Я сам свою жизнь сотворю… Лепестки сакуры. Белый город - Геннадий Вениаминович Кумохин

Альма, породы сеттер-гордон. Кажется, он потом всю жизнь жалел о том, что пришлось с ней расстаться. И последней его собакой была дворняжка Альма.

А в Закарпатье, как только появилась возможность, у нас один за другим были три кобеля, каждого из которых звали Рекс. Причем, каждый раз отец брал маленького щенка, а потом вырастало… — словом, то, что вырастало.

Первый Рекс вымахал огромным зверюгой, который как легкую щепку таскал по двору тяжеленую будку, к которой он был привязан. Зато на нем мы запросто могли прокатиться, как на жеребце или запрячь в санки с несколькими ребятами. Однажды, разбаловавшись, он проглотил мою кожаную варежку. Мы с тревогой ждали, не навредит ли это собаке, но через пару дней нашли пропажу, правда уже в совсем непотребном виде. Так прошла целая зима, а по весне он научился отделываться от ошейника и убегать на целую ночь. После одного такого побега он уже не вернулся.

Второй Рекс был почти чистокровной гончей, но у нас он разъелся сверх всякой меры, поэтому головка у него стала казаться маленькой, а шея очень толстой. В результате ему ничего не стоило освободиться от любого ошейника. Для этого стоило ему чуть попятиться, и ошейник оказывался отдельно, а пес отдельно. Но он никуда не пытался убежать, а просто мирно укладывался рядом. Как только начался сезон охоты, мы с отцом взяли его в поле. Но тут он ничем себя не проявил.

До тех пор, пока мы не повстречали отару овец. И тут он, словно и был для этого предназначен, принялся с азартом сгонять овец в гурт. Старый чабан мигом оценил его способности и принялся просить отца уступить ему собаку.

— Ладно, — согласился отец, — берите, если он вам нужнее.

В конце охотничьего сезона мы снова встретились со знакомым чабаном. Вокруг стада деловито бегал наш Рекс, который нас совсем не узнал.

А третий Рекс вообще учудил. Он умел улыбаться. Рекс улыбался всем: и знакомым, и незнакомым. Вместо того, чтобы встречать чужих лаем. У родителей просто опустились руки. И тут сослуживица мамы, богатая еврейка, у которой был дом за рекой, попросила отдать третьего Рекса ей.

— Да, пожалуйста, — ответила мама, — забирайте.

Через месяц я зашел в тот дом проведать бывшего Рекса. Мне навстречу бросилась огромная, свирепо лающая псина.

День сурка

Мне запомнилась одна удивительная по своей повторяемости смена погоды в Закарпатье. Летнее утро. Теплое, погожее. Вся природа выглядит какой-то особенно чистой и приветливой. Так и хочется улыбнуться всему на свете.

После завтрака начинает по-настоящему пригревать. И всех, от мала до велика так и тянет на городской пляж. Разумеется, тех, кто не занят работой, или тех, у кого, как и у меня, продолжаются летние каникулы.

На пляже — не протолкнуться. Собственно, пляж в нашем городке, это небольшой клочок зеленой травы в низинке, образованной излучиной реки за большим городским парком. Речка здесь совсем мелкая. По крайней мере, со стороны пляжа. В ней прощупывается крупная галька, а иногда, особенно когда в горах давно не было дождей и уровень воды пару недель не повышался, дно успевает покрыться нежной пенкой ила, в котором так весело барахтаться совсем еще мелкой ребятне. И только у противоположного берега проходит стержень течения, и там гораздо глубже. Пожалуй, по грудь взрослому человеку.

Когда я был еще совсем маленьким, я даже умудрился там чуть не утонуть. Это было в тот день, когда я пришел проведать одного из наших Рексов к маминой коллеге, живущей на противоположном берегу Латорицы. Рядом с ними работала фабрика, на которой давили подсолнечное масло, и поэтому все вокруг, и даже на пляже удивительно приятно пахло. На обратном пути мы с ребятами вышли на берег реки, как раз напротив пляжа. Мальчишки были постарше меня и тут же полезли в воду, а следом за ними и я. Но я еще не умел как следует плавать и только-только проплывал несколько метров по-собачьи. Меня подхватило течение и, вместо того, чтобы оказаться на мели напротив пляжа, я оказался гораздо ниже. Я встал на ноги, но погрузился почти с головой.

И тут я испугался… Меня подобрала лодка перевозчика, которая курсировала как раз ниже по течению. С тех пор я научился уверенно держаться на воде, но еще долго не любил вспоминать этот случай, справедливо полагая, что выглядело все ужасно глупо.

Время медленно течет, и к обеду становится все жарче и даже по-настоящему душно. Поэтому никто и не думает уходить с пляжа. Но тут на западе, на том отрезке горизонта, который единственно не закрыт выступающими с трех сторон невысокими горами, начинает формироваться темная, почти фиолетовая туча. Постепенно она все растет и занимает теперь уже значительную часть неба. Видно, как она угрожающе клубится и между ее частями проскакивают сверкающие молнии. Некоторые, наиболее предусмотрительные отдыхающие начинают собираться домой, но только не мы — мальчишки. Мы будем сидеть в воде до последнего, и только когда от порывов ветра по воде побежит мелкая рябь, а в воздухе запахнет скорым дождем, мы опрометью помчимся с пляжа, надевая на ходу рубашонки и короткие штанишки. Кто-то успеет добежать до дома почти сухим, а кого-то накроет с головой хлынувший как из ведра тропический ливень.

Постепенно ливень переходит в обычный дождь, а тот — в легкую изморось. В это время хорошо сидеть дома у окна и смотреть, как за окном медленно сгущаются сумерки. Все. Пора спать.

А завтра опять ясное солнышко и умытая листва. Потом пляж и полуденный солнцепек. Затем опять фиолетовая туча на горизонте. И бушующие потоки с неба. А под вечер — ленивые капли в водосточных трубах:

— Кап — кап.

И опять:

— Кап — кап.

И так изо дня в день. Много раз подряд. Вот что такое настоящий «день сурка».

Школа № 4

Я пошел в школу совершенно не подготовленным. То есть не умел ни читать, ни писать. Правда, я уже сочинял какие-то вирши, не зная еще, что такое стихи, а что такое проза. И даже не подозревая, что есть такое понятие, как рифма.

Меня записали в школу № 4. На современной карте города я вижу, что улица, на которой расположена школа носит имя Илоны Зрини. Как она называлась раньше, я не помню, и мои попытки выяснить это ни к чему не привели. Школа находилась гораздо дальше от нашего дома, чем, по крайней мере, еще две русские школы, расположенные