Послесловие к мятежу.1991-2000. Книга 2 - Андрей Савельев

Вот что было в Уставе, так это желание авторов закрепить сложившуюся в октябре-декабре 1993 г. номенклатурную систему власти. Всевластие мэра в этой системе оборачивалось признанием произвола его помощников и разного рода “политкомиссаров”. В такой системе любые представительные органы — всего лишь ширма, а граждане — объект бюрократического манипулирования.

Помимо Устава, все прочие акты Мосгордумы — все как с одной колодки. Мастерят их годами не на заказ избирателя, а на заказ столичной номенклатуры.

Завершив три года своего бесславного существования Мосгордума приняла Закон “О правительстве Москвы” (“Правда” 29.01.97). Как работало правительство до этого момента непонятно. Скорее всего так, как и после него. Зато в этом документе возникли замечательные детали, заказанные мэрией, конечно же, не для украшения документа.

Например, премьером правительства столицы может быть мэр, вице-мэр или “иное лицо”. (Вероятно “иное лицо” планировалось уже где-то на подходе.) В первых двух случаях назначение происходит без Мосгордумы, в последнем — с ее утверждением. Впрочем, за утверждением, ясное дело, не заржавело бы — утвердили бы как миленькие! Тем более, что мэр может обойтись без утверждение, навесив на своего протеже приставку “и.о.” — как это сделал Ельцин с Ильюшенко, исполнявшим обязанности Генпрокурора, пока него не посадили под следствие за взятки.

Номенклатурное творчество всегда пересыпано всякого рода извращениями. Документ о правительстве тоже не обошелся без этого. Этому самому правительству предлагалось самому за собой организовать контроль по части расходования бюджетных средств города. Кроме того, правительство “организует контроль за эффективным расходованием средств из бюджета города Москвы, из внебюджетных и валютного фондов”. А Думе просто вменялось в обязанность утверждать бюджет, разработанный правительством и представленный мэром. Самостоятельно готовить бюджетные предложения — не моги!

Члены правительства, как сказано в законе, несут ответственность перед правительством за выполнение постановлений правительства. Перед кем же еще, если снять с должности может только мэр! Мосдуме оставлено только право принять постановление о выражении недоверия правительству или члену правительства, да и то “в порядке, установленном законом города Москвы”. Постановили — и будьте довольны, мэр принял ваше мнение к сведению… Если же Дума заметит что-то дурное в постановлениях правительства, то все, что ей позволено — обратиться к правительству со своими предложениями, которые будут рассмотрены в месячный срок, а о результатах (понятно каких) депутатам сообщат.

Точки над “и” ставит положение московского закона, согласно которому “постановления Правительства… обязательны для исполнения… всеми физическими и юридическими лицами на территории города”, а значит и для самой Думы, и для отдельно взятых депутатов.

Для чего принималась вся эта дребедень депутатами — жалкими ошметками последнего акта номенклатурного мятежа, завершившегося в 1993? Да чтобы в 1997 году переизбираться, надо было обеспечить наследство в виде наручников, которые должны были быть “законными”!

А до этого депутаты пытались спастись с тонущего корабля Мосдумы, участвуя в выборах всюду, где только возможно, или прошмыгнуть в исполнительную власть. В последнем случае “демократы” продолжали традицию своих предшественников — “демократов” из Моссовета. Только в сравнении с Моссоветом в Думе некому было устыдить изменников, предавших своих избирателей. Да избиратели и не помнили о них. А те не напоминали.

Причины отказа замечать и понимать интересы избирателей объясняются просто — сделка купли-продажи между депутатами и московскими властями состоялась еще в 1993 году. Первые платят такого рода “конституциями”, вторые придумывают акции поощрения.

Например, в рамках программы американской помощи развитию демократии вся городская Дума в два приема посетила США. Только два депутата отказались от поездки по этическим соображениям (ВМ, 07.07.94). Другое поощрение от Лужкова — создание муниципального предприятия общественного питания “Петровка” при Мосгордуме для обеспечения питания депутатов и их сотрудников (ВМ, 22.11.94).

Мосгордуме было позволено заниматься всем, чем угодно, лишь бы не мешать мэрии и мэру обстряпывать свои делишки. И вот вместо работы в Думе организуется эдакий постоянно действующий форум самозванных экстрасенсов, ясновидцев, йогов и проч. (“Новая газета”, 24.06.96). Помнится, Моссовет средства массовой информации прокляли за всего лишь одну встречу с народными целителями. Но тогда целители не лезли в политику и имели медицинские дипломы. Теперь же не понятые коммунистами душеведы-диссиденты решили поработать на победу Ельцина в президентских выборах 1996 года. Чем бы мэрское дитя не тешилось, лишь бы не взрослело!

Выборы в мэрскую Думу-97 стали верхом лицемерия и позора. Они проявили как полную организационную несостоятельность московской номенклатуры, так и полную ее безнравственность.

Во-первых, Лужков, как ни старался представить себя всесильным манипулятором, направляющим общественное мнение куда ему заблагорассудится, полностью провалил дело, пойдя на очередной сговор с “демократами”, чтобы вконец не опростоволоситься. Кандидаты “объединенных демократов” и лужковские списки совпадали почти наполовину. Лужков смог “задвинуть” объединившихся “яблочников”, “гайдаровцев” и “эндээровцев” всего по 3–4 округам, куда ухнули колоссальные средства. В остальных округах с “демократами” бодались предприниматели средней руки. И зря. Результаты выборов надо было знать уже до начала кампании. Никаких случайных людей в Мосгордуме мэрия не собиралась допускать.

Во-вторых, в мэрии схлестнулись три клана, ставящие на разных кандидатов: “левый”, кучковавшийся вокруг “красного” вице-мэра В.Шанцева, “демковский — 1” — оставленный Лужкову в наследство В.Шахновским, спешно ретировавшимся с должности управделами мэрии в “Менатеп”, и “демковский — 2”, делавший ставку на председателя Мосгордумы Платонова (“мэрскую обезьянку”). Грызли эти кланы друг друга отчаянно, но вся конкуренция сводилась к тому, чтобы как можно гибче склониться перед Лужковым.

В-третьих, выборы были фальсифицированы повсеместно. Утром и в течение всего дня избирательные комиссии изнывали от безлюдья — за час приходили единицы. На большинстве участков к 18 часам появилось не более 6-10 процентов избирателей, а к 10 вечера их, якобы, оказалось даже больше 31 процента. Невозможно представить, чтобы в вечернее время, когда на улицах города никого не было, толпы страждущих неведомо каким образом оказались на избирательных участках.

Счетных фантастов подвела погода. Никто не предполагал, что в день голосования резко понизится температура воздуха. И это спутало все карты. Вопреки логике улицы были как никогда безлюдны, а результаты голосования как никогда оптимистичны.

И такие выкрутасы с выборам в Москве повторялись каждый раз, когда приходило время затеваться с этой совсем уж профанированной процедурой. Да и бесполезной для москвичей.

Для того, чтобы убедиться в этой бесполезности, достаточно задать вопрос: можно ли полагаться на достоверность списков избирателей, если их составляет чиновник, находящийся в услужении вышестоящего всевластного чиновника? Не будем лукавить. На вопрос: сколько будет дважды два, ответ по чиновным инстанциям всегда прошелестит одно и тот же — “сколько прикажете!”.

Объективно московская власть была заинтересована в том, чтобы существовал “список Чичикова”. И так как эту власть некому проверить (ее уже более 10 лет никто не ревизовал и не проверял ее деятельность), нет никаких гарантий, что такого списка не существует. По нашим оценкам на каждый округ в самом скромном варианте этот список содержал около 10 тыс. фальшивок. Располагая ими, можно идти на какие угодно всеобщие и “демократические” выборы. Победа обеспечена “на все сто”. И даже больше.

Внедрять указанный список в отчетные документы (фальшивые бюллетени нет смысла изготавливать) было предписано созданным чиновниками 3139 участковым комиссиям, которые по закону должны были быть составлены органами местного самоуправления. А таковых в Москве не было с 1993 года. По этой причине абсолютно проходные кандидаты на этих выборах, типа бывшего председателя Моссовета Н.Гончара, провалились с разгромным счетом, который не мог совпадать со здравым смыслом.

Если рассмотреть официальные итоги выборов в Городскую думу 1997 года, получается следующая картина. Кандидаты, победившие на выборах, в совокупности получили 633,38 тыс. голосов. Абсолютный уровень представительности, таким образом, составляет 9,28 %, относительный — 29,8 %. Налицо дальнейшее падение электоральной базы, которая в 1993 году составляла 11,4 %. Если же наши предположения о фальсификации соответствуют действительности, то в избирательном зазеркалье имелось от 290 до 450 тыс. резервных бюллетеней, (от 8 до 12 тыс. в расчете на каждый округ), используя которые, можно без особых хлопот изменить результаты голосований практически везде.