Метро 2033: Ледяной плен - Игорь Вардунас

Взглянув на съежившийся в бутылке цветок, положила рядом записку и, на цыпочках перейдя свою комнату, тихонько прикрыла за собой дверь.

– Прощай, деда! Прости…

В коридоре стояла наполненная важностью предстоящего события тишина.

Теперь нужно было найти Юрика, который колобродил как обычно в бесчисленных коридорах. Проходя мимо двери в жилище капитана Лобачева, Лера различила тихие женские всхлипывания и рокочущий мужской голос.

– Так и знал, что ты что-то задумала! – звонко прошептал появившийся из сумрака Юрик. – А мне сложно сказать? Друг называется!

– Тихо! Я как раз тебя ищу! – схватив под локоть, Лера оттащила парнишку к стене. – Вот, послезавтра передашь деду.

Она протянула приятелю сложенный листок бумаги.

– Что это? – Юрик попытался развернуть листок.

– Не читай! – остановила Лера. – Это записка для деда. Убегаю я.

– Куда?!

– С лодкой. В Антарктику.

– А-а, это чтобы за лопоухого замуж не идти? – немного подумав, понимающе протянул Юрик.

– Что-то вроде.

– Понимаю, не сахар. А с тобой можно?

– Нет. На кого мать оставишь, подумал?

– А ты деда своего? – тут же парировал Юрик.

– Он мужчина и член Совета. Не пропадет.

– Вечно все испортишь, – со вздохом опустил голову парнишка и, неожиданно что-то вспомнив, засуетился. – Погоди! Я сейчас быстро домой сбегаю, только никуда не уходи!

Лера собиралась возразить, но Юрика и след простыл. Впрочем, через несколько минут он вернулся и протянул ей что-то замотанное в тряпицу.

– Вот, хотел на свадьбу подарить, но раз такое дело, держи сейчас.

Развернув сверток, Лера с удивлением повертела в руках самодельную рогатку.

– Я у добытчиков специально с поверхности несколько веток попросил, – с гордостью прокомментировал мальчишка. – Думал, может, тебе пригодится?

– Где? В семейной жизни? – Лера засмеялась но, видя серьезность приятеля, осеклась.

– С оружием сейчас сама знаешь, перебои. Дед вон твой «макарыч» в сейф запирает…

– А ты откуда знаешь?!

– Разведка донесла. С рогаткой ты всегда вооружена, мне спокойней будет. Оставь мне что-нибудь на память, – неожиданно попросил он.

– Что? – растерялась беглянка.

– Не знаю.

Посмотрев на поникшую фигурку приятеля, Лера поддалась секундному порыву и, наклонившись, чмокнула Юрика в щеку.

– Мне пора, – выпрямившись, она пошла по коридору. – Приглядывай за дедом, ладно? Надеюсь, еще увидимся.

– Пудреницу взяла? – с беспокойством окликнул девушку Юрик, у которого от внезапного счастья запылали уши.

– Да, – кивнула Лера, пощупав задний карман джинсов.

– Переложи. А то сядешь, – посоветовал Юрик и тихо добавил: – Вспоминай обо мне.

– Хорошо, – смутилась остановившаяся Лера: вечно дуркующий парнишка как-то неожиданно повзрослел.

В этот момент в коридоре мягко погас свет, и силуэты замерших ребят несколько секунд выхватывали из сумрака малиновые сполохи аварийного освещения.

– Лодку отключили, – догадалась Лера, когда под потолком с едва слышным гудением снова разлился тусклый желтоватый свет. – Я пошла.

– Ты вернешься?

– Обещаю. С кем еще ты будешь собрания старейшин срывать?

– А помнишь, как мы подложили бомбу-вонючку Климову, когда они совещались о ремонте дренажных систем? – лицо Юрика тут же растянулось в улыбке.

– Еще бы! С ним потом неделю не разговаривали, – засмеялась Лера. – Завтра тоже будет финт – накануне свадьбы старейшин невеста сбежала!

– Класс! – оценил Юрик. – Крик поднимут! Я тебе потом все в подробностях расскажу…

Где-то в глубине коридора гулко хлопнула дверь.

– Возвращайся быстрее, – обернувшись, поторопил подругу Юрик. – Я буду скучать.

– Я тоже, – прошептала Лера.

Юрик кивнул и растворился во мраке коридора. Но сгустившаяся темнота еще пела его звенящим голосом:

Выбери меня!Выбери меня!Птица счастья завтрашнего дня!

Ствол вентиляционной шахты по обыкновению встретил ее таинственной полумглой и тишиной. Лера немного постояла, задрав голову, привычно всматриваясь в невидимый конец колодца. Ни шороха, ни знакомых аккордов чарующей мелодии, ради которых она столько лет тайком убегала с плантации, чтобы здесь, в одиночестве, укрывшись от посторонних глаз, побыть наедине с фотокарточкой родителей и своими мыслями.

Ни звука.

Загадочное место словно давало понять, что сейчас не желает посторонними шумами нарушать торжественную тишину, пронизывающую убежище и ее обитателей. Сверху долетел легкий порыв теплого воздуха, пропитанный запахом смазки работающих где-то наверху воздухоочистительных фильтров, и тихонько потрепал выбившуюся из-под шапки челку.

Как будто прощаясь.

Ждать не решилась – время стремительно утекало, словно песок сквозь пальцы.

– В другой раз, – сунув большой палец за лямку рюкзака, уверенно прошептала Лера и, в последний раз оглядев свое секретное место, быстро зашагала назад.

Рядом с дырявой бочкой, в которой с потрескиванием трепыхалось пламя, расположились трое ребят, оставленных на карауле. Переговаривались вполголоса. Неуверенно тренькала гитара.

На цыпочках прошмыгнув в ангар, Лера в очередной раз поразилась размерам окутанной сумраком лодки. Наверное, в старину все враги бросались наутек, едва завидев такое чудище, подумалось девушке. «Иван Грозный». Сташестидесятиметровый кит-исполин с душой былинного богатыря. Лера понятия не имела, кто такой Иван Грозный, но почему-то была уверена, что человек с таким именем обязательно должен быть похож на героев многочисленных сказаний, которыми изредка пересыпал свои сбивчивые проповеди Птах.

– …вот такой он Женька-фармазо-он, – с неуклюжим завершающим аккордом донеслось от костра, и негромко зашелестел одобрительный мужской хохоток.

Лера осторожно выглянула из-за поставленных друг на друга пустых топливных бочек. Рома-Дрын, Витя-Кальмар и местный заводила – Петя по кличке Шкура, которого так прозвали за ношение добытой с поверхности фасонистой кожаной куртки. Как всегда – с гитарой. Говорят, он ее обнимает куда чаще и охотнее, чем свою Вику… Нашли, кого оставить! Хотя, по большому счету, беглянке это даже на руку. Будет легче осуществить задуманное.

И Лера не стала медлить.

Достав из рюкзака фонарик и схему лодки, она подбежала к перекинутому на судно трапу и, изо всех сил стараясь, чтобы под ботинками предательски не скрипела доска, призрачной тенью юркнула на борт.

– Шкура, давай еще одну, – попросил Витя-Кальмар, прикуривая от мятущегося пламени самокрутку. – Да чтоб так, позабористей.

– Сейчас, подтяну только, – заскрипел струнами гитарист.

– Ты хоть настраивать умеешь? – фыркнул Дрын и бросил в бочку окурок.

– Не учи папу любить маму, – авторитетно оборвал Шкура.

Снова засмеявшиеся караульные не заметили, как от сложенных рядом с лодкой бочек отделилась еще одна тень и взбежала по трапу на борт, вслед за Лерой.

Натужный скрип досок заглушил первый гитарный аккорд.

Утром провожать лодку собралось все убежище от мала до велика. Пока створы ангарных ворот неторопливо расползались в стороны, успели в очередной раз наплакаться, заново перецеловать родные детские и женские лица, обнять друзей и рассовать по карманам памятные безделушки. Песен не было: «Прощание Славянки» без инструментов исполнить не получалось. В воздухе стоял возбужденный гомон.

– Ой, кровиночка ты моя! – в сотый раз приглаживая натянутую на могучие плечи Тараса химзащиту, причитала зареванная Михална. – Смотри, не простынь там. Деткам гостинцев привези.

– Ледышек, что ли? Так, глядишь, не довезу. Ну, полно, полно, мать, – пытался успокоить всхлипывающую жену явно растроганный Тарас. – Свидимся еще.

Чинно попрощавшись со старейшинами, облаченный в хрустящий кожаный плащ и начищенную фуражку капитан, гремя сапогами, поднялся на борт. Оставшиеся на берегу молча следили, как неторопливо убирали трап.

– Отдать швартовы! – наконец зычно скомандовал Лобачев.

– Ну, вот… Бог дал, бог и взял, – тихонько всхлипнула горстка толпящихся на пирсе старушек. – Как же мы без Иванушки-то теперь, горемычные?

– Хватит причитать, никуда они не денутся! – буркнул кто-то из мужиков в потертых офицерских кителях. – Мертвая та ледышка. Если тогда кто-то и выжил, то наверняка передохли все давно с голоду. Не найдут там ничего, да обратно воротятся. Благо, хоть «Грозный» разомнется, а то застоялся совсем. Глянь, как на волю тянет!

Лодка отправлялась в путь, медленно выходя в Балтийское море.

На крыше опустевшего ангара стояла одинокая фигура, под которой с гулким рокотом сомкнулись створы ворот. Соленый ветер трепал прикрывающие худое тело лохмотья. Что-то бормоча невидимыми под всклокоченной бородой губами, человек неторопливо крестил удаляющуюся навстречу неизвестности лодку.