Место под названием «Свобода» - Кен Фоллетт

Раздался стук в дверь, и вошла ее мать. Лиззи ощутила укол чувства вины перед ней. Но все же подумала не без тревоги: надеюсь, мамочка не нацелилась на продолжительную беседу. Впрочем, еще не было даже одиннадцати часов. Времени казалось предостаточно.

Мать надела плащ, как поступали они все, когда приходилось идти из одной комнаты в другую по длинным и стылым коридорам замка Джеймиссона. Сейчас она сняла его. Под ним поверх ночной рубашки была накинута шаль. Вынув заколки из прически Лиззи, принялась расчесывать ей волосы.

Лиззи закрыла глаза и полностью расслабилась. Эта процедура неизменно возвращала ее мысленно в детство.

– Ты должна пообещать мне, что больше никогда не станешь одеваться по-мужски, – сказала мама. Лиззи чуть не вздрогнула. Складывалось ложное впечатление, что матушка могла подслушать ее разговор с Джеем. Теперь придется проявить особую осторожность – мама обладала поразительным чутьем, догадываясь о намерениях Лиззи совершить нечто неординарное. – Ты уже не такая юная особа, чтобы затевать столь неприличные игры.

– Но сэра Джорджа я порядком насмешила! – возразила Лиззи.

– Возможно. Но это не лучший способ завоевать уважение будущего мужа.

– Похоже, Роберт в любом случае хочет жениться на мне.

– Верно, но в таком случае ты должна предоставить ему возможность ухаживать за тобой! Вчера по пути в церковь ты уехала вперед вместе с Джеем, оставив Роберта в одиночестве. И этим вечером решила отправиться спать, пока Роберта не было в комнате, лишив его шанса проводить тебя наверх.

Лиззи вгляделась в отраженное зеркалом лицо своей матери. В знакомых чертах отчетливо читалось решительное стремление вразумить дочку. Лиззи любила мать и хотела бы угодить ей, но не могла превратиться в ту дочь, какую желала иметь мама: это противоречило ее характеру.

– Прости меня, мама, – сказала она. – Я просто как-то вообще не задумываюсь о подобных тонкостях.

– Тебе… нравится Роберт?

– Я бы вышла за него, если бы дошла до полного отчаяния.

Леди Хэллим отложила в сторону щетку для волос и села напротив Лиззи.

– Мы как раз и дошли до полного отчаяния, дорогая моя.

– Но нам всегда не хватало денег. Сколько я себя помню.

– Это верно. И мы ухитрялись занимать, закладывали наше поместье, а жили по большей части там, где могли питаться телятиной собственного производства и занашивать одежду до дыр.

Лиззи снова почувствовала себя виноватой. Если мать вообще тратила деньги, то почти всегда на нужды дочери, а не на свои потребности.

– Так давай продолжим жить, как прежде. Я вовсе не против готовить еду и накрывать на стол, делить одну горничную на двоих с тобой. Мне нравится здесь. Я предпочту проводить дни в Хай Глене любым походам за покупками на Бонд-стрит.

– Но есть предел нашим возможностям одалживать деньги, видишь ли. Нам больше никто не дает ссуды.

– Значит, будем жить на арендную плату с фермеров. Придется перестать ездить в Лондон. Мы можем даже не принимать приглашения на балы в Эдинбурге. И к нам никто не станет приходить ужинать. Только пастор. Заживем как монашки, ни с кем не встречаясь целый год, если понадобится.

– Боюсь, нам не удастся даже это. Они угрожают отнять у нас дом и все имение.

Лиззи ее слова повергли в шок.

– Они не могут так поступить с нами!

– Могут. В этом и заключено главное условие закладной.

– Но кто такие эти «они», о ком ты говоришь?

Ответ матери прозвучал не слишком внятно.

– Могу только сказать, что бывший стряпчий твоего отца организовал для меня займы, но мне в точности не известно, кто именно выделил деньги. Хотя это не имеет значения. Важно то, что кредитор теперь желает вернуть свои средства. Иначе грозится взыскать их с помощью закона.

– Мама… Ты имеешь в виду, что мы потеряем свой дом?

– Нет, милая. Не потеряем, если ты выйдешь замуж за Роберта.

– Понятно, – отозвалась Лиззи очень серьезно.

Часы на здании конюшни пробили одиннадцать. Мать поднялась и поцеловала ее.

– Спокойной ночи, моя дорогая. Добрых тебе снов.

– Спокойной ночи, мама.

Лиззи задумчиво смотрела на огонь в камине. Она уже несколько лет знала, что ей предначертано судьбой спасти их с матерью благосостояние, выйдя замуж за богатого мужчину, и Роберт в этом смысле был ничем не хуже других кандидатов. Но она никогда прежде не размышляла об этом как о чем-то реальном. Она вообще не имела склонности обдумывать что-либо заранее, предпочитая откладывать все до самого последнего момента, и эта ее привычка порой сводила маму с ума. А сейчас перспектива выйти замуж за Роберта привела ее в смятение и начала по-настоящему пугать. Она почувствовала нечто вроде физического отвращения, словно съела что-то слегка подгнившее.

Но ей не оставляли выбора. Она не могла позволить кредиторам матери выгнать их из собственного дома! Что им тогда делать, куда податься? Чем зарабатывать себе на жизнь? У нее мороз пробежал по коже, стоило ей вообразить, как они вдвоем поселятся в холодных наемных комнатах ветхого доходного дома в Эдинбурге, как начнут писать самым дальним родственникам, выпрашивая материальную помощь, как возьмутся за шитье, чтобы получать гроши. Уж лучше в самом деле стать женой занудного Роберта. Но сможет ли она себя заставить пойти на такой брак? Всякий раз, когда перед ней вставала задача сделать что-нибудь крайне неприятное, но не столь необходимое, например, пристрелить старую и смертельно больную собаку или отправиться покупать ткань на нижнее белье, она неизменно меняла планы и находила способ избежать тягостной проблемы.

Она заколола свои непослушные волосы, а потом надела маскировочный костюм, использованный ею вчера: бриджи, сапоги для верховой езды, полотняную рубашку, пальто и мужскую треугольную шляпу, которую закрепила на голове булавкой. Изменила цвет лица, чуть затемнив щеки с помощью сажи, взятой из камина, но на сей раз решила обойтись без завитого парика. Для теплоты добавила одеянию отделанные мехом перчатки, помогавшие к тому же скрыть ее ухоженные девичьи руки, а под пальто накинула клетчатый плед, чтобы плечи казались более широкими.

Услышав полуночный бой часов, она взяла свечу и спустилась по лестнице.

Она нервничала, не зная пока, сдержит ли Джей свое слово. Что угодно могло помешать ему, или же он мог попросту заснуть, дожидаясь назначенного времени. Насколько же разочарована она будет! Но дверь кухни действительно оказалась не заперта, как он и обещал, а когда она вошла во двор конюшни, он уже ждал ее, держа под уздцы двух пони и нашептывая им что-то ласковое, заставляя животных вести себя спокойно. Она с радостью увидела при свете луны улыбку на его лице, с которой он встретил ее. Ничего не говоря, он передал ей поводья более низкорослого пони, а потом вывел их пешком задней тропой, избегая показываться на главной подъездной аллее дома, на которую выходили окна большинства спален.

Как только они выбрались на дорогу, Джей сдернул покров с масляного фонаря. Они сели в седла и поскакали прочь от замка.

– Я боялся, что вы не придете, – признался Джей.

– А я боялась, что вы заснете, дожидаясь меня, – сказала в ответ она, и оба рассмеялись.

Они поехали вверх по долине в сторону угольных шахт.

– Вы опять сегодня днем поссорились с отцом? – задала ему прямой вопрос Лиззи.

– Да.

Он явно не собирался вдаваться в подробности, но ненасытное любопытство Лиззи было нелегко угомонить.

– Из-за чего? – спросила она.

Ей не было отчетливо видно его лицо, но она почувствовала, что ему неприятны ее расспросы. Но он тем не менее ответил достаточно ровным тоном:

– Все из-за того же. Причиной снова стал мой брат Роберт.

– Я считаю, что с вами обошлись очень дурно, если для вас мое мнение может послужить хотя бы отчасти утешением.

– Да, и я благодарен вам за это. – Казалось, он сразу немного расслабился.

По мере их приближения к шахтам возбуждение и интерес Лиззи постепенно только усиливались, и она стала воображать себе, какой окажется шахта внутри, и почему Макэш сравнил ее с вратами ада. Будет там жутко жарко или же холоднее, чем снаружи? Ругаются ли рабочие между собой или, быть может, даже дерутся, как дикие кошки в клетке? Царит ли в шахте отвратительный запах, кишат ли в ней крысы? Или там все тихо и призрачно? Она начала ощущать тревогу. «Но что бы ни случилось, – думала она, – отныне я буду знать, каково там, и Макэш больше не посмеет обвинить меня в наивном невежестве».

Полчаса спустя они миновали первую небольшую пирамиду из угля, предназначенного на продажу.

– Кто там еще? – неожиданно раздался грубый окрик, и егерь с волкодавом на поводке показался в круге света, отбрасываемого фонарем Джея.

Обычно в обязанности егерей входил присмотр за оленями и охрана лесов от браконьеров, но в эти дни многих из них заставили наводить порядок на шахтах, следить за дисциплиной и не допускать воровства угля.