До встречи с тобой - Джоджо Мойес

— Ты же знаешь, мы… с тобой… — Снова тяжелое молчание. — Уилл, пожалуйста, скажи что-нибудь.

— Поздравляю, — наконец произнес он.

— Я знаю, что ты думаешь. Но мы ничего такого не планировали. Честно. Мы ужасно долго были просто друзьями. Друзьями, которые беспокоились о тебе. Просто Руперт стал для меня надежной опорой после несчастного случая с тобой…

— Как благородно.

— Не надо так говорить. Это просто ужасно. Я так боялась тебе рассказывать. Мы оба боялись.

— Очевидно, — равнодушно заметил Уилл.

— Послушай, — раздался голос Руперта, — мы пришли только потому, что беспокоимся о тебе. Не хотели, чтобы ты услышал от кого-то другого. Но, знаешь ли, жизнь продолжается. Ну конечно знаешь. В конце концов, прошло два года.

Молчание. Я поняла, что не хочу ничего больше слышать, и начала тихонько отступать от двери, покряхтывая от напряжения. Но Руперт заговорил громче, и я все равно его услышала.

— Ну же, приятель. Я знаю, это ужасно тяжело… все это… Но если тебе не плевать на Лиссу, ты должен желать ей добра.

— Скажи что-нибудь, Уилл. Пожалуйста.

Я словно видела его лицо, одновременно непроницаемое и с легкой примесью презрения.

— Поздравляю, — наконец сказал он. — Уверен, вы будете очень счастливы вместе.

Алисия начала невнятно протестовать, но Руперт ее прервал:

— Идем, Лисса. Нам лучше уйти. Уилл, ты не думай, что мы явились за благословением. Это простая вежливость. Лисса считала… то есть мы оба считали… что тебе надо знать. Извини, старина. Я… я надеюсь, что твои дела наладятся и что ты меня найдешь, когда… ну, ты знаешь… когда все немного уляжется.

Я услышала шаги и склонилась над корзиной с дровами, как будто только что вошла. В коридоре раздался шум, и передо мной появилась Алисия. Ее глаза были красными, как будто она собиралась расплакаться.

— Можно мне воспользоваться ванной? — Ее голос был хриплым и сдавленным.

Я медленно подняла палец и молча ткнула им в сторону ванной.

Она пристально взглянула на меня, и я поняла, что, вероятно, мои чувства отразились на лице. Я никогда не умела их скрывать.

— Я знаю, о чем вы думаете, — помолчав, произнесла она. — Но я старалась. Правда старалась. Много месяцев. А он только отталкивал меня. — Алисия выпятила подбородок, и лицо ее, как ни странно, стало разъяренным. — Он действительно не хотел, чтобы я была рядом. Он ясно дал это понять. — Она словно ждала от меня ответа.

— Это не мое дело, — наконец произнесла я.

Мы стояли лицом к лицу.

— Знаете, помочь можно только тому, кто готов принять помощь, — сказала она.

С этими словами она ушла.

Я подождала пару минут, слушая шелест колес машины по подъездной дорожке, и направилась на кухню. Я поставила чайник на огонь, хотя вовсе не хотела чаю. Полистала журнал, который уже читала. Наконец я вернулась в коридор, кряхтя, подняла корзину с дровами и потащила ее в гостиную, чуть стукнув по двери, прежде чем войти, чтобы сообщить Уиллу о своем вторжении.

— Я хотела спросить, не нужно ли вам… — начала я.

Но в комнате никого не было.

Совсем никого.

И тогда я услышала грохот. Я выбежала в коридор, и грохот раздался снова, а за ним звон стекла. Шум доносился из спальни Уилла. О боже, только бы он не поранился. Я запаниковала — предупреждение миссис Трейнор гудело у меня в голове. Я оставила Уилла одного больше чем на пятнадцать минут.

Я пробежала по коридору и замерла в дверях, цепляясь за косяк обеими руками. Уилл сидел посреди комнаты, выпрямив спину. На подлокотниках кресла лежала трость, выступая на восемнадцать дюймов влево, — настоящее турнирное копье. На длинных полках не осталось ни одной фотографии, разбитые дорогие рамки были раскиданы по полу, из ковра торчали сверкающие осколки стекла. Колени Уилла были усыпаны стеклянным крошевом и деревянными щепками. Я разглядывала сцену разрушения, и мой пульс постепенно замедлялся, по мере того как до меня доходило, что Уилл не пострадал. Он тяжело дышал, как будто потратил немало сил, чтобы учинить разгром.

Он повернулся ко мне в кресле, хрустя стеклом. Наши взгляды встретились. Его глаза были бесконечно усталыми. «Только попробуй меня пожалеть», — как бы говорили они.

Я посмотрела на его колени, а затем на пол вокруг. Мне показалось, что я разглядела их с Алисией фотографию — лицо женщины было закрыто погнутой серебряной рамкой, неотличимое от других жертв.

Я сглотнула, глядя на пол, и медленно подняла глаза. Наши взгляды скрестились на несколько секунд, показавшихся вечностью.

— Не боитесь проколоть шины? — наконец спросила я, кивнув на кресло. — А то я понятия не имею, куда задевала домкрат.

Его глаза расширились. На мгновение мне показалось, что я все испортила. Но на его лице мелькнула слабая тень улыбки.

— Ладно, не двигайтесь, — сказала я. — Схожу за пылесосом.

Я услышала, как трость упала на пол. Когда я выходила из комнаты, мне показалось, что Уилл произнес: «Извините».

В «Голове короля» всегда было полно народу вечером в четверг, а в углу кабинета — и того теснее. Я сидела между Патриком и каким-то парнем по имени Раттер, время от времени поглядывая на бляшки с конской упряжи, прибитые к дубовым балкам над головой, и на фотографии замка, развешанные по перекладинам. Я пыталась делать вид, будто меня хоть немного интересует разговор, посвященный главным образом проценту жира в организме и углеводной загрузке.

Я всегда считала собрания «Титанов триатлона из Хейлсбери», проходившие раз в две недели, худшим кошмаром владельца паба. Алкоголь пила только я, и мой одинокий пакетик из-под хрустящего картофеля валялся, скомканный, на столе. Остальные потягивали минеральную воду или изучали соотношение подсластителей в диетической коле. Когда они наконец заказывали еду, в салатах нельзя было найти и капли масла, чтобы смазать листья, и со всех кусочков курицы была жестоко ободрана кожа. Я часто заказывала чипсы, просто чтобы посмотреть, как остальные делают вид, будто им совсем не хочется.

— Фил скис миль через сорок. Утверждает, будто слышал голоса. Ноги словно свинцовые. Вы бы видели его лицо — как у зомби.

— Я тут примерил эти новые японские балансирующие кроссовки. Срезал пятнадцать минут с десятимильной дистанции.

— Умоляю, забудьте о мягких велосипедных чехлах. Найджел заявился с таким в лагерь триатлонистов — не отличить от чертова портпледа.

Не могу сказать, что мне нравились собрания «Титанов триатлона», но с моей сверхурочной работой и расписанием тренировок Патрика они были одной из редких возможностей его видеть. Он сидел рядом со мной, его мускулистые бедра были обтянуты шортами, несмотря на страшный холод на улице. Для членов клуба было делом чести носить как можно меньше одежды. Мужчины были жилистыми и хвастали загадочными и дорогими спортивными нарядами, обладавшими превосходным впитыванием влаги или исключительной легкостью. Их звали Скад или Триг, и они сгибали друг перед другом части тела, демонстрируя травмы или декларируемый рост мышц. Девушки не применяли косметики, и лица их были красными от долгих пробежек по морозу. Они смотрели на меня с легким отвращением… или даже с непониманием, несомненно прикидывая в уме мое соотношение жира и мышц и находя его далеким от идеала.