Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия - Максим Кантор

Была произведена демонстрация того, что альтернативы власти нет: на демонстрациях бок о бок шли те, кто олицетворял полярные убеждения; полифония тем легче давалась, что твердых политических убеждений не было ни у кого.

Геополитика — да, тут все понимают: интересы континентов для обывателя доступны, но спросите любого прохожего, является он сторонником социализма или капитализма, и вам не ответит ни один. Люди не знают, какой жизнью живут, чего хотят в отношении соседа, но готовы умереть за Евразию.

Посмотрите: сегодня три четверти вчерашних московских демонстрантов поддерживают агрессию в Украине. Сегодня они кричат «долой» уже не московской — киевской власти.

Тот самый национал-большевик (прошу вас, найдите отличие национал-большевизма от национал-социализма), который вчера на демонстрациях призывал к свержению Путина, который «раскачивал лодку» России, сегодня славит русского президента, говорит о подавлении Киева, о взятии Украины, он стал оголтелым русским фашистом.

Сегодняшний националист подарил термин «фашизм» — неолиберализму, вот и возникло затруднение с его собственным определением.

Но, согласитесь, затруднение временное: сегодняшние «правые» используют романтический термин «Черный Интернационал» — а термин имеет ясный адрес.

Недавно прошел очередной конгресс «Черного Интернационала». Кстати, Ришар, знаете ли вы, что конгресс этот прошел в вашем родном Париже, и прошел этот конгресс на деньги русского националиста? Знаете ли вы, что именно тот националист, который дал деньги на проведение конгресса евразийстов в Париже, спонсирует сепаратизм в Донбассе? Прошу вас, отдайте себе отчет в том, что евразийская теория имеет воплощение: почитатель Дугина — он же покровитель диверсантов. Это рабочая концепция.

Кровь Донбасса — в буквальном смысле слова вызвана заклинаниями евразийцев. И скажите (мне искренне любопытно) неужели европейский националист ждет от евразийского националиста искренней дружбы?

У сегодняшнего союза «правых» якобы общая платформа; националистам мнится, что они рука об руку стоят против глобализма; однако в случае победы фашисты встретятся друг с другом далеко не дружественно.

Есть допущение среди «правых», будто националист националисту — друг; дескать, если ты любишь свою нацию, поймешь другого фашиста, который тоже любит свою нацию. Вы видите сегодня, как русский национализм ненавидит украинский национализм, и эта ненависть поднимается у обоих народов из самых потаенных животных глубин естества. Фашизм съедает национализм, и чужой в первую очередь.

Но пока время альянсов и договоров о ненападении — национализм интеллектуалов манит.

Давно сделалось модным добавлять здоровую дозу национализма в светскую хронику. Взгляд на фашизм усложнился: российский политолог Мигранян написал в «Известиях», что Гитлер в довоенной политике был вполне приемлем, аншлюс Австрии ничем не плох — преступления начались позже. Иными словами, программа «Майн Кампф» (написана в 1923 г) признана нормой. И этот случай не единственный, напротив.

Александр Дугин славит агрессивную монолитность коллектива, наделяя этот коллектив правом захватывать пространство. Сказано даже, что расширение пространства Евразии — есть необходимое условие ее бытия.

Вокруг Дугина группируется молодежь, не так давно он громко кричал с телеэкрана: «Убивать, убивать и убивать украинцев!»

Количество людей, готовых убивать ради торжества нового порядка, огромно. Мало того: искренняя проповедь насилия выглядит морально — надоело лицемерие либерализма. Мало того: хотя нет ни единого основания считать, что обитатели Евразии моральнее обитателей Атлантической цивилизации, этот постулат — «мы лучше людей Запада» — стал предметом веры.

Граждане Евразии убеждены, что «пиндосы» (американцы) — существа ущербные, что жители «Гейропы» — жалки, а вот они, евразийцы — суть надежда мира.

И об этом тоже нам сказала геополитика.

Никого не смущает, что нравственным ориентиром для мира выбрана страна с самым низким уровнем жизни среди европейских, с самым коротким сроком продолжительности жизни, с самыми высокими цифрами беспризорных детей, оставленных без опеки стариков, с таким разрывом между бедными и богатыми, который превосходит показатели самых бессовестных режимов Африки и самых развращенных социумов Латинской Америки.

Пропасть между нищим и правительственным чиновником, который всегда миллионер, не просто астрономически огромна — эта пропасть означает лишь одно: в России — феодализм.

Страна, в которой депутаты парламента легальные миллионеры и миллиардеры, причем половина этих богачей получили свои капиталы преступным путем — коррупцией, мошенничеством или рэкетом — такая страна объявляет себя нравственным лидером мира?

Как выражался Чаадаев: «Как тут не прыснуть со смеха?».

Страна, в которой бессменно правит майор КГБ, называет себя гарантом свобод? Как тут не прыснуть со смеха?

Страна, в которой образование находится в жалком состоянии, и неграмотность охватывает все большее количество населения; страна, в которой медицинское обслуживание отстает от западных стандартов на поколения; страна, которая охотно тратит миллиарды на войну, зная, что ее собственное население в нищете — такая страна гордо заявляет, что вооруженным путем станет продвигать по миру свои идеалы. Есть от чего прийти в ужас.

Люмпен-пролетариат Донбасса (ведь в качестве представителей новой человеческой формации предъявить приходится бойцов-диверсантов) не вполне соответствует критериям «нового человека». Но «русская весна» делает ставку именно на этот цивилизационный тип.

Именно непросвещенный феодализм провозглашен духовным ориентиром мира, и этот строй (поскольку никакого иного строя не существует) и следует предъявить планете — в качестве альтернативы жалкой демократии. Это и есть гуманитарная катастроф, — и породила ее геополитика.

А то, что демократия в России получилась жалкая, с этим спорить не приходится. И жалкая, и вялая, и жадная. Это именно либеральная демократия построила в России феодальный строй, и это именно либеральная демократия сделала воров-миллиардеров сенаторами парламента.

Забавно, что лидер российской партии, которая так и называется — «либерально-демократическая» — сегодня карикатурно активный патриот, требующий аннексий, вторжений и войн.

Ах, как Россия не любит упреков в варварстве, как ранит это знание ее патриотическую душу. Более всего мы, русские, обижаемся, если нас называют рабами и стадом, поскольку в глубине души мы очень хорошо знаем, что именно так дело и обстоит.

И нет оскорбления более сильного, нежели сказать нам правду — в такие минуты мы испытываем боль и ненависть. Мы начинаем яростно возражать: мы не рабы! Нет! Мы не варвары! У нас славное государство, давшее миру Шостаковича, Стравинского и Бердяева, Пастернака, Ахматову и Цветаеву, Мандельштама, Маяковского и Бунина, Толстого, Пушкина и Лермонтова, Гончарову, Шагала и Кандинского! Пусть видит мир наши свершения.

Это неправда. Правда, как раз в том, что никто из этих людей российскому государству не был нужен. Шостаковича и Ахматову травили; Бердяев, Стравинский, Шагал и Бунин эмигрировали; Лермонтова и Пушкина сослали, Толстого отлучили от церкви, Мандельштама сгноили в лагере, Цветаева повесилась, Маяковский застрелился.

Мартиролог может быть продолжен практически всеми именами, составляющими славу России — вопреки власти и государству, а вовсе не благодаря российской власти и российскому государству. Все, что было сделано великого в культуре России, делалось вопреки молоху русской государственности, вопреки ее бесчеловечному, крепостному, рабовладельческому аппарату. Все то духовное, чем гордится русская культура — это вопреки патриотизму, вопреки русскому национализму, вопреки государственной машине.

И поэтому, когда патриот ссылается на великие имена, патриот врет: он сам таких вот мандельштамов и убивал. Нечем патриоту гордиться, кроме ракет.

Всякий раз, как государство заявляло о желании принять участие в судьбе поэта — будь то Пушкин или Булгаков — из этого выходила постыдная мерзость.

Кого это так, словно воры вораПристреленного выносили?Изменника? Нет. С бокового двораУмнейшего мужа России.

И так было всегда, и всегда так будет в России. Чаадаев, Бродский, Чернышевский, Герцен, Солженицын или Зиновьев — нет ни единой биографии совестливого человека, на которую государство российское не поставило бы свою каинову печать — так на скоте выжигают тавро, так клеймят крепостных.

Да мы и есть крепостные. Тридцать лет так называемой свободы не были свободными нисколько: то было время безудержного холуйства и либерального вранья — интеллигенция лебезила, приспосабливалась к чиновному ворью, а чиновники крали все подряд, хотели сравняться с Европой приобретениями.