Маршал 2 - Михаил Ланцов

– Команда 'Заря' по хору! – Громко и отчетливо произнес маршал, после того, как головные танки прошли условленную отметку. – Повторяю – команда 'Заря' всему хору!

– Есть команда 'Заря' для хора! – Ответил комбриг.

Спустя несколько секунд аккуратное асфальтированное шоссе вздыбилось практически сплошной стеной взрывов на протяжении метров сорока примерно, совершенно закрывших от наблюдателей голову колонны. Первоначально Тухачевский хотел поступить стандартно и поставить ПТО засаду, но отсутствие каких-либо укрытий в практически голом поле потребовало искать другие пути решения проблемы. Поэтому пришлось применить минирование. Причем не абы как, а с использованием фугасов от легких гаубиц, которые врывали в основание насыпи по обе стороны от дороги. Натыкали буквально через каждые три-четыре метра. В общем – постарались на славу, поэтому за результат Михаил Николаевич не переживал. Если что после такого подрыва и выжило в голове колонны, то явно воевать уже не может. Да и полотно шоссе нужно ремонтировать пару дней… да что ремонтировать – фактически возводить заново на этом участке.

Едва успела опасть пыль на дорогу, как западнее и восточнее шоссе раскатисто и деловито заухали выстрелы легких гаубиц. Конечно, дистанция обстрела в пять-шесть километров была довольно солидна, но тяжелые стамиллиметровые фугасы были достаточно мощными, чтобы немцы почувствовали себя очень неуверенно даже за броней. А уж как страдала ходовая часть танков и автотранспорта от близких разрывов и крупных осколков – не пересказать. На дороге начался натуральный ад! Сорок легких гаубиц били со скорострельностью четыре выстрела в минуту, позволяющей работать достаточно долго, но и это создавало буквально непрекращающуюся череду разрывов.

Впрочем, немцы оправились от неожиданности довольно быстро и бросились в рассыпную, стараясь рассредоточиться по площади и занять позиции для обороны. А около взвода танков так и вообще ринулись на прорыв, пытаясь проскочить по полю и добраться до этих злобных батарей, что так больно ударили по их колонне. Как раз в том направление, в котором сидел на НП маршал.

Михаил Николаевич аккуратно выглянул из-за кромки оврага. Танки приближались достаточно шустро, однако, время еще было.

Путь отхода, который подготовили корректировщики, теперь оказался уже отрезан. Это с дороги та низина не просматривалась, а теперь, когда танки приблизились на полкилометра, стала как на ладони. То есть, выскочи они сейчас туда в надежде уйти от удара, и все, конец – либо гусеницами подавят, либо из пулемета срежут.

Михаил Николаевич огляделся. На КП было около трех десятков человек: комбриг, начальник штаба бригады, несколько связистов, несколько офицеров и охрана маршала из числа старых, опытных вояк, прошедших вместе с ним через горнило Испанской кампании. Немало. Маршал снова выглянул, дабы понять, где танки. Они двигались чуть в стороне – метрах в ста, дабы не влететь в тот самый глубокий овраг, а обойти его стороной – по низине.

– Всем рассредоточиться и залечь! – Приказал Тухачевский, заметив, что пехота не увязалась за танками, а залегла.

Конец февраля – не лучшее время для отдыха на земле. Но никакого варианта тут не было. Либо гордо умереть, либо изваляться в грязи, но выжить.

Где-то слева, заработали противотанковые пушки, прикрывающие гаубицы на дальних подходах. Им стали отвечать танки с коротких остановок, а то и просто – на ходу. В том числе и из пулеметов. И это все на фоне непрерывно долбящей гаубичной артиллерии, уже семь минут как долбящей фугасами по площади с оперативной корректировкой. Из оврага, в котором залег личный состав НП и маршал с бойцами охраны, было хорошо видно, как немцы стремительно втягивались в низину, уходя с линии обстрела ПТО и стремясь выскочить уже в непосредственной близости от артиллеристов. Бой шел своим чередом и примерно по плану, так как кроме ПТО на выходе с холма 'коробочки' ждало некоторое количество противотанковых мин. Однако переждать проход немецких танков без приключений не удалось – взревев двигателем, буквально в сорока метрах перед ними в овраг влетела 'тройка'. Да так неудачно, что ее слегка повело на спуске, развернуло и сняло гусеницу.

'Приплыли' – пронеслось у Михаила Николаевича в голове.

Танк чуть-чуть поелозил и встал. А дальше произошло то, чего никто не ожидал. Даже маршал, который рванул вперед скорее по наитию, чем по трезвому расчету, на ходу выхватывая из кобуры пистолет. Так что, когда открылся боковой люк башни с озадаченным лицом танкиста, Михаил Николаевич находился в пяти метрах и навскидку вышиб немцу мозги. И сразу же, не сбавляя хода, двинулся дальше, встретившись буквально лицом к лицу со вторым танкистом, выбиравшимся из люка механика-водителя.

Выстрел. Еще выстрел. Отпрыгивает назад и в сторону.

Рывок обмякшего танкиста за шиворот, выдергивая его из бокового люка башни.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Щелчок.

Михаил Николаевич резко уходит в сторону, понимая, что если внутри кто остался в живых – ему могут ответить. Поэтому пришлось не только уйти с линии огня, но и пригнуться, на ходу меняя магазин. Где-то за спиной послышался топот шагов – это среагировала его охрана. Все-таки слишком быстро и неожиданно начало разворачиваться это действо – всего несколько секунд, а уже так диспозиция изменилась.

Обойдя танк с другой стороны, Тухачевский прислушался. Внутри кто-то тяжело дышал. Где-то внизу и спереди. В этот момент боец охраны дали короткую очередь в люк, сразу отскочив в сторону.

Изнутри ответили криками и несколькими выстрелами в левый люк. Тухачевский же, улучшив момент, с правого борта всадил внутрь танка еще одну обойму. Последнюю.

Немцы затихли.

Охрана по кивку маршала вновь высунулась и отправила в люк на этот раз полный рожок девятимиллиметровых пуль, добивая остатки экипажа.

– Быстрей! Вытаскивайте их! – Крикнул маршал. – Быстрее!

Боец охраны, выхватив нож, нырнул в танк. А уже через минуту из 'железной коробки' был извлечен последний усопший.

– Йозеф! – крикнул маршал командиру артиллерийской бригады. – Связь есть?

– Да, – нервно ответил тот, – есть.

– Передай на ПТО ситуацию с танками. Я внутрь, – кивнул Тухачевский на танк, после того как из него выскочил боец охраны, – постараюсь разобраться и поддержать огнем с фланга.

Комбриг кивнул, а маршал энергично ломанулся в душевно забрызганную кровью и содержимыми черепных коробок, железную коробку. Было противно, но времени на тонкие чувства не было.

Возился он не долго – сказывался накат почти в сто часов, что он набрал на разных учениях и тренировках. Танк рыкнул двигателем и слегка повернулся на месте, пользуясь одной целой гусеницей и подставляя свой тридцатимиллиметровый лоб под правильным углом к ползущим вдали 'союзникам'. Надежды на то, что это сильно поможет, не было, но лишний бонус терять не стоило.

Впрочем, сразу стрелять он не стал, опасаясь вызвать весь огонь немецких танков на себя. Требовалось дождаться завязки их решительного броска на ПТО и вот тогда, с фланга, беглым огнем и пощекотать.

– Товарищ маршал, – в боковой люк просунул голову Василий, – как же вы один то? Давайте помогу.

– А давай, – кивнул Тухачевский, – залезай. Заряжающим будешь. И главное – люк закрывай.

Заболоченная низина сильно притормозила продвижение немецких танков, однако, как только Василий залез, ухнула первая ПТО, неудачно всадив снаряд в гусеницу четверки вместо нижнего броневого листа. Ее стало поддерживать второе оружие. Потом еще одно. И еще. Настало время и захваченной 'тройке' сказать свое веское тридцатисемимиллиметровое слово.

Несколько минут PzKpfw III долбила на пределе своих возможностей по немцам, правда, все больше мимо – сказывались отвратительные навыки наводчика у Михаила Николаевича. Впрочем, шесть попаданий удалось получить. И то хлеб. Выручил он артиллеристов – помогая не столько огнем, сколько дезориентировав противника, ведь он не ожидал флангового удара и растерялся, закрутившись на месте.

Захваченной 'тройке' тоже гостинцев досталось. В одной из дальних 'четверок' заметили неправильное поведение собрата и открыли по нему огонь. К счастью те два попадания фугасами, что получил трофей, оставили лишь вмятины на броне. Да осыпали мини-экипаж мелкими осколками, совместив их с легкой контузией, из-за которой Тухачевский с помощником потеряли слух на какое-то время. В голове все звенело, а 'изображение' расплывалось, но они продолжили стрелять до тех пор, пока не подбили последний танк, спустившийся в низину. А потом переключились на пулеметы и успокоились лишь тогда, когда расстреляли все до последней 'железки' по немецким танкистам, что покинули машины и пытались отступить.

Бой затихал. По большому счету эти пулеметные очереди стали его последними аккордами. Так как немцы энергично и беспорядочно отступали, бросив все и понеся очень серьезные потери. Одних только танков осталось двадцать три штуки стоять на поле боя. И это не считая массы грузовиков, мотоциклов, легковых автомобилей, трех бронетранспортеров и большого количества убитых и раненых. Контратаковать немцы не решились – слишком болезненно их укусила артиллерийская засада. Настолько, что они отступили в Зноймо под прикрытие уставших и потрепанных, но уже окопавшихся пехотных дивизий.