По ту сторону реальности. Сборник мистики и фантастики. Том 2 - Антология

– Отвернитесь, – скомандовала она.

– Да я и так уже, – ответил мужчина, старательно рассматривая верхушки тополей в лесополосе, вытянув руки с полотенцем в ее сторону.

– Еще больше отвернуться не могу. Сие не есть в человеческой природе.

Марина забрала полотенце, быстро вытерлась, надела длинную юбку и футболку, накинула теплую кофту, которые незваный гость аккуратно сложил на берегу. Как много он видел?

– Можете повернуться, – наконец, разрешила она. С интересом взглянула на довольно молодое, симпатичное мужское лицо. У него были улыбающиеся темные глаза, уверенный подбородок и ироничный изгиб губ. «Мой тип», – подумала она.

– Вы – Марина? – спросил он, задержав на ней оценивающий взгляд. Она знала, что нравится мужчинам. Раньше это забавляло, потом как-то приелось.

– Мне ваша соседка сказала, что если вас нет дома, то вы ушли купаться.

Ох уж баба Зина! Столь ранний час, а уже на посту. Бдит.

– Что у вас случилось?

– Не у меня, а у моей собаки. Сбежал ночью на бля… – он хмыкнул, затем поправил себя: – Ну, гулять ушел, утром вернулся весь в кровище. На лапе живого места нет… Я перевязал кое-как, но нам срочно нужна профессиональная помощь.

Марина кивнула. Ее и посреди ночи могли выдернуть. Издержки любимой профессии.

– Конечно, пойдемте!

– Дайте, я вашу сумку понесу, – предложил он и представился. – Меня Артем зовут. Артем Стоцкий.

– Марина Арсеньева, – она протянула ему руку для пожатия. – Вы ведь блудный сын тети Любы? Ваше возвращение – главная новость станицы.

Он согласно кивнул. Шли довольно быстро, Марина впереди, Артем – позади, отвыкший от непролазной грязи мартовской степи.

– А вы хороший ветеринар? – спросил Артем.

– Пока что никто не жаловался. Мои пациенты не особо разговорчивы.

У нее было высшее образование в этой области и семилетний опыт в одной из лучших московских клиник. Затем она все бросила и уехала на юг, в небольшую казацкую станицу. Купила дом, нашла работу. К коровам, правда, долго пришлось привыкать. Три года пролетели незаметно, и от столичного шика в ней мало что осталось.

Пару часов Марина провозилась с лапой золотистого ретривера. От денег отказалась, а от завтрака, приготовленного тетей Любой, отказаться не было сил. Пшеничные пышки со сметаной и сгущенным молоком – объедение! Они пили жуткий растворимый кофе с парным молоком, Артем веселил ее, как мог, стараясь произвести впечатление. Марина слушала, смеялась в нужных местах, наслаждаясь утром. Иногда ей казалось, что она уже встречала нового знакомого, но никак не могла вспомнить, где именно. Тетя Люба, подперев щеку руками, смотрела на нее задумчиво, шевелила губами, словно что-то прикидывая. Марина даже знала, о чем думала местная почтальонша. Вдруг единственный сынок влюбится в ветеринаршу, все у них сложится, он возьмет да и останется в станице. Внуки пойдут, и видеть их можно будет не раз в месяц по выходным, а каждый день…

– Марин, вы завтра в райцентре работаете? Я вас подвезу. У меня как раз дела в городе…

Никаких у него дел не было, Марина была в этом уверена.

– Меня утром Семеныч на молоковозе подбрасывает. У нас традиция, ее нельзя нарушать, а то без меня у него молоко скисает. Совхоз понесет убытки, – она усмехнулась.

– Тогда я вас после работы заберу, – уверенно произнес Артем. Марина пожала плечами. Еще один из тех, что не понимает значение слова «нет». Стас узнает, будет в бешенстве. Глядишь, еще переедет знаменитого писателя на «Белоруси». Хотя это не ее дело, пусть сами разбираются.

Вечером, лежа в кровати, помолившись предварительно Богине, она с ужасом поняла, что ее вновь накрывает Бездна. Что-то темное выползало из глубин подсознания, из тьмы веков, чтобы пожрать и утащить за собой. Потом она кое-как возвращалась обратно, в обычный мир, истерзанная образами, чувствами и обрывками мыслей, которые складывались в воспоминания. Воспоминания о прошлых жизнях.

Она лежала на стылом полу камеры. На воле уже вовсю разыгралось жаркое испанское лето. Сколько же времени она провела в застенках Инквизиции? Пять, шесть месяцев? Дни сливались в одно кошмарное месиво с ночами, различаясь лишь тем, что днем в камере зажигали факел, и ее таскали на допросы. На ней лишь грубая грязная рубаха до колен, волосы спутаны, руки, лицо, спина – сплошные кровавые раны.

Она услышала, как приближались двое мучителей, их шаги глухо разносились по древним камням подземелья. Один немного припадал на левую ногу, Мари давно уже научилась отличать тяжелую прихрамывающую поступь. Ее единственное развлечение – это валяться на полу и слушать подземелье – шаги стражников и крики узников, доносящиеся из пыточной комнаты. О, она уже различала обитателей тюремных камер по их стонам!

В камеру вошли двое. Один из них, огромный, рыжий, с больным коленом, кинул в лицо одежду, которую она должна надеть на аутодафе, где ей зачтут приговор. Это желтый санбенито из грубой шерсти с нарисованными по подолу языками пламени и чертями. И кароча, цилиндрической формы колпак с похожими рисунками. В руках второго стражника – зеленая свеча кающихся, которую придется нести всю дорогу до центральной площади вместе с другими грешниками. Мари в ужасе завыла. О, если бы санбенито было без рисунков, это значило, что ее оправдали. Но это, с Адовым пламенем!..

Ее судьба решена, приговор подписан и будет исполнен сегодня! Камадеро, Площадь Огня, публичное сожжение на потеху толпе – таков ее удел! Но где вы, те, кто обещал найти способ оправдать ее в глазах Католической Церкви? Все это время она жила надеждой, что апелляция к Папе Римскому будет благосклонно им рассмотрена, ведь Братство не дает пустых обещаний… Триединая Богиня, почему они бросили ее?

Мари швырнула проклятые тряпки обратно в стражников, истерически захохотала. Тот, со свечей, ударил ее по лицу и пинал ногами, пока она не затихла. Рыжий нагнулся и стал натягивать на полубезжизненное тело грубое одеяние…

– Ты сдохнешь сегодня! – сказал он, пытаясь застегнуть нарамник на ее плече.

– Сдохну! – прошипела она в ответ. – Но с собой я заберу в Ад еще очень многих…

Ее ненависти хватит, чтобы швырнуть страшное проклятие в лицо тех, кто осудил ее, и личному врагу – Карлосу Вилланьеве, Главному Инквизитору, когда тот будет зачитывать приговор! Ни черная ряса монаха-доминиканца, ни распятие на груди, ни молитвы на устах, с которыми он совершает свои злодеяния, не уберегут его от того, что она вызовет своими словами. Ее ненависть разбудит Зло. Оно утащит в Преисподнюю всех, кто издевался и мучил ее.

Марина очнулась. Села на кровати, обхватив себя руками. Слезы текли по лицу, мелкая липкая дрожь жила в теле собственною жизнью. Теперь она поняла, кого ей напоминал Артем! Главный Инквизитор, Карлос Вилланьева, самый страшный враг вновь вернулся! Она затряслась от ужаса. Разве может быть, что они встретились вновь спустя почти четыре века? Марина отрывисто помнила три из своих прошлых воплощений. В каждом из них она служила Богине, состояла в Братстве и дожила до глубокой старости в окружении детей, внуков и учеников. Сожгли ее в четвертом.

Подожди, сказала она себе, не сходи с ума преждевременно! С этими воспоминаниями всегда так… мутно и неясно. Вполне можно ошибиться, и человек, чью собаку она лечила этим утром, кто наливал чай из фигуристого фарфорового заварника и рассказывал байки из лондонской жизни, не причастен к страшному Злу, что причинили ей!

Она решила дождаться следующей ночи и вызвать Духа-Хранителя, чтобы задать вопрос. Этим вечером больше не было сил для ритуала, путешествие в прошлую жизнь высосало их подчистую. Марина откинулась на кровать и натянула одеяло на голову, не совсем уверенная в том, что удастся уснуть. Мысли, словно подростки под амфитамином, хаотически дергались, предлагая одновременно множество решений. Бежать, остаться, проклясть, перерезать горло, отравить, пожаловаться в Братство…

На следующий день Артем ждал ее около входа в клинику. Большой черный джип выглядел инородным телом в окружающем пейзаже, сплошь состоящем из образцов отечественного машиностроения. Прохожие издалека косились на дорогую заграничную машину. Стайка мальчишек возилась рядышком, восторженно тыкая пальцами в огромные колеса. Да уж, Стасику с его «Беларусью» этот трактор, похоже, будет не по зубам!

– Писателям вполне сносно платят, – заметила Марина, усаживаясь в пахнущий кожей салон автомобиля.

Артем рассмеялся и стал рассказывать о нескольких своих удачных коммерческих проектах. Книги он стал писать недавно, больше от скуки, но получалось неожиданно хорошо. Марина украдкой разглядывала его и размышляла… все о том же. Он – не он? Если он, что делать? А может, все же показалось? Тогда, пожалуй, она расслабится и позволит Артему за собой поухаживать со всеми вытекающими приятными последствиями.