Право на жизнь - Дмитрий Коростелев

А лес все приближался, и вскоре кроны деревьев сомкнулись над повозками.

— На кого же они нас покидают, — услышал мальчишка тяжелый вздох одной из молодых девок.

— Они идут на смерть ради жизни, — тихо сказал Северьян. — Идут, чтобы мы могли спастись…

Девка посмотрела на мальца с ужасом, и этот ужас отразившись в черных, как смоль, глазах Северьяна передался ей с удвоенной силой. Она тихо застонала, с глаз катились слезы.

— Как ты можешь, — прошептала она, — какой ты жестокий.

Я не жестокий, — кричало сердце, — мне так же плохо, как и вам. Но Северьян заставил себя усмехнуться, совсем по взрослому, без тени сомнения и страха. А слезы так и подступали к глазам, норовя сорваться, хлынуть водопадом, смести все вокруг… Северьян стиснул зубы, зорко уставился вперед. Он так и не заплакал…

Ночью он проснулся от настойчивого шороха. Рука инстинктивно сжала рукоять меча, глаза медленно открылись. Рядом, шагах в трех, стоял волк. Самый настоящий волк. Таких, пожалуй, встретишь не в каждом лесу. Крупный, под короткой черной шерстью перекатываются бугры мышц, умные желтые глаза глядят настороженно. Секунда не прошла, как Северьян, с прытью кошки отскочил в сторону, ощерился, не хуже любого хищника. Меч заплясал в его руке, выделывая замысловатые крюки. Волк не сдвинулся с места. Просто стоял и смотрел на Северьяна, будто пялился на выходки юродивого на базаре. Убийца опешил. До сих пор он ожидал, что хищник нападет первым, но волк совсем не собирался этого делать. Просто стоял и ждал. Интересно, чего?

Нервы начали сдавать. Северьян сделал несколько воинственных выпадов. Волк без труда уворачивался. Отступая, недовольно ворчал, но по прежнему оставался в стороне, всем своим видом показывая, что драться не собирается. Убийца уже решил сломя голову броситься в нападение, или уйти ни с чем, пока вдруг в ночном полумраке не различил впереди женскую фигуру.

— Уголь, ко мне!

Незнакомка подошла поближе и Северьян смог разглядеть ее. Девушка была красива, так же, как и ее нежный мелодичный голос. На ней почти не было одежды, не считая коротенькой, обмотанной вокруг талии шкуры. Черные волосы волнами спадали на плечи, на лбу перехваченные обручем. Лица он не разглядел, но все остальное… Все остальное у нее было на месте и даже с избытком. Волк кинул на Северьяна полный пренебрежения взгляд и затрусил к прекрасной незнакомке. Подошел, потерся мордой о ее ногу и сел рядом.

— Приветствую тебя, прелестница, — выдавил из себя убийца.

— Кто ты такой, и зачем пришел в мой лес!? — Сразу перешла в штыки девушка.

Холодок пробежал по коже. Неприятный, саднящий озноб вкрался глубоко внутрь, застудил сердце, одурманил разум. Северьян сощурил глаза. Пальцы левой руки легли на рукоять меча.

— Ты невежлива, незнакомка. Я всего лишь странник, и зашел сюда случайно. Ни на что не претендую и с рассветом покину твои гостеприимные владения.

Последние слова он выдавливал из себя с особым злорадством, стараясь поддеть странноватую хозяйку. Сама она не выглядела опасной, несмотря на колчан со стрелами за спиной и короткий лук в руках. Но волк был реальной угрозой. Вступить в схватку с таким — значило обречь себя на смерть. Северьян лихорадочно размышлял, не зная, что делать.

Проблема решилась сама собой. Девушка потупила взгляд, отвернулась.

— Прости меня, незнакомец. Ты, наверное, неплохой человек, только я теперь уже никому не верю.

— Кто ты? — Пришла очередь Северьяна задавать вопросы.

— Я Ведунья, хранительница ведьминой поляны, — ответила девушка.

— Много вас развелось, хранителей. Один уже полез давеча, тоже хозяином называл себя. Хотел сожрать. Надеюсь, ты не питаешься человечиной? А то от вас, нечистых, всего ожидать можно.

Девушка сверкнула очами.

— Да как ты смеешь! Ты… ты… да я…

И разрыдалась. Северьян не намеревался ее утешать. Он вообще уже начал жалеть, что завел этот разговор. Надо было просто убраться подобру-поздорову, оставив в покое этот негостеприимный уголок. Чего убийца не любил, так это выслушивать чужие жалобы. И терпеть не мог слезы. Но почему-то так хотелось утешить эту маленькую, беззащитную…

— Успокойся, — бросил он, — ничего ведь не случилось. Слезы твои никому не помогут, потому что на них уже давно никто не обращает внимания.

Ведунья встрепенулась.

— Ты не человек, — подозрительно прошептала она. Волк, до этого сидевший смирно, приподнялся, тихо зарычал.

— А кто же?

— Люди не могут устоять перед слезами Ведуньи, — напряженно сказала девушка. — Значит ты не человек.

— Я видел много слез. И разучился им верить, — ответил Северьян. — Давай просто разойдемся. Мне недосуг тебе мешать, охраняй себе свои владения. Я мешать не буду.

С этими словами он легко перехватил посох-меч и неторопливо зашагал в обход такой милой Ведуньи и такого страшноватого Волка в сторону прорывающихся на горизонте верхушек деревьев. В вечерней мгле они казались сплошной, бесконечной стеной. Стеной, опоясывавшей поляну, как клетку. Северьян поежился, на миг, ощутив себя пленником. В памяти всплыли стены сруба.

— Подожди, странник, — окликнула его девушка. — Не обижайся. Мы, Ведуны, гостеприимный народ. Были. Но теперь каждый норовит нам навредить, обзывают нечистой силой. А ведь мы совсем не такие плохие, и ворожба наша добрая, светлая.

— Не мне решать, — буркнул Северьян, — у меня своя дорога. У тебя своя.

— Но я могу тебе помочь!

— Мне не нужна помощь.

Больше он не останавливался, несмотря на окрики девушки. Ведунья она, или нет, но связываться с магией Северьян не хотел. Себе дороже выйдет. К тому же, кто знает, светлые они или темные. Тот, кто называет себя хозяином, уже обречен на жадность. У Северьяна не было ни чего. Даже собственная жизнь отныне ему не принадлежала.

Стена леса все приближалась, становясь выше и осязаемее. Острые верхушки были похожи на частокол стены, не хватало лишь сторожевых башен, да вечно пьяных горлопанящих стражей. Северьян почти успел вторгнуться в негостеприимную чащобу, когда дорогу ему преградил волк. Не рычал, не бросался, просто встал на пути.

— Ты все-таки решил уйти, странник, — раздался за спиной знакомый мелодичный голос. — Ты меня огорчил.

Потом вдруг голова стала пустой и легкой, перед глазами засияла белая муть и Северьян упал без чувств.

Глава 7.

С утра ко двору Владимира заявился Люготич. Большой, неуклюжий, он ворвался в трапезную Князя как ураган, сметая все на своем пути. Сбросил с плеча тяжеленный, в три пуда весом меч и без приглашения сел напротив. Владимир был терпелив и умел прощать богатырям дерзость. Особенно таким великим воинам, как Люготич.