Капкан для Бешеной - Александр Бушков

– О ваших когтях, простите за банальность, наслышан… То, что я вам сейчас скажу, Дарья Андреевна, будем знать только мы двое. Вчера вечером, перед тем как уехать из управления, Воловиков мне сказал, что завтра уже с утра сможет положить на стол крайне любопытный материальчик по убийству Маргариты Монро. Его собственное выражение – «крайне любопытный»… Теперь понятно, на что его могли поймать?

– Ч-черт… – выдохнула Даша.

– Переведите, – спокойно попросил Галахов.

– Мгновенно всплывает множество версий, самые разные комбинации. Скажем, «крайне любопытный материальчик» был не более чем наживкой. Или – ему в самом деле кто-то хотел сдать некий материал, но «протечку» вычислили, и где-то сейчас валяется еще один труп. Лично мне вторая версия представляется более правдоподобной. Потому что мы практически и не продвинулись по убийству Монро, к чему было убивать его так спешно?

– Есть третий вариант. Его убили из-за чего-то, что не имеет к смерти Монро никакого отношения…

– Я же говорю – масса вариантов, – сказала Даша. – Но самое мне непонятное – почему его убили именно в квартире? Точнее, почему не отвезли труп за пару километров, не инсценировали нападение шпаны?

– Возможно, потому, что видели ваши машины.

– Ну и что? – пожала плечами Даша. – Утречком нам открыл бы некий пенсионер, который в жизни не видел никакого начальника угро. И что ему предъявлять? Разве что квартира изрядно запачкана, и они побоялись…

– Похоже, мы с вами твердо сошлись на том, что убила его не дочка Беклемишева?

– Выходит, так, – сказала Даша. – Учитывая все обстоятельства. Никак не могла его взять холеная сопля… Я бы не исключала и того, что Беклемишева сюда припутывают в рамках какой-то игры. Ох, пахота предстоит…

– Вот, кстати, о пахоте, – сказал Галахов после короткого молчания. – Я все понимаю, но нам придется некоторые вещи обсуждать прямо сейчас… Как вы отнесетесь к тому, Дарья Андреевна, что в самом скором времени, когда на Черского встанет вопрос, я буду представлять на место Воловикова именно вас?

Теперь замолчала она – довольно надолго. Протянула:

– С удивлением, вот что. Никак не ожидала.

– А что, видите в этом нечто необычное?

– Ну… Не то чтобы… Однако… Так необходимо обсуждать это именно сейчас?

– Почему бы и нет? Есть, увы, профессиональный цинизм… Разумеется, вам придется какое-то время пробыть и. о., но это не столь уж существенно.

– И на меня мгновенно обидится уйма народа.

– А если мне, извините, насрать на чувства обиженного народа? – жестко спросил Галахов. – Вы хорошая клыкастая собака. Вы это неоднократно доказывали. Вам едва тридцать. Послужной список соответствующий. С Москвой разберемся. Вам не придется особо «вникать» или «осваиваться»…

– Это означает, что мне придется играть в вашей команде? – напрямик спросила Даша.

– А вы не хотите играть в моей команде?

– Ну, так я вопрос не ставлю… Скорее – еще не вполне освоилась с мыслью, что мне непременно надо играть в чьей-то команде.

– Вот и осваивайтесь. Не нами придумано, не на нас и кончится… – в его голосе звучала неподдельная серьезность. – Я к вам немножко присмотрелся. Откровенно скажу, кое-что в вас мне не нравится, но того, что нравится, – больше. В качестве начальника городского угро вы для меня предпочтительнее многих других.

«Весьма откровенно и многозначительно, – подумала Даша. – Он говорит так, словно уже занял кабинет Дронова. Сожрать Дрына он не сможет, голову даю на отсечение. Значит, что-то другое, Дрын, вероятнее всего, идет на повышение, на Черского он идет, то-то и московская поездка генерала в эту версию отлично вставляется…»

– Для меня это чертовски неожиданно, – сказала Даша. – Пошлая фразочка, затертая, но ничего другого на ум не приходит.

– Но принципиальных возражений нет?

– Нет, пожалуй…

– Ну и прекрасно. Я подниму этот вопрос в самое ближайшее время, так что привыкайте…

– Вы что, полностью уверены…

– Иначе не стал бы заводить этот разговор.

«Ох, мужики, – подумала Даша, – все бы вам суперменов корчить, челюсть выпячивать… Но он и в самом деле чертовски целеустремлен и, как толкуют, всегда добивался своего. Есть еще и такой аспект – столь неожиданно предложенная должность дает не в пример больше возможностей, чтобы отыскать тех, кто все это устроил, и размотать их кишки по окрестным кустам… Кишки должны висеть по кустам, и никак иначе…»

– Отвечаю на невысказанный вопрос, – сказал полковник. – Сексуальной подоплеки просьба не искать. А то кто вас знает, вдруг никак не можете забыть историю с Фалиным…

Это было произнесено с прежней серьезностью, без малейшей шутливости. «И про Фалина знает, – отметила Даша самую чуточку смущенно, – а ведь та история вроде бы надежно похоронена в тех архивах, что никогда не ложатся на бумагу…»

– Вермуш маячит, – сказала Даша. – И давненько.

Действительно, Вермуш давненько уже топтался под бетонным козырьком, не решаясь прервать деловую беседу начальства, но определенно с умыслом держась на виду и не сводя глаз с «Форда».

– Ну, у нас вроде бы все оговорено… Пойдемте, узнаем, что там. Да, вот что… По убийству Монро работайте, как крутой бульдозер. Если понадобится, любое прикрытие гарантирую.

«Так недолго и шизофреничкой стать», – подумала Даша, вылезая вслед за ним из теплой машины. Вот она, оборотная сторона бытия любого, даже мелкого начальничка. Снова начинаешь гадать, нет ли тут коварной интриги. Кто-то ни за что не хочет, чтобы убийца Маргариты оказался под небом в клеточку, а другой клан, наоборот, этого жаждет, потому что удастся запихать в мясорубку чьи-то, на взгляд непосвященного, совершенно посторонние хвосты… Нет, ну каково? Дашенька Шевчук – шеф городского угро…

– Нашли папку? – первой задала она вопрос.

– Папку не нашли, нет ее нигде, – сказал Вермуш быстро. – А вот автомат нашли. В диване. «Семьдесят четвертый», коротыш, три снаряженных магазина тут же. В консервирующей смазке, только протереть – и можно пускать в дело. На магазинах эксперт нашел мелкие отпечатки, сейчас фиксирует.

Почему-то Даша нисколечко не удивилась – автомат и автомат, плевать, сам по себе он остается форменной ерундой, неясно, с чем его хотят связать устроители…

Видимо, у Галахова родились примерно те же мысли, он даже легонько пожал плечами:

– Ну, оформляйте по всем правилам… Насчет хозяина квартиры ничего не прояснилось?

– Пока нет. В паспортном говорят, что старый хозяин давно выписался, квартирка, похоже, прошла через несколько рук… – Он выжидательно помолчал и, поняв, что начальство не горит желанием расспрашивать его далее, нырнул обратно в подъезд.

– Как наша конспиративка квартира не проходит? – спросила Даша.

– То-то и оно, что нет… Я уезжаю, Дарья Андреевна. А вы свяжитесь с дежурной частью и от моего имени прикажите быстренько подбросить сюда полдюжины омоновцев. Чует мое сердце, Бек сюда очень быстро пошлет щелкоперов, отгонять придется, как мух поганых… Никаких сомнений. Дочку он, разумеется, светить не будет, но от вендетты не откажется, и, я так предполагаю, в газетах вскоре замелькает этакая «мадемуазель Икс» из приличнейшей семьи… Да, квартира ваша на сигнализации?

– С недавних пор, – сказала Даша. – На пульте у вневедомственной. Есть кнопка.

– Прекрасно. И все равно, я вам подошлю Граника, пусть поколдует со своими аппаратами.

У вас, как мне говорили, со старшим группы, что работает по Монро, нечто вроде старой боевой дружбы? То-то вас обоих вчера и задействовали… Вот и отлично. Постарайтесь самые серьезные разговоры по делу Монро и… сегодняшнему в управлении не вести. Лучше это делать у вас дома, пусть старшой подъезжает. Если у него нет разгонной машины, распорядитесь выделить. В с е разговоры не стоит переносить домой, должно оставаться впечатление, что следствие идет своим чередом, без оглядки на стороннее противодействие или любопытство, но тем не менее…

– Даже так обстоит? – тихо спросила Даша.

– Даже так. И не воображайте, будто я от вас что-то скрываю. Мы в одной упряжке, но пока что ничего конкретного у меня нет… Счастливо. – Он кивнул и направился к машине, возле которой уже маячил вернувшийся водитель.

«Дела, – озадаченно подумала Даша. – Во что это меня самым старательным образом впутывают? Надо немедленно прокрутить узловые точки с Воловиковым…»

И сжалась, как от удара, вспомнив, что с Воловиковым ничего уже больше не обкрутит, что он, давно уже захолодевший, лежит наверху.

…Она легонько надиралась в полном одиночестве. Родителя дома не просматривалось еще со вчерашнего вечера. Сидела в полумраке, при зажженном ночнике, с сухими глазами и тупо ноющей иголочкой в районе сердца, прихлебывала миндальную настойку и честно старалась отрешиться от всего под оравший с раскованной хрипотцой голос Маргариты Монро: