Морская школа - Евгений Коковин

Когда все стихло, он подошел к преподавательскому столу и сказал:

– Итак, товарищи, мы приступаем к занятиям в морской школе. Советскому морскому флоту нужны квалифицированные машинисты и механики. Вы стане­те такими специалистами, если будете учиться стара­тельно, с любовью. Иногда вам, может быть, будет не­легко, но не пугайтесь трудностей, смелее и настойчи­вее преодолевайте их. Советский моряк должен быть смел и настойчив! Учить вас будут опытные педагоги и инженеры. У нас есть хорошие учебные мастерские, где вы будете проходить производственную практику. Как видите, Советская власть и большевистская партия позаботились о том, чтобы у вас были все условия для учебы. – Алексей Павлович оглядел группу и весело добавил: – Поздравляю вас, будущие моряки, и же­лаю вам успешно учиться! Сейчас будет урок русского языка.

Первый урок проходил тихо, в сосредоточенном по­скрипывании перьев и шелесте тетрадочных страниц. Мы писали сочинение на свободную тему. Преподава­тель русского языка, седенький подвижной старик, лу­каво улыбнулся и сказал:

– Пишите, пишите. Вот теперь по этим сочинениям я узнаю, кто вы такие есть!

Третий и четвертый уроки назывались «технология металлов».

– Что будем изучать? – спросил я Костю.

– Металлы, – ответил он, и из этого ответа я по­нял, что Костя и сам ничего не знает о технологии.

Технологию преподавал известный в Архангельске инженер Скворцов. Звание «инженер» внушало нам ро­бость и уважение. Бойко постукивая мелком о доску, преподаватель быстро нарисовал слесарные инструменты и подписал: напильник драчевый, напильник бар­хатный, крейцмейсель, ножовка, ручник слесарный, дрель ручная. Все это мы перерисовали в свои тетради, а преподаватель стал называть отдельные части инст­рументов. Многие части своими названиями что-нибудь напоминали: полотно, губки, хвост, гнездо, барашек.

На уроке русского языка Илько оконфузился, напи­сав «моряки» через «е». Зато сейчас, на технологии, он уже удостоился похвалы инженера Скворцова.

– Из вас выйдет отличный чертежник, – сказал инженер, рассматривая рисунки Илько. – Это для ме­ханика важное качество.

После часового перерыва мы снова собрались в шко­ле. Очень высокий сухощавый человек в рабочей курт­ке-спецовке повел нас в учебную мастерскую. В школе его называли мастером.

Инструктор производственного обучения Василий Кондратьевич Иванов, как мы потом убедились, был действительно мастером на все руки. Слесарь высшего разряда, он выполнял сложные токарные работы, был первоклассным кузнецом, медником и жестянщиком.

На первый взгляд он казался человеком сердитым. Брови у него были, как и усы, лохматые, обвисшие. Когда он что-нибудь обдумывал, то хмурился и от этого выглядел еще сердитее. Но ребят он любил и часто на­зывал нас тружениками. И мы с первых же дней полю­били нашего мастера.

Заметив Гришу Осокина, который был по росту са­мым маленьким в нашей группе, мастер с хитрецой спросил:

– А ты, труженик, себе годков не прибавил?

– Что вы, Василий Кондратьевич! – возразил Гри­ша и даже немножко испугался. – Точь-в-точь по мет­рике.

– То-то по метрике… А вот у нас один такой тру­женик в прошлом наборе прибавил себе целый год… Ты руки-то из карманов убери, на производстве только бездельники руки в карманах держат.

Мастерская была просторная, с высоким потолком и огромными окнами. Верстаки протянулись по мастер­ской двумя длинными рядами. К верстакам было при­винчено множество слесарных тисков. В стороне стояли токарные, строгальные и сверлильные станки.

На стене висел предостерегающий плакат:

У машины игра

Не доведет до добра.

Ребята в первую очередь бросились к станкам, на которых работали старшие ученики. Но Василий Кон­дратьевич тут же приказал всем нам отойти от станков.

– Придет время – сами будете работать, а пока рановато. Тут осторожность нужна! Подходите-ка луч­ше инструмент получать.

Он вызывал учеников по списку.

– Вот тебе ручник, вот зубило и крейцмейсель, вот пилы драчевая и личная. За тобой закрепляются тиски номер двенадцать. Инструмент береги!

Я подошел к своим тискам и, конечно, сразу же опробовал их повертывая рукоятку, развел до отказа губки, а потом свел их крепко-накрепко.

– Сегодня мы будем учиться рубке железа, – ска­зал мастер. – Вот смотрите, как это делается.

Он взял кусок толстого котельного железа и зажал его в тиски. Приставив левой рукой зубило к железу, Василий Кондратьевич начал изо всей силы ударять по головке зубила ручником. Сила и точность ударов были изумительные. Вначале показалось даже страш­новато: вдруг тяжелый ручник попадет не на головку зубила, а на руку!

Ребята, затаив дыхание, стояли вокруг и с восхище­нием наблюдали за каждым ударом. Вскоре верхний отрубленный кусок металла упал на верстак.

– Кто хочет попробовать?

Желающих вызвалось много. Но первым успел под­скочить Костя, и мастер передал ему ручник и зубило.

Костя уже хотел замахнуться, но Василий Кондра­тьевич остановил его:

– Так ты себе руки побьешь, труженик. Во-первых, нужно принять основную стойку слесаря. Смотрите! Он показал, как нужно стоять и держать зубило.

– На первых порах ручник держи не за конец, а за середину рукоятки. И ударяй не сильно, вначале необ­ходимо меткости удара добиться.

Костя нацелился и осторожно ударил. На куске железа появилась едва заметная царапина. Костя снова ударил. Ручник точно попадал на блестящую от ударов головку зубила. Железо почти не поддавалось. Костя замахнулся больше и ударил еще сильнее. Но ручник соскользнул с головки и ободрал на руке кожу.

Костя потряс рукой, впрочем, сделав вид, что ничего особенного не случилось и ему нисколько не больно.

– Не горячись, – сказал мастер. – Удары должны быть равномерные. Пока много силы не трать.

Все ученики стали к своим тискам. Мастер раздал куски железа, и мы принялись за рубку. В мастерской начался такой грохот, что в окнах, перекрытых прово­лочными предохранительными сетками, дрожали стекла.

Мастер переходил от одного ученика к другому, по­правлял стойку, снова показывал приемы рубки.

Я тоже зажал свой кусок железа и неуверенно, пе­ред каждым ударом нацеливаясь, стал рубить. Дважды ручник попадал вместо головки зубила на косточки кулака.

К перерыву, объявленному мастером, только трое из ребят сумели справиться с задачей. У меня железо оказалось искромсанным, но разрубить его так и не удалось.

– Еще раз десять ударю и отрублю, – сказал Кос­тя во время перерыва. Он раскраснелся, капельки пота выступили на лбу. Видимо, Костя старался изо всех сил.