Поп Рок (ЛП) - Феррелл Чарити

Я фыркаю.

— Ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, когда я вру.

— Ты женщина.

— И? Какое это имеет отношение к делу?

— Я знаю, когда женщины лгут.

Я не хочу раскрывать ему настоящую причину, почему у меня сдают нервы при мысли о турне с ним. Это слишком личное. Последний мой тур с отцом превратился в ночной кошмар и изменил меня, как личность. Я никогда не смогу полностью примириться с этим. 

— У нас ещё есть две недели перед началом гастролей. Если ты считаешь меня  человеком, с которым невыносимо путешествовать, то тебе не обязательно ехать. Не стоит ехать только потому, что это твоя работа. Я не смогу находиться постоянно рядом с кем-то несчастным.

— Но это действительно моя работа.

— А ведь ты на самом деле получаешь зарплату за то, что просто путешествуешь, ну и иногда распоряжаешься моей задницей и держишь меня подальше от проблем. Если уж на то пошло, это тебе следует платить мне за развлечения.

— Удачи тебе с этим. Я сейчас даже не могу позволить себе заплатить за квартиру.

Он садится.

— Так что произошло? Ты, очевидно, пришла ради денег, но куда они подевались?

— Ты серьёзно не читал обо мне?

— Вкратце. Я пролистал первый параграф на Википедии. Там сказано сколько тебе лет, где ты родилась, что твой отец какая-то рок-легенда и у него проблемы с деньгами, но дальше копаться не стал. Я надеялся, что узнаю правду от тебя, реальную историю, потому что мы все знаем, что в Википедии этого нет.

— Мне не хочется об этом говорить.

— Как так? Каждый день, когда мы видимся, мы должны раскрывать друг другу что-нибудь о себе. Секрет в день.

— Нам что, двенадцать?

— Мы, возможно, проедем тысячи миль вместе. Мне нужно убедиться, что ты не одна из тех сумасшедших личностей, что выбирают джем вместо желе, едят мясо с кровью или грызут ногти на ногах.

Я закатываю глаза.

— Прежде всего, джем вместо желе — это ужасное преступление; мясо с кровью —  отвратительно; и никогда, я имею в виду ни разу, я не грызла ногти на ногах. — Меня даже передёргивает. —  С какими людьми ты общаешься?

— Просто хочу убедиться, что ты не поедаешь джем и не жуёшь ногти на ногах.

Я толкаю его руку.

— Ты настоящий засранец, ты знаешь это?

— Мы не гуглим друг друга и не читаем жёлтую прессу. Всё, что я узнаю о тебе, я услышу из твоих уст. Договорились?

— Не договорились. Я бы хотела, чтобы мы держались подальше от личных дел друг друга.

— Я начну первым. Ты мне очень нравишься.

Я бросаю в него ручку.

— Я ухожу.

— Что? Что значит, ты уходишь? У меня репетиция для шоу в Лос-Анджелесе.

Чёрт.

— Разве я не говорила, что мне нужно уйти сегодня пораньше? — Он качает головой. Со всем происходящим я, похоже, забыла об этом сказать. —  Ох, ну, теперь говорю.

— Это важно?

— Отчасти, но ничего особенного. Я отменю.

— Куда тебе надо?

— Личные дела.

— Я получу записку от врача?

— Ты можешь быть серьёзным?

Он смеётся.

— Иди, но постарайся закончить все свои дела сегодня. Впереди плотный график.

У него репетиции для тура сегодня, но не думаю, что я ему понадоблюсь. Он уже нанял подтанцовку и подобрал гардероб. Ему нужно повторить хореографию и убедиться, что у него всё получается.

— Хорошо

***

Я никогда не была в тюрьме, и если честно, никогда не думала, что мне придётся.

Я посмотрела множество документальных фильмов про места заключения, но в реальности всё по-другому. Я вхожу через главный вход и начинаю думать о детях, которым приходится ходить сюда годами, потому что родитель получил десять лет или пожизненное заключение. Это грустно, и я не могу даже представить, как бы чувствовала себя, если бы мой отец попал сюда, когда я была маленьким, растерянным ребёнком.

Он включил только несколько лиц в список посетителей: Томаса, друзей по группе и меня. Моей мамы нет в списке по понятной причине, учитывая, что ни один из нас не слышал ничего о ней много лет.

— Привет, дорогая, — он приветствует меня, улыбаясь.

Его чистые, расчёсанные волосы собраны в хвост на затылке, а борода немного отросла. Тюремная форма не закрывает и половины татуировок, которые покрывают его руки. Я смотрю на его правую руку, где на пальцах набито моё имя.

Он вроде неплохо выглядит, но он в федеральной тюрьме. Я слышала, что это место для совершивших преступление «белых воротничков». Оно больше похоже на загородный клуб, только заключенные не могут его покинуть и должны соблюдать правила.

— Привет, пап, — отвечаю я, шмыгая носом. —  Это место выглядит не так уж плохо.

— Да, всё могло быть хуже. Мне следует думать о хорошем, что это временно. Я уже назначил встречи, чтобы рассчитаться с государством, когда выйду. Мне даже предложили написать книгу.

— Хорошо. Я не могу дождаться, когда ты вернёшься домой.

— Ну, как ты, дочка? Томас сказал, что нашёл тебе работу с одним из этих красавчиков.

Я смеюсь. Он называет Нокса красавчиком, в то время как «The Grave Diggers» выступали на шоу с разрисованными лицами и макияжем. Мой отец пользуется подводкой лучше меня.

— Я работаю его личным помощником, и он ещё более требователен, чем ты. — Папа усмехается. Я сомневаюсь, рассказывать ли ему про клип, и решаю, что не стоит. Сообщу новости по телефону. — Мы отправляемся в турне.

Голубые глаза отца расширяются, он проводит рукой по лицу. Эта фраза изменила всё настроение встречи.

— Турне? Ты знаешь, что гастроли не пойдут тебе на пользу.

— Это было много лет назад. Я выросла. Стала умнее. Не говоря уже о хорошей оплате, а мне нужны деньги.

Я вижу, как на его лице появляется виноватое выражение.

— Прости меня за это. Я обещаю, что верну тебе всё до цента, который тебе пришлось заплатить за обучение. Моя ответственность, как отца, дать тебе образование.

— Не переживай из-за этого, хорошо? Ты обеспечивал меня двадцать три года. Пришло время делать это самой.

— Отец никогда не перестанет переживать за своего ребёнка, — ворчит он. — Я чувствую, что подвёл тебя, потратив все деньги на выпивку и шлюх, когда мне следовало копить их.

— Пять минут до конца посещения, — раздаётся голос из динамика на потолке.

— Я думаю, это сообщение для нас, — вздыхает отец. — Будь осторожна во время этого тура, слышишь меня? И будь на связи.

— Ты знаешь, что буду, папа.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Несколько слезинок катятся по щекам, когда я иду к «Джипу».

Глава 13

Нокс

— Не важно, как часто я там выступал, я влюбляюсь в этот стадион каждый раз заново, — говорю я, обернувшись к Либби, и иду обратно. — В первый раз мне было четырнадцать. Томас каким-то образом убедил певицу открыть её выступление. Играть перед тысячами людьми было совсем по-другому, чем на улицах. Я так нервничал, что описался.

— Ты меня обманываешь, — смеётся Либби.

Она вошла несколько минут назад, но я уже в течение нескольких часов репетирую вступительное шоу для завтрашнего вечера в Стэйплс-центре. Я хочу начать феерично, чтобы всё было идеально.

— Я говорю совершенно искренне. Хорошо, что я сделал это, прежде чем вышел на сцену. Ну и Томас был достаточно сообразителен, чтобы убедиться, что у меня есть запасные вещи. Обмочиться в четырнадцать — это довольно-таки неловко, но обмочиться в присутствии тысячи человек было бы унизительно. Я бы бросил всё прямо тогда, переехал в другую страну, стал бы выращивать овец или заниматься чем-то подобным.

— О, не надо так драматизировать. Готова поспорить, что девицы всё равно бы тебя обожали и сами писались в штаны. — Она щёлкает пальцами. — Те штаны, возможно, стоили бы тысячи на eBay, поэтому если они где-то у тебя завалялись, я была бы счастлива избавить тебя от них.

— О, Либ, я знал, что ты втайне мечтаешь стянуть с меня штаны.

— Или хочу на них заработать.