Узор мечты - Сонда Тальбот

– Да, – вежливо ответила Анжела. – Мало кому незнакомо это имя.

Боуи Морчер деловито кивнул: мол, слава – привычное для меня дело, и улыбнулся Анжеле.

– Не думал встретить здесь старину Слая. Обычно он избегает нашего общества. Наверное, его присутствию мы обязаны вам, Анжела, – то ли спрашивал, то ли утверждал Боуи. – Слай решил вывести в свет свою протеже…

Вся эта тирада звучала как-то пренебрежительно и по отношению к ней, и по отношению к Слаю. Анжела нахмурилась. Кажется, Боуи Морчер один из тех, кого поймала в свои сети звездная болезнь. Но если он думает, что его скандальная известность дает ему право обливать остальных презрением, он ошибается.

– Я не протеже Слая, – холодно улыбнулась ему Анжела. – Он друг моего жениха. Но на «Музыке слога» я действительно впервые. И, честно говоря, ожидала большего. Как от самой атмосферы мероприятия, так и от людей, которые здесь собрались. Кстати, именно об этом мы говорили, когда вы… подошли с вопросом.

Слай посмотрел на Анжелу, затем на стушевавшегося Боуи. Он с удовольствием бы поаплодировал ответу Анжелы, но это было бы слишком вызывающе. Впрочем, довольно было и того, что покрасневший Боуи пробормотал что-то невнятное и поспешил ретироваться. Когда он ушел, Слай позволил себе рассмеяться.

– Браво, Анжела! Вам удалось спровадить самого навязчивого человека на вечеринке. Боуи Морчер – эталон зануды. Несмотря на эпатаж, которым он себя окружает, более навязчивого, занудного и тщеславного человека я не встречал. На вечеринках этот тип ищет себе компанию, как комар жертву. А когда находит, то уже не отстает. Зрелым писателем, получившим известность, он совершенно не интересен. А вот молодым, неоперившимся с ним приходится нелегко. Боуи корчит из себя мэтра и сыплет на головы несчастных тонну наставлений, поучений и прочей ереси, которая на самом деле значит не больше, чем инструкция по пользованию очистителя для унитаза. Вы первая, кто дал Боуи достойный отпор. В основном, начинающие авторы смотрят ему в рот, удивляясь, как он добился такой известности, и даже пытаясь ему подражать.

Анжела пожала плечами. Тонкая лямочка на платье немного съехала, обнажив красивое покатое плечо, отливающее в искусственном свете серебром. Слай залюбовался причудливой игрой света на ее плече. Но потом почувствовал, что Анжела смотрит на него, и перевел взгляд на ее лицо. Ему стало неловко, хоть девушка, кажется, ничего не заметила.

– Я читала половину «Сидящего на подоконнике». Мне кажется, кроме попытки удивить читателя в этой книге ничего нет… Так чего же ради я буду смотреть в рот человеку, который только и может, что эпатировать публику в присутствии репортеров?

– Вы умная девочка, Анжела, – посерьезнел Слай. – Очень умная и рассудительная. Может быть, пройдет еще день, и я скажу, что рад за Годри. Хотя совсем недавно мне казалось, что я никогда не произнесу этих слов…

Анжела скривилась. Похвала Слая звучала пафосно, и ей были неприятны его слова. Очень ей нужны его похвалы! Рад за Годри… Лучше бы он вообще ничего не говорил.

– Мне нужно испытывать гордость? – ехидно усмехнулась она. – Благодарить вас за доверие и просить стать крестным отцом нашего будущего ребенка?

Лицо Слая изменилось. Его глаза, превращающиеся из ярко-зеленых фонариков в осколки нефрита, уже не удивляли Анжелу.

– Я не рвусь в крестные отцы вашего ребенка, – сердито ответил он. – Но мне бы не хотелось, чтобы жизнь Годри была испорчена так же, как моя…

– Не стоит примерять на всех свой костюм. Не знаю, что там было в вашей жизни, Слай, но думаю, что давно пора об этом забыть. И продолжать жить…

Глаза Слая стали еще темнее. Анжела увидела в них пучину разъяренного океана, готового проглотить ее всю, без остатка. На мгновение ей стало страшно – по обнаженной коже пробежали мурашки. Но Слай опустил глаза.

– Я возвращаюсь к себе в номер, – глухо произнес он, словно сдерживая приступ боли. – Надеюсь, вы проведете этот вечер лучше, чем я.

Он поставил на столик недопитый бокал с мартини и пошел прочь. Анжела заметила, что он идет чуть-чуть согнувшись, как будто на его плечи давит тяжелая ноша.

Анжела не хотела обидеть его… Ведь она сказала чистую правду: нельзя жить прошлым и нельзя переносить свою боль на других… Неужели это прошлое въелось в душу Слая настолько сильно, что нет средства для того, чтобы ее отмыть?

6

Ее губы прикоснулись к его губам… Нет. Слишком уж просто… Ее губы коснулись алой полоски его губ, и ей показалось, что она уходит за горизонт. За горизонт своей мечты…

Анжела оторвалась от экрана ноутбука и откинулась на подушку. Горизонт мечты… Где это? Близко или далеко? В этой реальности или в другом измерении? Откуда она может знать, когда ее единственная мечта не сбылась, не исполнилась. Она не полюбила… Ни разу за свою жизнь…

Общение со Слаем Хэмптоном сказалось на Анжеле крайне отрицательно. Она была уверена в том, что именно по вине этого человека потихоньку впадает в депрессию. Не было ни одной мысли, которая не угнетала бы ее: мысль о возвращении, мысль о подготовке к свадьбе, о самой свадьбе… Все это представлялось Анжеле огромной сетью, которая тащит ее, как рыбу из океана. Из океана под названием Мечта…

Анжела вздохнула. Ей даже есть не хотелось. Почти весь день она просидела в номере, выбираясь только для того, чтобы выпить холодного чая или искупаться в бассейне отеля «Берроуз». И стоило ли для этого ехать в такую даль?

Слай, судя по всему, тоже не выбирался из своего номера. Во всяком случае, Анжела его не видела… Фестиваль закончится завтра, и Анжела чувствовала, что торопит время отъезда. Но и возвращаться ей не хотелось…

Анжела не знала, вернулся ли из поездки Годри. А ей так хотелось побыть одной и как следует подумать о том решительном шаге, который она собирается сделать. С Годри это было бы невозможно. Лаской и своим неотразимым обаянием он добился бы от Анжелы того, чего хотел. А она была совсем не уверена в том, что готова к этому… И чувство неуверенности с каждым днем, проведенным вдали от него, росло.

Анжела не понимала, почему решение, принятое уже давно, вдруг начало вызывать сомнения? Почему их с Годри планы вдруг стали такими ненужными, неважными, неинтересными? Она отдавала себе отчет в том, что эти сомнения могут оказаться блажью, временным явлением. Но их причина была ей неясна…

Может быть, все потому, что она впервые оказалась вдалеке от Годри? Ведь никогда раньше она не уезжала от него так далеко. В другой город, с другим человеком…

Кстати, насчет другого человека… Возможно, и без Слая Хэмптона не обошлось… Могло ли случиться так, что Слай передал ей частичку своего женоненавистничества, только в перевернутом варианте? И то, что Слай испытывал к женщинам, Анжела испытывает теперь к мужчинам?