Звезды большого футбола - Николай Старостин

На Фокина стоило посмотреть, когда он шел навстречу прорвавшемуся форварду: с непоколебимой уверенностью подкладывался он под удар, парируя, казалось бы, безнадежные мячи. Уроженец Подольска, Фокин защищал ворота московского «Динамо» в годы особых успехов этой славной команды.

Владимир Никаноров и Николай Разумовский по-своему расцвечивали вратарскую палитру. Могучего телосложения, весом под 90 килограммов, оба действовали уверенно и спокойно. Да и кто из форвардов рискнет напасть на тяжеловесов, когда те принимают мяч? Страховать их в борьбе за верхние мячи не было нужды: рост, вес и физическая сила позволяли им безраздельно хозяйничать на своих штрафных площадках. Этим молодцам нельзя было отказать в ловкости и быстроте, но все же расторопности Жмелькова им иногда не, хватало. Зато сколько уверенности внушали партнерам их фигуры, прочно утвержденные в воротах.

Чуть раньше этих московских богатырей появился в воротах тбилисского «Динамо» Александр Дорохов, русский по происхождению, но уроженец Грузии. Высокий, стройный, он ни в чем не уступал московским вратарям. Поэтому вполне закономерно была его появление в воротах «Динамо» в матче против басков в июле 1937 года.

Игра Дорохова подкупала удалью. «Ва-банк, всегда ва-банк!» — это, казалось, было его негласным девизом. В дни, когда ему сопутствовала удача, Александр давал незабываемые спектакли. Но случались у него внезапные спады, которым в то время была подвержена и вся его команда. Только позднее талантливый коллектив тбилисского «Динамо» начал освобождаться от этих необъяснимых срывов.

Александр Дорохов довольно долго украшал грузинскую команду, и на его примере воспиталось затем поколение отличных грузинских вратарей — Саная, Маргания и современные голкиперы — Сергей Котрикадзе и Рамаз Урушадзе.

На Украине в это время заставил обратить на себя внимание Николай Трусевич. Это был оригинальный вратарь с собственным рисунком игры. Длинный и тонкий, он очень напоминал фигурой и приемами славного Федора Чулкова — вратаря московских динамовцев, игравшего в 1923 — 1928 годах. Трусевич очень независимо держался в воротах, мало координируя свои действия с усилиями партнеров. Только в самый последний момент он вдруг принимал решение и спокойно вторгался в события на штрафной площадке. Молчаливый и несколько загадочный для противника, он пользовался не то что уважением, ему прямо-таки поклонялась команда. Приемы его отличались от тех, что характеризовали вратарей московской школы. Он мало гнулся в пояснице, даже в падении оставался вытянутым, и, может быть, поэтому легко доставал мячи из верхних и нижних углов. Выбивал он мяч ногами тоже по-своему, лишь слегка и низко подбрасывая его руками под удар.

Думаю, что Трусевич внес бы свои штрихи в школу советских вратарей, его дарование было самобытным, никого из своих предшественников он не копировал. Безвременная смерть от рук гестаповцев вместе с другими игроками киевского «Динамо» не позволила его таланту развернуться в полную меру. Но имя Трусевича, как гражданина и выдающегося вратаря, останется в памяти всех, кто знает и любит наш советский футбол.

И наконец, нельзя не сказать еще об одном голкипере предвоенных лет — ленинградце Викторе Набутове. В своей игре он больше всех предвосхитил то направление, по которому идут многие из теперешних вратарей.

Одаренный и техничный, он, правда, не считал за грех сыграть на зрителя. В его бросках, прыжках и даже костюме все было чуть-чуть подчеркнуто, даже слегка утрировано. Поэтому на трибунах после восторженных аплодисментов нет-нет да и свистнут ему за внезапный промах. Конечно, Виктор Набутов всегда был, да и сейчас остается настоящим спортсменом. Возможно, что некоторый показной лоск в его игре не был умышленным, но последователи у него в этом, к сожалению, нашлись. Еще бы: очень уж заманчиво и привлекательно выглядит такая подчеркнутая техника с трибун и часто приносит ее обладателю хвалебные отзывы в прессе.

Не берусь утверждать, что Набутов первым стал играть «на эффект», вместо того чтобы подсознательно играть эффектно благодаря своей технической оснащенности и тренированности, в порыве спортивной страсти, как это получалось у Н. Соколова, В. Жмелькова и Льва Яшина. Тем не менее грешок рисовки у Набутова имелся. Но, безусловно, он был талантливым вратарем, горячим ленинградским патриотом, много раз с особым рвением защищавшим спортивные цвета своего родного города.

Сейчас В. Набутов — один из ведущих спортивных радиокомментаторов. Ему очень пригодилась на этом поприще склонность к артистизму. Любопытно, что теперь в своих репортажах Набутов не устает призывать вратарей играть строго и просто.

Не оскудела советская футбольная держава вратарскими дарованиями и после Великой Отечественной войны. Леонид Иванов (Ленинград), Алексей Леонтьев, Борис Разинский (Москва), Олег Макаров (Киев), Алексей Хомич и Лев Яшин (Москва) — тот Лев Яшин, который заставил всех футбольных специалистов в мире признать советскую вратарскую школу самой прогрессивной. До Яшина это почти доказали Алексей Хомич в Англии в 1945 году и Леонид Иванов на Олимпийских играх в Финляндии в 1952 году, хотя они действовали в несколько иной манере, чем Лев Иванович.

Леонид Иванов — земляк Всеволода Боброва. Но наш прославленный форвард скоро оказался в столичной команде, а Иванов до конца остался верен ленинградскому «Зениту».

Обычно игроки одинаковы по темпераменту и в жизни и на поле. Леонид был не такой. Добродушный и даже флегматичный в гражданском костюме, в спортивном он преображался в энергичного воинственного властителя. За обедом или на прогулке он с мягким юмором отражал любые наскоки друзей. Но на поле не щадил ни себя, ни партнеров, когда «Зениту» или сборной команде угрожала опасность.

Из ворот, как правило, Леонид выходить не любил, зато непосредственно на их линии часто творил чудеса. Реакция его на мяч была удивительной, только один Михаил Пираев впоследствии мог бы потягаться с ленинградцем. Никита Симонян до сих пор с восхищением вспоминает такой случай. Однажды группа спартаковцев проходила мимо кур. Пираев на спор мгновенно схватил в каждую руку по курице, тогда как остальные тщетно гонялись за ними с вытянутыми руками. Иванов ловил мячи, как бог. Бывало, противник почти рядом. Удар. Гол — хватаются за головы болельщики. Нет, смотришь, мяч прилип к груди лежащего вратаря. В этой хватке намертво заключалась особенность техники Леонида. Он редко отбивал мяч руками и ногами. Сергей Сальников, игравший с ним в «Зените» два года, не мог вспомнить случая, когда бы мяч вырвался из рук или отскочил от груди Иванова.

— Если бы не Леонид, — говорил мне Сергей, — «Зенит» не выиграл бы финал кубка в сорок четвертом году. Это только он сумел тогда отбить удары Григория Ивановича Федотова и других из «могучей кучки» ЦДКА.

Застиранный серый свитер и полинялую кепку Иванова до сих пор с гордостью вспоминают ленинградские болельщики. Леонид, как и многие спортсмены, верил в приметы и не расстался до конца выступлений со старыми боевыми доспехами.

Великая привязанность к футболу, неуемность в тренировках позволили Иванову долго удерживать высокую спортивную форму. Он простоял в воротах «Зенита» до 1956 года, справил в этом клубе свое тридцатипятилетие.

Один из его тренеров так отозвался о знаменитом вратаре:

— Он любил поддавать жару форвардам на тренировках, но и на себе синяков не считал.

Сейчас Леонид Иванов живет в Ленинграде, работает в автотранспорте и по вечерам тренирует юношескую группу ленинградских вратарей. Он по-прежнему кряжист и здоров и бьет по мячу преимущественно с левой ноги, «по-ивановски».

В мире искусства обычно все знают друг друга. Еще больше все и обо всем осведомлены в футболе. Сотни тысяч болельщиков разносят по Советскому Союзу свои впечатления об игроках, распускают всякие слухи.

В 1940 году молодой вратарек из Днепропетровска Алексей Леонтьев прослышал, будто в кулуарах московского «Спартака» поинтересовались его персоной. Действительно, один из украинских тренеров вскользь обмолвился о его способностях. Но ведь надежды внушают сотни, а Москва привечает единицы.

Очень удивился тренер московского «Спартака» Петр Герасимович Попов, когда лютым январем к нему домой заявился с фанерным чемоданчиком, в кепочке почти без козырька, чуть выше среднего роста паренек с ангельским личиком. Он, видите ли, мечтает занять место Жмелькова!

«Милый, милый, смешной дуралей, ну куда, куда ты гонишься», — думаю, я, слушая Попова по телефону и говорю в трубку:

— Ладно, вези сюда этого наследного принца.

И вот они в Малом Гавриковом переулке, где тогда помещался спартаковский штаб. Здесь под рукой оказались Виктор Семенов, Андрей Старостин, Владимир Степанов и еще несколько игроков в отличном расположении духа после удачного сезона. Они с ликованием приняли предложение проверить в гимнастическом зале на улице Воровского способности прыткого провинциала.