Невинная и роковая - Ивонн Линдсей

– Оставь это. Его распрягут.

– Знаешь, я не нежный цветок. Меня не надо опекать.

– Прекрасно, – ответил он и отпустил ее до того, как совершил какую-нибудь глупость. Например, крепко прижал Эйнджел к себе. Он кивнул на амуничник. – Принеси щетки, а я сниму седло.

Она сделала, как он просил, а он воспользовался возможностью, чтобы посмотреть ей вслед. Она держалась прямо и грациозно. Отведя взгляд от восхитительного образа, он занялся лошадьми.

В амуничнике Миле потребовалась минута, чтобы успокоиться. Общение с Тьерри было одновременно интересным и трудным. Она жаждала сказать ему правду о себе, но не могла. Она сомневалась, что он очень обрадуется ее обману, но хотела – страстно хотела – быть с ним самой собой. Напомнив себе, что до свадьбы еще есть время, она оглядела комнату, отыскивая щетки.

Взяв две щетки, она пошла обратно на конюшню. Вместе с Тьерри они почистили лошадей и поставили их в стойла. Мила вытерла руки о свои брюки.

– Мне приготовить завтрак? – спросила она.

– Ты не веришь, что я умею готовить? – Тьерри выгнул бровь. У Милы екнуло сердце.

– Верю, – возразила она.

– Все в порядке. Как мужчина, я воспользуюсь твоим предложением. Я приму душ, а ты займись готовкой.

Мила прищурилась, глядя на него:

– Ты снова ведешь себя как шовинист.

– Снова?

– Первый раз ты был таким в Нью-Йорке, – сказала она.

Он фыркнул от смеха:

– Совсем нет. По крайней мере, я не хотел так себя вести. Чтобы предотвратить любые обвинения, я обещаю, что буду готовить сегодня еду весь день.

Это достаточное наказание за отсутствие хороших манер?

Мила не сдержала улыбку и кивнула:

– Спасибо. Было бы здорово.

– И это прекрасный пример того, как я должен ответить, – заметил он.

– Ты быстро учишься, – поддразнила она его и расслабилась.

– У меня достойный учитель.

И в одно мгновение между ними снова возникла чувственная напряженность. Миле казалось, будто каждая клеточка ее тела приказывает ей двигаться ближе к Тьерри. Он шагнул к ней ближе? Или она к нему? Так или иначе, они оказались лицом к лицу. Она снова почувствовала его руки на своей талии, а сама коснулась ладонями его груди. Она ощущала под пальцами его нервное дыхание и биение сердца. А когда Тьерри наклонил голову и прижался губами к ее рту, Мила подумала, что растворяется в его теле.

Они больше не обсуждают правила знакомства. Просто сейчас мужчина реагирует на женщину. И как реагирует! Она прильнула к нему, наслаждаясь твердыми мышцами его груди и живота и тихонько мурлыча от удовольствия. Она почувствовала, как сильно он возбужден. А это значит, она ему нравится.

Все прошедшие годы Мила считала, что Тьерри воспринимал ее как неуклюжего подростка. Но теперь она с радостью забудет об этом.

Он крепче прижал ее к своей груди. Она почувствовала, как напрягаются ее соски и упираются в ткань бюстгальтера. Касание губ Тьерри было настойчивым и соблазнительным. Она открыла рот и вздрогнула от восторга, когда он стал нежно посасывать ее нижнюю губу. От его жаркого поцелуя она вцепилась пальцами в ткань его рубашки, словно боясь упасть.

А потом, в одно мгновение, перед ней оказалась пустота. Мила едва не потеряла равновесие, когда открыла глаза и поняла, что Тьерри отошел от нее назад.

– Х-Хок? – Она протянула ему руку.

– Не надо! – рявкнул он в ответ и вытер лицо дрожащей рукой. – Не прикасайся ко мне. Я не должен был этого делать. Прости меня.

– Но почему нет? Что не так? Разве ты не для этого меня вызвал?

У Милы путались мысли.

– Я должен быть верным своему обещанию. Мне не следует так к тебе прикасаться. Я совершил ошибку. Рядом с тобой я слабею.

В его голосе слышалась боль и отвращение.

– Ты имеешь в виду свое обещание жениться на принцессе? – уточнила она.

– Да, мое обещание ей. И мое обещание самому себе.

– А что ты себе обещал? – мягко спросила она.

– Я не могу сказать тебе. Сейчас не могу. Пожалуйста, иди в дом. Мне просто нужно время, чтобы успокоиться. – Он смотрел на нее глазами, похожими на бурлящее горное озеро в пасмурный, ветреный день.

Но она не хотела уходить. Не теперь, когда ее тело по-прежнему дрожит после поцелуя.

– Нет, скажи мне. Я приехала, чтобы помочь тебе. Как я тебе помогу, если ты от меня отгородился? – Она подошла к нему и схватила его за руку. – Хок, позволь мне понять тебя. Пожалуйста.

Она наблюдала, как он сглатывает. Он держался настолько сдержанно и хладнокровно, что она побоялась, как бы он не отверг ее предложение. Но постепенно он расслабился. Сделав глубокий вдох, он протяжно выдохнул. А потом он заговорил так резко, словно у него саднило горло.

– Верность для меня превыше всего.

– Так и должно быть, – тихо сказала она.

– Нет, ты не понимаешь. – Он покачал головой.

– Тогда объясни мне, – попросила Мила.

– Мои родители жили вместе, но они никогда не были настоящей супружеской парой. Повзрослев, я заметил, что они даже не нравятся друг другу, но не могут расстаться из-за своего положения. Они годами с трудом терпели друг друга. Для моего отца обязательства и долг были важнее счастья жены. В конце концов моя мать уже не могла с этим мириться. Она увлеклась тем, кто, как она решила, будет ее любить, и погибла. Я не желаю такой участи для своей жены.

– А чего ты хочешь для себя? – спросила Мила.

– Я просто хочу быть лучшим во всем и знать, что я не причиняю вреда ни своим подданным, ни своей жене.

– Хок, это замечательно, но ты должен понимать, что ты не сможешь контролировать абсолютно все.

Он отстранился от нее:

– Я смогу. Я король Сильвена. Если я не смогу контролировать то, что от меня зависит, какая от меня польза? Я не стану таким, как мой отец. Я не буду стоять в стороне и позволять моим недостаткам разрушить чью-то судьбу. У меня будет счастливый брак, и моя жена меня полюбит.

– А ты будешь любить свою жену?

Глава 12

Слова Милы показались Тьерри ударом.

– Я буду уважать и почитать ее, как мою супругу, и я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива. Разве этого не достаточно?

Эйнджел посмотрела на него с жалостью:

– А как по-твоему, Хок? Неужели тебе будет достаточно получать от любимого человека только уважение и почитание? Разве это не то, что твой отец давал твоей матери?

Тьерри фыркнул:

– Он ее не уважал, ему было наплевать на ее счастье. Она была лишь утробой для вынашивания наследника – ни больше ни меньше. А когда она отказала ему в близости, он нашел более сговорчивых женщин.

Мила удивленно смотрела на Тьерри. Она слышала сплетни о любовницах его отца. Ни одна из сплетен не была доказана, конечно, но Тьерри знал, что они небеспочвенны. Отец Тьерри действовал тайно. Однажды он даже предложил нанять Тьерри проститутку. Тьерри внимательно оглядел Эйнджел.

– Я не буду таким жестоким со своей женой, – заверил он ее. – Я гарантирую, что к ней всегда будут относиться с уважением, как к принцессе.

– Но ведь ты хочешь от нее большего, – возразила она. – Ты стремишься к тому, чтобы она любила тебя. Однако ты не будешь любить ее в ответ?

– Я… не могу ей этого обещать, – выдавил он.

Шок Милы сменился разочарованием.

– Мне жаль твою невесту, – в конце концов сказала она унылым тоном. – Потому что я не смогла бы жить без любви.

Мила повернулась и вошла в дом, а Тьерри наблюдал за каждым ее шагом, чувствуя, будто его сердце разрывают на кусочки. Она не смогла бы жить без любви? Он даже не знал, что такое любовь. Он никогда никого не любил. Но он понимал, что такое страсть и как она губительна.

Развернувшись, Тьерри направился в лес и ходил там до тех пор, пока не перестал желать пойти следом за Эйнджел. Он уже не хотел перед ней извиняться за то, что сказал.

За то, что полюбил ее…

Какая чушь! Его просто влечет к Эйнджел, вот и все.

Он должен был поступить так, как планировал прошлой ночью, – отослать Эйнджел восвояси. Их так называемое обучение – пустая трата времени. Он не достигнет своих целей, а только все усложнит. Думая об этом, он вернулся в охотничий домик. Слова о том, что он больше не нуждается в ее услугах, вертелись на его языке, пока Эйнджел не повернулась к нему лицом. Он увидел, что она плакала.

Боль пронзила его как стрела прямо в сердце. Подойдя, он обнял Эйнджел. Сначала она немного сопротивлялась, но потом успокоилась.

– Извини, – пробормотал он и прижался губами к ее макушке. – Я не хотел тебя расстраивать.

– Т-ты меня не расстроил. – Она икнула. – Это все мои глупые идеалы.

– Нет ничего глупого в том, чтобы хотеть любви, – возразил он.

Произнеся эти слова, он понял, что верит в них. Это не были пустые слова человека, измученного своими родителями, который перестал верить в любовь. Рядом с Эйнджел он хотел верить, что любовь существует. Но он не может ее любить. Она проститутка, а не его принцесса. Вот только непонятно, почему ему так приятно ее обнимать и отчего каждая частица тела убеждает его следовать своим инстинктам и упиваться ощущениями?