Мы и наши невзгоды - Вячеслав Васильевич Танаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Есть авторы, их немало, которые людскую массу считают стадом и даже серыми волками. Деловая жертвенность этой популяционной массы как самостоятельного субстрата, при Сталине, например, не состоялась. И Ленин, и Сталин в полную меру воспольовались «безответственностью» серой массы.
И естественно возникли первозданность наших явлений и государственной атрибутики, отличающие эту этническую попудяцию от других. И в результате русские стали русскими со своими отличиями и особенностями. Параметры разделения стали такими же разносторонними, как сама жизнь. Каково было политическое устройство? Конечно, племя, союз племён, княжество, царство, империя, самодержавие. Всему способствовали удалённые факторы истории:
Более короткий путь самостоятельного развития.
Путь более скрытный и автономный.
Физическая удалённость.
Раздробленность обжитого ареала.
Позднее появление письменность, книг и накопление знаний.
Уже Древняя Русь стала неравномерно многоцентровой, разделилась («не слепилась») на популяционные «острова», которые сообщались между собой трудно и плохо. В полную меру сказалась природно — климатическая и географическая заданность. Образовалось множество «своих» параметров, подвижных во времени и обстоятельствах. В этой людской массе исключительно неоднородной и оказалась закодированной та сила и бессилие отношений внутри неё, которые и определили весь ход развития. Коренным фактором стали кардинальные различия людей по психической силе, с выделением среди них людей, нацеленных на высокое творчество.
Естественное неравенство людей сопровождалось неравенством их задатков и умений. Обнаружилось «самое-самое» — из сравнений родились оценки, уважение, почитание, зависть и брожение. Как только люди заметили, что одному полезно иметь запас пищи на двоих — исчезло равенство, появилась собственность, труд стал необходимостью». Неравенство было усугублено трудом, точнее его разными результатами. Внешние обстоятельства активно включились в процесс неравенства. И процесс стал набирать обороты, углубляться, расширяться, возрастать и даже сегодня уже «богатство, знатность или ранг, могущество и личные достоинства — это главные различия, на основании которых судят о месте человека в обществе…Всеобщее стремление к славе, почестям и отличиям, всех нас снедающее, заставляет развивать и сравнивать дарования и силы, возбужлает и умножает страсти, делая всех людей соперниками, конкурентами или даже врагами, оно совершает ежедневно перемены в их судьбе, заставляя сталкиваться на одном и том же поприще стольких соискателей…Именно этому страстному стремлению заставить говорить о себе, этой страсти отличаться, которая почти всегда заставляет нас быть вне себя, мы обязаны тем лучшим и тем худшим, что есть в нас — людях» [Ж. Руссо].
Торможение развитию оказывала инертность массы. В эту слабую инертную энергетику нашего жизненного пространства сверхзаряженные типы с непомерной амбициозностью, вроде Горбачёва и Ельцина, вживались, а с ними приходил сатанизм как таковой. Насколько можно было не иметь истинного патриотизма и нормальной человеческой самости, чтобы полностью и легко сдать им все прерогативы развития. Общественное мнение стало покорным, подчинённым сильным, власть имущим, оказалось принципом мышления и поведения. Поговорка — «По собаке и палка» стала бытовой реальностью, ибо дубина насилия висела над народом дамокловым мечом.
В русской повседневной жизни не только не увеличивался интерес к правопорядку, но он почти отсутствовал и реально. По Герцену, это коренной недостаток русской общественной жизни. «Русский народ-де шёл путём внутренней правды. Широкая натура русских, предел нашей правды не влезает в формы узких юридических начал [Алмазов Б.]. Однако, на правопорядке основывается свобода личности и её неприкосновенность. Невнимание общества к гражданскому правопорядку плохо ограждало личность. «Вся русская история обнаруживает слабость самостоятельных умозрительных интересов». Исчезала роскошь свободных политических отношений внутри паствы, которая заменялась взаимной враждебностью и междоусобиями.
Весьма по делу и к месту составил свои суждения Н. Костомаров в своей книге «История России». Приводим их содержание и смысл. Во второй половине Х1 века «на Руси начинались одна за другой две беды, терзавшие страну целые века. Сначала поднялись княжеские междоусобия. Было что делить (землю) и было куда деваться (просторы), феномен небывало исторический. Правил не было! И совершеннейшая неопределённость отношений при отсутствии прав князей. Затем в 1068 году нахлынули с Востока половцы, кочевой народ тюркского племени. И покоя от них на Руси не стало. Третьей бедой оказалось твёрдое, неизбывное несогласие русских князей к объединению для борьбы с половцами. Костомаров Н. пишет: «Намерение Владимира Мономаха соединить князей на единое дело против половцев не только не привело к желаемой цели, а напротив, повело к многолетней войне между князьями; зло для русской земли от этого умножилось».
Вот они начала наших начал в национально — отечественной разобщённости, незаметно внедрившиеся в менталитет и не оценённые в своей роли и значении; вернейший естественный и злой признак «Восточного типа», т. е. наших реалий. Смысл его глубок и обширен, так как он определял событийность нашей бедовой истории. Его ещё предстоит предметно раскрыть, пока же сила его в ощущениях и чувствовании. Предметность его в качествах и чертах русских, чему и посвящён целый раздел. И в то же время, как утверждает Н. Бердяев, наша дореволюционная философия базировалась на интересах распределения и равенства в пользу народного блага.
Продолжим приводить мысли и суждения Н. Бердяева. «К новому сознанию мы можем перейти лишь через покаяние и самообличение, призывает к самокритике и покаянию, к раскрытию наших болезней. Нельзя совершенствоваться, если находишься в упоении от собственных великих свойств, ибо меркнут и подлинные большие достоинства Мы освободимся от внешнего гнёта лишь тогда, когда освободимся от внутреннего рабства, т. е. возложим на себя ответственность и перестанем во всём винить внешние силы Во внутреннем обновлении сознание почти бессильно, т. к. нужно перерождение духовной ткани. Автономность сознания — благо и опасность; оно может воспринимать сверхиндивидуальную истину… в разрыве между личностью и чувственностью».
Сакральной и реально — практической доминации какой-либо популяционной группы или, говоря меркантильно, какого-либо племени на этих обширных пространствах не было, не сложилось по вышеназванным причинам. Было «не холодно и не горячо» (Евангелие).
