Воин Бездны - Алексей Головлев

Он глубоко вздохнул. Лавочник молча наблюдал.

Ладно, три фунта есть, а толку? Всё равно мало. Плюнуть бы хапуге в рожу и уйти, но где найдёшь теперь подарок? А время уходит…

Торговцы потихоньку складывали товар и подсчитывали выручку. В окнах ближайших домов загорались огни.

– У меня три с мелочью, – выдавил наконец Эрван.

– Иди-ка ты, парень. Время позднее, – почти ласково посоветовал лавочник.

– Хорошо, – решился Эрван. – Есть ещё кое-что. Два клинка.

Он быстро, словно боясь передумать, скинул с плеч мешок. Развязал тряпицу и достал мечи.

Даже в зыбком полумраке было видно, насколько они хороши. Полированные лезвия, будто тронутые морозным узором, отливали серебристо-синим, режущие кромки были идеально ровными, без единой зазубрины. Простые и надёжные гарды без единого украшения. Рукояти им под стать – ничего лишнего, зато обернуты акульей кожей тройной выделки.

Лавочник, как и большинство мужчин в Морском Ключе, в оружии толк знал.

– Плетёная сталь! – присвистнул он. – Интересненько… Ну и как к тебе, молодой человек, попала в руки эдакая прелесть? На толстосума ты не похож, прости уж за прямоту!

– Не украл, не бойся. И довольно с тебя, – отрезал Эрван. – Отдаю оба и три фунта серебром в придачу. Идёт?

Лавочник, лукаво поглядывая на Эрвана, взял клинки. Уверенно и ловко рассёк лезвиями воздух. Описал пару изящных восьмёрок. Подбросил оба меча, поймал на вытянутые указательные пальцы, будто фокусник. Одобрительно цокая языком, проверил баланс. Кивнул:

– Хорошие штучки.

Он широко улыбнулся и дружески хлопнул Эрвана по плечу.

– Забирай обратно. Мне почему-то кажется – тебе они нужнее.

Он склонился к уху Эрвана и шепнул то ли в шутку, то ли всерьёз:

– Хорошо, жена не видела, как ты эту дрянь сторговываешь! Она б ещё приплатила, лишь бы ты забрал её с глаз долой. Боится она. Что поделаешь, бабы…

Сначала шли быстрым шагом, пытаясь не растерять друг друга в праздничной толпе. Ближе к гавани припустили рысью, затем перешли на галоп. И все равно еле успели: когда добрались до порта, солнце почти утонуло в океане.

– Что за… Снова они? – выдохнул Свисток, отирая пот со лба.

Подле ветхой караулки с тёмными провалами окон стояли четверо. Длинные плащи на узких плечах, неразличимые лица под низко надвинутыми капюшонами, в руках корявые посохи – словно ветви деревьев нарезали на куски да так и оставили, даже не очистили толком…

Эрван остановился. Остальные сгрудились позади – он слышал их тяжёлое дыхание.

Люди не любят стоять неподвижно: то с ноги на ногу перемнутся, то головой повертят, то зевнут со скуки… А эти – не шевелились.

Совсем.

Опять фаэри! Что им тут надо и… где охранники порта?

По спине пробежал холодок, в горле будто застрял склизкий ком. День паршиво начался и неизвестно как закончится…

Эрван сглотнул. Стараясь, чтобы голос прозвучал уверенно и чётко, произнёс:

– Выпускники морской академии! Имеем предписание прибыть к месту службы! – Он достал из-за пазухи мятый листок. Сзади послышался шелест – остальные последовали его примеру.

Тишина в ответ.

Эрван почувствовал, как лоб покрывается испариной.

Конечно, их пытались задержать далеко, на другом конце города… Но вдруг эти уже знают? Или узнают прямо сейчас?!

Фаэри могут общаться силой мысли, и расстояние им не помеха – кого хочешь спроси! Штука в том, что делают они это редко – иначе давно бы говорить разучились. Почему так? Загадка…

«Угу. И ответ узнать я бы не отказался!»

Эрван понял: ещё миг – и он сорвётся. Побежит во весь дух, наплевав на последствия: мимо караулки, в сторону океана, подставляя спину безжалостным стрелам…

«Не дури!»

Он солидно, по-взрослому откашлялся и произнёс:

– Простите, господа, – время позднее, а у нас служба. Мы можем идти?

Томительная пауза… и четыре слитных кивка – будто статуи ожили на миг и замерли вновь.

Держа бумажки с назначениями на манер щита, они прошли мимо фаэри. Не оборачиваясь, Эрван навострил уши: ничего, кроме плеска волн у причала да отдалённых звуков музыки.

Эрван тихо выдохнул: вряд ли фаэри смотрели вслед – какое им дело до кучки людей? И все же…

Вопреки всему он был готов поклясться: спину его буравят холодные внимательные взгляды.

Саженях в трёхстах от судна сбавили шаг, одёргивая форму и вытирая пот: явиться к первому месту службы не пойми как – нет уж, увольте! Уж лучше опоздать.

До поры молчавший Аптекарь воспользовался паузой:

– Если они вошли в Ключ, значит, война и впрямь – не сегодня завтра.

Свисток невесело вздохнул.

– Ладно бы только в город… В гавань, понял? Они ж солёной воды терпеть не могут! Если фаэри старые договоры пустили коню под хвост… нам ещё крупно повезло с этим «Горностаем»! Чем дальше от Ключа, тем лучше.

Конюх запустил пятерню в густые волосы, озадаченно хмыкнул.

– Да, наверное… Эти-то – нагнали страху! Раньше ведь я их не видел, – произнёс он, будто извиняясь. – А теперь думаю: и век бы не знать – уж лучше враги, чем такие… союзники.

– Да какие они союзники? – хмуро бросил Эрван. – Говори уж прямо: Хозяева.

Эрван Гвент. Дневник.

…повезло с «Горностаем»? Ну-ну!

Нет, не так. По порядку.

Кеч – он и есть кеч: длинный бушприт с утлегарем; высокая грот-мачта по центру палубы, а бизань, наоборот, крошечная – будто на вырост. Что ещё? Корма узкая, приземистая – с высокого пирса и разглядишь-то не сразу. Камнемёт здоровый, как на крейсере… или это гарпунный лук? Под чехлом не разобрать. Короче, ничего особенного, только вот…

Когда дошлёпали до места, судно заканчивало погрузку, одна подвода оставалась. Квартирмейстер, тощий носатый старикан по имени Жорд, цапнул у нас листки с назначением и сразу пристроил к делу: ну ясно, представляться капитану – офицерская привилегия, куда уж нам!

Нет, опять не о том пишу! Хожу кругами…

Когда Жорд, обдавая нас винными парами, рявкнул: «А ну живей таскай, молокососы! Кто знает, может, для себя стараетесь!» – у Свистка хватило ума спросить: «Может, для себя – это как?»

Жорд икнул и ухмыльнулся: «А ты разуй глаза!»

Пригляделись: мешки из колючей рогожи, аккурат в человеческий рост – я видел такие на заставе…

Мы грузили саваны.

Глава 4

«Горностай». Судовой журнал.

…Третий день Брендановой недели, по римскому исчислению – двадцатое мая. Курс юго-запад. Ветер южный, слабый. Створные знаки на траверзе, триста саженей. Море спокойное, чистое.

Состояние рангоута, такелажа удовлетворительное. Больных, раненых нет. Происшествий нет.

Слабеющая буря уползала на север. К полудню за кормой ещё ворчал сине-серый, в прожилках молний грозовой фронт, но прямо по курсу небо расчистилось. «Горностай» ровно шёл под кливерами и бизанью.

– Подъём! Давай, давай, давай-давай!!!

Эрван потянулся к люку.

Кадеты выползли из трюма, вялые как зимние мухи. Эрван сощурился от яркого солнца, ошалело завертел головой.

Мятые физиономии цвета капустного листа, тёмные мешки под глазами… На ладонях и вокруг кистей – неряшливое тряпье с пятнами крови. У Свистка на лбу багровела ссадина – след удара о мачту. Все трое разглядывали голубое небо, будто забытую диковину.

Эрван не мог видеть себя, но подозревал – он выглядит не лучше.

Впрочем, остальные матросы тоже не казались бодрячками. Они явно предпочли бы отлежаться в гамаках и что-то неодобрительно бурчали, бросая угрюмые взгляды на боцмана.

– Цыц! Господа будущие офицеры – под начало Жорда. И если, когда пробьют склянки, гарпунный лук ещё будет на палубе… жалеть будете до конца жизни, не будь я Бастиан!

Эрван вдруг осознал – он впервые получил возможность рассмотреть боцмана как следует: в ночь перед отплытием тот казался бесформенным силуэтом размером с медведя. Разговор тогда получился коротким и не слишком тёплым: «Кадеты? Ну-ну. Я Бастиан. Пока вы на моем судне, я для вас бог, а бог – это я. Уяснили? И ещё: мне нужны матросы, а не хлыщи из академии, со всякими там „вы“ и прочее. И плевать мне, чего вы хотите и что о себе думаете. Ваше дело – тянуть шкоты и молчать в тряпку».

И они тянули шкоты. Не успели пройти и сотни миль, как на «Горностай» обрушился шторм – большая редкость в конце весны. Может быть, Эрван и подумал бы, что это плохая примета, да времени не было – три дня на ногах. Если, конечно, волна не сбивала с этих самых ног. Гамак в сыром кубрике казался самым желанным местом в мире, но добраться до него удалось всего один раз – остальные двое суток дремали урывками, кое-как примостившись у шпигатов.

А боцман, похоже, не спал вовсе и был везде сразу: днем и ночью его громовой рык перекрывал грохот волн, подгоняя измученную команду. Но и тогда глазеть было некогда – спасибо, за борт не смыло.

Теперь Эрван во все глаза глядел на боцмана, картинка того стоила: огромный, широкоплечий, с рыжей гривой до плеч, он походил на раскормленного льва. Мощная шея и покатая спина выдавали недюжинную силу, а тугой выпирающий живот изобличал человека, не отказывающего себе в простых жизненных радостях. Вместо матросской рубахи – грубый кожаный жилет прямо на голое тело; у бедра – плетёная лента пращи.