Заложник любви - Терри Лоренс

Конни аж застонала. Ну уж нет, никаких поцелуев, приказала она себе, хотя готова была расплакаться. Если мужчина дал ясно понять, что не намерен играть роль любовника, впрочем, так же, как и роль героя, дело закрыто.

От мысли, что он, возможно, хорош в обеих ролях, она опять занервничала и снова включила воду, подставив тело под холодный душ.

«Опомнись, Хэннесси! Нельзя влюбляться в мужчину только потому, что он встал на твою сторону. Ты же не хочешь выйти замуж за еще одного Поля?»

Мысль о ее бывшем муже, типичном герое, любящем действие и риск, наполнили ее раскаянием. Поль Бьянка служил в американском флоте в специально тренированном спасательном отряде. Она влюбилась в него как раз по этой причине. Ей отчаянно нужен был кто-то, кто помог бы ей в освобождении отца. Поль вызвался добровольцем.

Нельзя использовать Ника подобным образом. Девицы вовсе не всегда выходят замуж за тех героев, которые спасают их из лап драконов. Чувство благодарности и секс — разные вещи.

При слове «секс» в дверях ванной комнаты появился Ник, и его голос заполнил все ее пространство.

— С тобой все в порядке?

— Не обращай внимания! Некоторые, когда принимают душ, поют, а я люблю поболтать сама с собой.

Не только этим занимаются люди в ванных комнатах, подумал Ник. Он был без пиджака. Пар душевой вдобавок к ужасающей послеполуденной влажности сразу же насквозь пропитал его одежду, и она прилипла к его телу во всевозможных местах, в том числе и там, где, упорно не желая успокоиться, предательски топорщилось его набухшее естество.

Кровь стучала у него в голове, контрапунктом биению его пульса. Перед тем как попрощаться, он хотел убедиться, что с ней все в порядке. В этот момент он хотел быть таким, каким она его себе вообразила. Он хотел коснуться ее обнаженного тела, но ему мешали его старомодные представления о морали и чести, поэтому он предусмотрительно спрятал руки за спину.

— Спасибо тебе за помощь, Ник. Не знаю, чтобы я без тебя делала.

Ее тело розовым пятном соблазнительно маячило за полупрозрачной занавеской.

— Скоро увидимся, — он прикусил язык, опасаясь сказать лишнее. — Я ухожу.

— Ник.

— Да, — он чуть было не добавил «любовь моя», но вовремя спохватился.

— Я хочу поговорить о том, что произошло сегодня между нами, — Конни собиралась принести извинения, но слова не шли на ум.

Пусть волшебники из страны Оз прячутся за занавесками, ей от Ника прятаться не хотелось. Она отдернула занавеску, скромно прикрыв ее свое тело.

— Извини меня за то, что я приставала к тебе.

Он поднял руку:

— Уже забыто!

— Правда? — она рассмеялась. — Я чувствую себя обиженной и даже оскорбленной.

— Тебя надо побыстрее спровадить с острова, пока я не натворил чего-нибудь такого, о чем мы оба будем потом долго сожалеть, — пробормотал он, отвернувшись.

— О чем это ты? — она подалась к нему, прозрачная занавеска прилипла к ее мокрому телу и отчетливо высветила все его прелести.

Конни отпрянула:

— Извини.

— За что? — он был зол и разочарован.

За что она извинялась перед ним? За то, что она красивая, храбрая и несчастная по судьбе?

Кольца занавески со скрипом скользнули по планке в сторону. Ник поставил одну ногу на приступок душевой и обнял мокрую Конни за талию, крепко прижав ее гибкое тело к своей груди. Ноги у нее подкосились, когда кончиками пальцев он коснулся ее правой груди.

— Больше никогда не извиняйся передо мной. Ни за что и никогда. Ты самая прекрасная и храбрая женщина, какую я когда-либо встречал, и я…

Ник не находил слов. Он принялся целовать ее. Он целовал ее губы, ее шею, он прижал ее спиной к стене душевой. Вода поливала их обоих.

— Ты же в одежде!

Он посмотрел на свои туфли, на свои брюки, мокрая рубашка прилипла к спине.

— Ну и что! — он счастливо рассмеялся и тут же украл у нее еще один поцелуй.

Губы ее раскрылись, его язык по-воровски скользнул между ними и был с благодарностью принят. Их горячее дыхание смешалось, но мужчина знал, как далеко ему хотелось зайти в этой любовной игре. Они отстранились друг от друга и посмотрели друг другу в глаза. Ее глаза были широко раскрытыми, зелеными, как лагуна, и бездонными, как океан.

— Ник!

— Не говори ничего!

Языком он слизнул водяную струйку, стекавшую по ее шее и легонько укусил ее ключицу. Конни начала задыхаться, когда он взял ее грудь в свой рот и начал ласкать ее языком. Он стоял уже почти на коленях, а она тщетно цеплялась за голую стену в поисках опоры. Ноги уже перестали держать ее, и со стоном она выдохнула его имя.

Его руки нашли ее полные бедра и скользнули к ягодицам. Встретившись руками, они сплели пальцы, и Ник с силой прижал ее к себе. Его брюки впитали бриллианты капелек, сверкавших на завитках волос ее естества. Густая и теплая влага зашевелилась в ней, когда она ощутила на своем животе его горячий трепещущий стержень.

— Я хочу подарить тебе наслаждение, я тебе нужна, я знаю, и ты нужен мне.

— Ты мне нужна больше, — вырвалось у него.

Последовала пауза, заполненная молчаливыми обещаниями, невысказанными сомнениями и неосознанными желаниями.

Уже позже Конни вспоминала, как же долго он прижимал ее к своей груди и молчал, будто размышляя о чем-то, как наконец отпустил ее, и его голубые глаза неотрывно смотрели в ее зеленые, когда он за руку выводил ее из-под душевых струй. В какой-то момент ей показалось, что он собирается повести ее в спальню.

Вместо этого он отвел ее к двери, сам встал под душ, включил одну холодную воду и стоял так под ледяными иглами струй до тех пор, пока рубашка на его груди не стала такой же мокрой, как и на спине.

— Вот так-то лучше, — сказал он весело, ладонью зачесал мокрые волосы, завязал узел мокрого галстука и перекинул через руку сухой пиджак.

— Я позвоню тебе завтра и скажу тебе, что нам делать дальше, — с этими словами он дотронулся губами до ее лба и ушел из ее номера. А также из ее жизни.

Конни слышала, как хлопнула дверь, и в изнеможении прислонилась к умывальнику. Она представила себе, как он идет по холлу и вода хлюпает в его туфлях. Он был бы похож на человека, попавшего под проливной дождь, если бы не сухой пиджак.

— А знаешь что, — сказала она вслух, — могу поспорить, что в посольстве его вид воспримут как должное, и никто даже глазом не поведет.

Она расхохоталась. Ее герой может быть мокрым до нитки, и все же он останется героем. Она смахнула слезу со щеки. Он, конечно, прав. Она была не в подходящем эмоциональном настрое для того, чем они чуть было не занялись. Еще один поцелуй, и она могла б потерять голову.