Плач мантихоры - Лой Штамм

Я зажгла вторую свечу и сжала ладони Синего. Он закрыл глаза, выпрямил спину и принял такое одухотворенное выражение лица, что я прикусила губу, чтобы не засмеяться. Тоже мне, колдун-медиум.

Мое лицо имело какой-то нездоровый желтый оттенок и испуганно смотрело на меня из зеркала. Что интересно, Тэль, сидящий четко напротив, в нем не отражался, видимо, находился под другим углом. Черты лица становились все четче, словно прибавили контрасту, в глазах начинало рябить, голова кружиться… Выругавшись, я разжала руки и потушила одну свечу: — Все, хватит, это бред. Ничего не выйдет.

— Тоже почувствовала, да? — криво ухмыльнулся друг, — испугалась?

— И ничего не испугалась, — я нервно дернула плечом, — просто я его выдираю оттуда, где ему хорошо и спокойно, в мир, в котором предала его. И он не хочет идти сюда, и, сказав что-нибудь, что доставит ему немного удовольствия, а мне боль, он опять вернется туда и ему будет хорошо. А я здесь останусь…

— Одновременно злиться, обижаться и грустить — надо уметь, — неодобрительно покачал головой друг, — ты же не хотела бы туда уйти.

— А может, и хотела бы, если бы это было бы реальным способом рассказать ему о реальном положении дел, — задумалась я, — нет, не навсегда, конечно, просто рассказать ему и вернуться. Только как такое сделать, это же не в соседний город скататься…

— Мне прабабушка сказала однажды, что если в зеркале видишь мертвого друга или родственника, не тянись к нему, а бей зеркало и иди на встречу, иначе заблудишься, — Тэль сделал глоток пива из кружки, стоящей на пианино, — умная она была. Разбиралась в таких вещах.

— А кто у нас прабабушка? — я удивленно посмотрела на Тэля, — я никогда ни о чем подобном не слышала.

— Говорят, ведьмой была, — друг вернул кружку на место и улыбнулся мне, — попробуем, все же, еще раз?

— Знаем мы ведьм таких, — фыркнула я, — но пробовать еще раз с внуком колдуньи чревато, черти полезут еще… Ладно, была не была, давай руки.

И вновь мерцание свеч, желтое лицо и тени по углам. Синий вновь не отражался в зеркале и я испытывала мучительное желание сместить его положение (зеркала, а не Синего), чтобы удостовериться в том, что мой друг не вампир из клана Ласомбры (единственный клан, представители которого не отражаются в зеркалах). Надо будет потом выяснить, почему так получается. …Ночное кладбище, стайка вампиров со шлемами в руках, видения битв и крови перед глазами, холодная кровь на губах… … Медово-золотое поле, за спиной шумит бор, крепкие холодные руки прижимают меня к себе, оттаскивая от тела Лютомира… … Вечер на поваленном дереве, вопросы-ответы и счастливый смех, записки и недоумение, звон стали и синяки… … Остановившийся автобус, смущенная мама, ярко-синяя петля на девочке Оле, поцелуй на запястье, тонкие пальцы в крови Ассилоха, вампир сидит на мне верхом и угрожает убить…

… Кафе, кольцо на пальце, вечер на берегу реки, первый и последний поцелуй в парке, обиженные непонимающие глаза… … Холодное восковое лицо в гробу и шкатулка с замком…

— Глаза можно открыть, — голос вампира прозвучал настолько неожиданно, что я вздрогнула и подалась назад. Тэль сжал мои пальцы, но ничего не сказал, я приоткрыла один глаз и тут же в удивлении открылся второй: я видела в зеркале лицо Асси.

— Так ты, значит, здесь… — я сглотнула и мысленно взяла себя в руки, — ты прости, что опять надоедаю, хотела несколько вопросов задать.

— Ну попробуй, — пожал плечами вампир, — а вот руки отпускать не надо! Раз уж вызвала сама, сама и держи, а то меня назад унесет. Даже если бы я хотел здесь находиться. Что, записка далеко? А память тренировать надо.

— Не издевайся, подлый вампир, — я прикинула, что если я его здесь насильно держу, то можно проводить такие ритуалы регулярно, рано или поздно он все равно сдастся и выслушает меня нормально. Или на конструктивный диалог согласится, — скажи мне, почему ты не читаешь мои мысли, если так хорошо умеешь это делать? Ведь это так просто — влез в голову, прочитал то, что нужно, самой себе же я врать не буду.

— А мы не ищем легких путей, — скривился Ассилох, — Рысь, я не умею читать мысли и не мог никогда, ты о чем вообще?

— Погоди, как это не мог, а тогда, на поляне, когда говорил что-то про Ризу и спрашивал про твой любимый цвет и группу крови? — я непонимающе помотала головой, — когда ты внушил мне мысли свои…

— Да не внушал я тебе ничего, — проникновенно сообщил мне вампир, — хочешь сказать, что ты так и не поняла ничего, а метка на тебе ничего не значит?

— Какая метка? Что значит не внушал? — я окончательно запуталась и внезапно вспомнила о словах молодого вампира Димы, — Лисин друг о ней говорил, да?

— Да, — коротко согласился вампир, — и если ты не в курсе происходящего, то я, во-первых, должен извиниться перед тобой, я действительно не так понял ситуацию… И, во-вторых, Рысь, мать твою, ты куда опять вляпалась?! Почему по верхнему слою к тебе в дом приходят?

— Ты простил меня? — я не поверила своим ушам, — ты веришь, что я не хотела тебя убивать? Погоди, а я у тебя хотела спросить, почему ко мне тот странный вампир приперся…

— Не простил, но ситуацию пересмотрю, — Ассилох беспокойно огляделся, — ты видела меня вчера в зеркале? Ты прикладывала ладонь к стеклу…

— Видела, — кивнула я, переводя глаза на ошарашенного Тэля — он, кажется, вообще не понимал, что происходит, то ли не видел Ассилоха, то ли никак не мог поверить в то, что видит, — а ты вообще часто так можешь делать? Ты всегда заметен? А другие мертвые могут так приходить? Скажи, а ты Кристиана видел? Он может ко мне прийти? Почему ты пытался разбить зеракло?

— Иногда могу. В том-то и дело, что могут, но только те, кого ты знаешь. Или те, кто примет их обличье. Послушай меня сейчас внимательно. Запомни: никогда, слышишь, никогда не разбивай зеркал, если не уверена в личности собеседника! Ты такое можешь выпустить, что смерть тебе счастьем покажется, я серьезно тебе говорю. Зеркала это мир каббалы, старых проклятых легенд и демонов, и в этом нет ничего романтичного, мертвые это не самое худшее, что существует на свете, гораздо хуже то, что никогда не рождалось. Я пытался пройти к тебе… чтобы защитить. Рефлекс у меня уже выработался, скоро отвыкну. Скажи мне, что ты видела перед тем, как потерять сознание?

— Кажется, Стикс… Или Гйоль… Видела перевозчика на лодке и мертвую вампиршу, и, кажется, она с тобой знакома, — я поежилась — до меня начало доходить то, о чем говорил мне Асси, — еще хижину какую-то, шамана мертвого, каких-то светляков странных… Асси, мне страшно…

— Ничего не бойся и… Рысь! Рыся, что происходит?! — зеркало подернулось дымкой, вампир начал пропадать, черты его лица сглаживаться, — Рыся!