Серебряная книга сказок - Божена Немцова

— Кого это ты приволок? — строго спрашивает Сатана.

И стал черт каяться, рассказал, как по земле ходил, Качины слова услыхал, захотел ее припугнуть, танцевать позвал, а потом пекло решил показать. „Не знал я, — простонал рогатый, — что от нее не избавишься."

— Ах ты, глупец, такой-сякой, моей науки не помнишь? — накинулся на него Сатана. — Прежде чем связаться, подумай, как избавиться! Ступай прочь с моих глаз, сам себе бабу на шею посадил, сам и скидывай!

Поплелся черт обратно на землю. Качу на себе тащит. Чего только не сулил, и просить, и ругать принимался — все напрасно — не отпускает. Измученный, злой, добрался он, наконец, со своей ношей до зеленого луга, а там молодой пастух в теплом тулупе овец пасет. Наш черт в человеческом обличье был, и пастух его не испугался.

— Кого тащишь, приятель? — дружелюбно спрашивает он черта.

— Ох, приятель, едва дух перевожу. Ты только подумай, иду это я своей дорогой, никого не трогаю, как вдруг сигает эта баба мне прямо на шею, уцепилась — ни за какие коврижки слезать не хочет. Хотел дотащить до ближайшей деревни и там сбросить, да сил больше нету, ноги подламываются.

— Давай, приятель, помогу, на себе потащу полдороги.

— И на том спасибо.

— Эй, баба, ухватись за меня, — крикнул пастух Каче.

Отпустила Кача черта, уселась на пастуха, что было силы вцепилась в лохматый тулуп. Сто потов с пастуха сошло! Качу на себе тащит, да еще здоровенный тулуп на нем, что у приказчика взял! Стал он думать, как от Качи избавиться. Подошел к пруду, и тут его осенило: „Сброшу ее туда! Но как? Вот если бы и тулуп вместе с бабой скинуть!" Стал потихоньку тулуп стаскивать, а Кача сидит и не догадывается. Один рукав снял, второй, а Кача все не догадывается; первую пуговицу расстегнул, вторую, третью — бульк! — и вот уже Кача вместе с тулупом в пруду барахтается.

А черт сидит на лугу, овец пасет, сам поглядывает, скоро ли пастух с Качей назад воротится. Не долго ждал. Спешит к нему пастух, боится, как бы овцы в разные стороны не разбрелись. Увидали они с чертом друг друга, удивляются. Черт — что пастух без Качи вернулся, а пастух — что незнакомец все еще здесь торчит. Говорит черт пастуху: „Большое тебе, пастух, спасибо, сослужил ты мне великую службу, не то пришлось бы мне до конца света Качу на себе таскать. Никогда тебя не забуду, а придет время — щедро вознагражу. Только знай, ты ведь самого черта из беды вызволил." Сказал, и нет его, исчез!

Растерялся пастух, столбом стоит, а когда все-таки пришел в себя, подумал: „Если все черти такие простаки, тогда еще жить можно!"

В той стороне, где наш пастух жил, княжил молодой князь. Был он и богат и холост, да все дела в своем государстве запустил, только жизнью наслаждался: днем бездельничал, а по ночам бражничал. Страной управляли два советника, и были они ничем не лучше своего господина. Что не прокутит князь с дружками, украдут они. Бедному люду никак денег на их потребу не набрать. У кого дочь-красавица или деньги завелись, тот ни минуты покоя не знает, приказа ждет, вот-вот князь отнимет, а коли воле его воспротивишься, тут уж милости не жди — сейчас же голова с плеч долой! По всей стране проклинал народ князя и его советников. Однажды, не зная, какое себе развлечение найти, позвал князь звездочета и приказал спросить у звезд, какая судьба ждет его и его советников. Послушался звездочет, глядит на звезды, высчитывает, что с этими мотами и бездельниками будет.

— Пощади меня, княжеская милость, — говорит вдруг испуганно звездочет, — но тебя и твоих советников такое ожидает, что я даже вымолвить боюсь.

— Говори все как есть! Но если твое предсказание не исполнится, не сносить тебе головы!

— Подчиняюсь справедливому приказу. Ну, слушай: прежде чем луна на вторую четверть пойдет, за обоими твоими советниками явится черт, в такой-то час, в такой-то день, а как наступит полнолунье, и за тобой, княжеская милость, явится и всех вас в преисподнюю утащит.

— В темницу этого лживого мошенника! — закричал князь, и слуги бросились выполнять его приказ.

Полумертвых от страха советников отвезли домой. Собрали они все богатства, уселись в кареты и поскорее в свои имения укатили. Обнесли замки со всех сторон крепостными валами, чтобы черт добраться не мог. А князь с перепугу стал жить тихо и даже взялся дела в стране поправлять, надеясь уйти от жестокой судьбы.

Обо всем этом бедный пастух и понятия не имел; пас свое стадо и не знал, не ведал, что вокруг него на белом свете творится. И вдруг в один прекрасный день стоит перед ним черт и говорит: „Вот, пастух, я и пришел тебя отблагодарить. Как луна до четверти дорастет, велено мне тащить в ад бывших княжеских советников за то, что народ обирали и князю плохие советы давали. Да видишь ли, в чем загвоздка — они исправились. Я их не трону, только постращаю, а тебя вознагражу. Как настанет мой день, ты в замок ступай, увидишь тьму народу. Поднимется плач и крик, слуги ворота распахнут, я советника поволоку, а ты ко мне кидайся и кричи: „Немедля убирайся прочь, не то плохо будет!" Я тебя послушаюсь и уйду. А ты у господина советника два мешка золота за услугу требуй, а коль отказываться станет — говори, что меня кликнешь. Потом ступай во второй замок, то же самое проделай и опять деньги проси. Да смотри, правильно хозяйствуй и денежки только на доброе дело расходуй. А когда наступит полнолунье, велено мне самого князя в ад тащить, но князя ты не освобождай, не то собственной шкурой поплатишься," сказал черт и фр-р — поднялся ввысь и мгновенно исчез!

Пастух все запомнил. Когда лунный серп вширь раздался, отправился он в замок, где первый советник прятался. Толпы народа уже стояли и ждали, когда черт их господина в ад потащит.

И вдруг раздался отчаянный вопль, ворота распахнулись, тащит чертяка советника, а тот посинел весь, икает со страху. Тут из толпы выскакивает пастух, хватает советника за руку, черта отпихивает и кричит:

— Убирайся прочь, не то плохо будет!

Черт как сквозь землю провалился, а спасенный советник пастуху руки целует, как благодарить, спрашивает. Попросил пастух золота два полных мешка, и советник немедля велел выдать.

Довольный пастух поторопился во второй замок и все сделал, как черт велел. Сами понимаете, что вскоре молва о храбром пастухе до князя дошла. Услыхал он про его храбрые дела, послал за ним коляску и стал пастуха просить-умолять, чтоб и над ним смиловался и от черта вызволил.

— Господин мой, — отвечал пастух, — обещать не могу. Вы ведь грешник великий, но, если станете своим народом править справедливо и мудро, я могу своей шкурой рискнуть попробовать.

Пообещал князь, а пастух ушел, посулив в нужный день вернуться.

Все со страхом ждали полнолунья. Не успел князь и глазом моргнуть, как пробил его час. В черном платье, перепуганный насмерть, ждал князь своей судьбы. Тут распахиваются двери и стоит перед князем сам черт!

— Собирайся, князь, настал твой черед!

Ни слова не сказал князь, поднялся и пошел вслед за чертом. А на площади толпа народа дожидается. Вдруг сквозь толпу проталкивается пастух, бежит прямо к черту и кричит:

— Беги, спасайся, не то плохо будет!

— Как ты смеешь мне приказывать? Забыл, что я тебе говорил? — шепчет черт пастуху.

— Дурень, не в князе дело. Кача тебя разыскивает!

Только услыхал черт про Качу — ноги в руки и навсегда исчез, только его и видели!

А князь назначил пастуха своим придворным и стал любить, как родного брата. Большая князю от пастуха польза была, потому что был пастух честным советником и добрым дворянином. Из четырех мешков золота не оставил себе ни крейцера, а роздал тем, у кого их старые советники отобрали.

ЧЕРТОВ ЗЯТЬ

Жили старик со старухой, да сын — Петр. Жили не тужили, Петр уже в женихи вымахал, но пришла беда, умерла старуха. Старик совсем с ума спятил, взял в жены молодую. И устроила она ему такую развеселую жизнь, что тот не выдержал и помер. С той поры не было у Петра ни минутки спокойной и счастливой, а в люди идти не хотелось, надеялся, что отец ему хоть что-нибудь да оставил.

Но бедный парень ошибался! Мачеха так старика окрутила, что, когда старик закрыл глаза, оказалось, что нет у Петра денег ни полушки. Даже то, что осталось от покойницы-матери, злая мачеха припрятала.

Взыграла в парне лютая злоба, так бы, кажется, мачеху и убил! И, чтоб не доводить до греха, полез он на чердак, собрал свою старенькую одежонку, сложил в сундук, из дому уйти собирается, да призадумался: „Забирать свой скарб или не надо? Нет, не стану. Коли обобрала меня злая баба, как липку, пусть и эти тряпки забирает."

Открыл сундук и достал серебряный перстенек с гранатами, что ему покойница-матушка подарила, наказывая, чтоб он его любимой девушке на палец надел.

Сунул перстенек в карман, заплакал горючими слезами и садами отправился к другому двору, где жила сестра его матери, а Петру тетка. Она его и приютила.