брюс мог запомнить за то, что они разорили его гнездо. Наш план заключается в том, что за один-два дня мы должны окончательно установить, в каком направлении искать подозреваемых».

— Вот! — сказал Ванька. — Я постарался изложить самое основное, не вдаваясь в детали. А теперь ты читай.

Я торжественно взял в руки свои исписанные листочки и начал:

1. «Нормальная» — исходная — пословица: «Рыбак рыбака видит издалека».

Она означает, что все люди, которых что-нибудь объединяет, в том числе и богатство, всегда имеют общие интересы и найдут, о чем поговорить. Как рыбаки, они могут при этом хвастаться друг перед другом своими достижениями и успехами, стараясь утереть друг другу нос. Покупка завода на аукционе — это тот случай, когда смогут постараться утереть друг другу носы. Вопрос в том, насколько далеко они готовы зайти в этом «утирании носов»?

2. Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны принять во внимание второй принцип: «рыбак рыбаку глаз не выклюнет». Это означает, что они всегда смогут договориться при дележке, кому что достанется, потому что война не на жизнь, а на смерть ни для кого из серьезных и уважающих себя рыбаков не выгодна. Но ведь кто-то все равно должен победить.

3. «Рыбак рыбака клином вышибает».

Это означает, что вместо выклевывания друг другу глаз, если двух рыбаков «заклинит» на одном месте хорошего клева (особо отметить, «клев» — «выклевывать» здесь тоже стоит поискать, какую «крестословицу» можно произвести из этого каламбура), они постараются использовать друг против друга инструменты вышибания. Например, наврать, что в другом месте клев еще лучше или что это место сейчас будет проверять рыбная инспекция.

Посмотрим, как это относится к аукциону.

У нас есть три претендента. Если признать, что двое из них «рыбаки» — то есть люди, всерьез нацеленные купить завод, — то третий должен быть «клином», которому завод без надобности, но который участвует в аукционе, чтобы вышибить одного из претендентов.

Кто из них этот «клин», как он должен сработать и против кого направлен?

И здесь нельзя не вспомнить слова Степанова: «Мне этот завод на хрен не нужен!»

Выходит, Степанов участвует в аукционе только для того, чтобы помочь кому-то из претендентов.

Тут возникает вопрос, в пользу кого действует Степанов и как должно быть использовано его участие в аукционе?

И тут обращает на себя внимание ОСОБОЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО: если Степанов и банк подали заявки одновременно, то владелец фабрики из Псковской области — на месяц позже (см. газеты).

Отсюда следует, что Степанов и банк действуют заодно. Но против кого они могли действовать, если в тот момент соперников на горизонте не предвиделось?

4. «Рыбак рыбаку дует на воду».

Это означает, что рыбаки — особенно те, кому нечего делить, — всегда подстрахуют друг друга.

И вообще, это получается чуть ли не самая умная из наших «крестословиц», такая умная, что ее следовало бы ввести как Новую народную пословицу. Во всяком случае, относительно аукциона она проясняет фактически все.

Как могут банк и Степанов дуть друг для друга на воду?

Если допустить, что Степанов не хочет покупать завод, то очень просто!

Если, кроме банка, никто не подаст заявку и банк остается ОДИН, то никакого АУКЦИОНА НЕ БУДЕТ.

Поэтому, если банк хочет купить завод, пока не появился настоящий конкурент, ему надо «подуть на воду» — выставить конкурента МНИМОГО. И этот мнимый конкурент тоже будет из тех, кто для собрата-рыбака готов дуть на воду.

Ведь если есть всего один претендент, то аукцион отменяется, пока не появится второй. А этого второго можно ждать и год и два, а банку надо купить завод СЕЙЧАС, чтобы как можно быстрее наладить на нем производство чего-то доходного. Может, через год и даже через полгода будет уже поздно.

И потом, вообще, выгодней иметь мнимого конкурента, чем настоящего. Ведь настоящий конкурент может поднимать и поднимать цену, а мнимый, с которым все согласовано, не поднимет выше договоренное Чтобы лишь видимость торга была. Допустим, банк дает Степанову тридцать шесть тысяч на страховочный взнос — ведь своих денег Степанов тратить точно не будет — и еще что-нибудь. Какой-нибудь безвозвратный кредит. И при этом договаривается со Степановым, что тот поднимет начальную цену на тысячу, потом банк поднимет еще на тысячу, и на этом торг закончится. Даже если всего банк истратит на Степанова и на поднимание цены сто тысяч (допустим), это все равно получается выгодней, чем торговаться с настоящим конкурентом, который может поднять цену и на двести тысяч, и на триста, и на полмиллиона, если ему очень хочется приобрести завод.

Словом, банк Степанова «видит издалека», а Степанов банку «на воду дует» — и выставляясь вторым покупателем, чтобы аукцион состоялся в намеченный срок, и гарантируя банку, что завод обойдется ненамногим выше начальной (стартовой, как это называется на аукционах) цены.

Все очень здорово. Но тут появляется этот мужик из Псковской области и путает все карты. Он НА САМОМ ДЕЛЕ хочет купить завод, и с ним придется торговаться на полный серьез. Так что Степанов, подавший заявку для видимости, вроде как становится не нужен. Но Степанов продолжает участвовать в игре. И, судя по всему, он, с его связями и влиянием в наших местах, может стать тем «клином», который вышибет лишнего конкурента. Такова теперь его роль.

И мы снова возвращаемся к вопросу, как и какими средствами это «вышибание клином» будет делаться. Если мы это поймем, то, вероятно, разберемся, связано ограбление ювелирного магазина с заварушкой вокруг аукциона или нет».

— Ну как? — спросил я у Ваньки, закончив чтение.

— Здорово! — восхитился Ванька. — И как у тебя в голове все это складывается... и укладывается?

— «Крестословицы» помогли, — сказал я. — А вообще, ты ведь знаешь, когда дело доходит до всяких цифр и счета, то я здорово секу. Мне надо было только сообразить, что отдать тридцать шесть тысяч мнимому конкуренту — это выгодней, чем отдавать двести тысяч надбавкой на торгах. И тут сразу фраза Степанова вспомнилась, что завод ему «на хрен не нужен». Но в первую очередь меня осенило, когда я подумал, что к нашим «крестословицам» надо относиться не просто как к хохмам, в которых никакого смысла нет и которые придуманы только ради смеха, а как к УМНЫМ изречениям. Представить, что смысла в них не меньше, чем в нормальных пословицах, и попытаться найти этот смысл. Ну, что ты обо всем этом думаешь?

— Я думаю, что банк вместе со Степановым завалят и закопают этого мужика из Пскова, факт, — сказал Ванька. — Вопрос в том, как это будет сделано. Но этот вопрос и ты задаешь. А еще я бы у Миши спросил, прав ты или нет.

«Миша», или Михаил Дмитриевич Зозулин, о котором я уже упоминал, был начальником местного — городского то есть — ФСБ. Совсем молодой парень, лет двадцати двух, он попал в наш Город на «преддипломную практику», как он это с долей шутки называл, да так пока и оставался, потому что не отпускали его из-за нехватки кадров. Мы с ним как-то сразу «законтачили», еще когда он появился у нас на Новый год (ему тогда, в первые же дни работы, было поручено — кто помнит эту историю — обеспечить охрану от покушения на министра, который едет к нам отдыхать), и он сам предложил нам называть его «Мишей». Был он на вид маленьким и щуплым, совсем мальчишкой, но из таких маленьких и щуплых, внутри которых сила чувствуется. Стальная пружина, знаете, тоже на вид совсем хилая и тонкая штуковина, а начни ее гнуть или сжимать, она так в лобешник засветит, что не очухаешься. Вот Миша и был наподобие этой стальной пружины.