Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона - Владимир Сядро

Впоследствии в сборнике высказываний Наполеона «Максимы и мысли узника Святой Елены» появятся другие, более возвышенные строки о маршале: «Ней был человеком храбрым. Его смерть столь же необыкновенна, как и его жизнь. Держу пари, что те, кто осудил его, не осмеливались смотреть ему в лицо». Сказано красиво, но смог ли бы сам Наполеон открыто посмотреть в глаза своему маршалу?

Расправа над одним из самых популярных в армии полководцев не оставила равнодушными многие слои французского общества. Но, конечно, большие всего она затронула чувства военных. «Казнь Нея произвела очень глубокое впечатление на офицеров и солдат французской армии. Правда, скорбь по погибшему проявлять не осмеливались из-за страха привлечь как на себя, так и на других строгие репрессии, однако память о храбром маршале, в отличие от имен судей, приговоривших его к расстрелу, осталась в сердцах не только солдат, современников, но и в сердцах потомков», – пишет С. Захаров. С годами все большее число французов стало испытывать симпатию к личности маршала. Описывая эту метаморфозу, историк обращает внимание на следующее: «Общественная атмосфера во Франции постепенно менялась, и одним из признаков ослабления прежней ненависти стала реабилитация Нея в умах и сердцах многих французов. Не прошло и пяти лет со дня его похорон, как в книжных лавках начали появляться воспоминания об ужасном русском походе, и Ней, если так можно выразиться, „тайком пробрался в сознание французской общественности“. Он стал героем, и вокруг его личности сформировалась легенда, одна из тех, которые возникают вокруг личности всех прошедших через кровопролитные битвы героев и покрытых флером тайны рыцарей».

Проявив непомерную суровость по отношению к Нею, роялисты считали, что должным образом наказали предателя. Но, в конечном счете, оказались наказанными сами. Ведь запятнав себя кровью прославленного полководца, династия Бурбонов безнадежно скомпрометировала себя в глазах французов. Устои их режима были серьезно подорваны, что не преминуло сказаться на дальнейшей судьбе монархии во Франции: через 33 года страна стала республикой.

Когда-то в юности Ней мечтал стать человеком, выигравшим для родной Франции не одну битву, снискавшим славу военачальника, «идущего в бой на десять шагов впереди самого быстрого из его солдат». Он достиг того, о чем мечтал, и в расцвете сил ушел в свой последний солдатский переход – в Бессмертие.

Последняя авантюра беглого маршала

Родословная с сюрпризами

Мои предки? Их отсчет начинается с меня.

Иоахим (Жоашен) Мюрат (1767–1815) – великий герцог Бергский и король Неаполитанский – является, возможно, самым известным из маршалов Наполеона. Он прожил короткую, но чрезвычайно яркую жизнь, наполненную и ратными подвигами, и амурными похождениями, и политическими авантюрами, и конечно же загадками. Они сопровождали Иоахима с самого рождения.

Мальчик появился на свет 25 марта 1767 года на юге Франции, в небольшом селении Лабастид-Фортюньер (Ла Бастид-Фортюньер, ныне – Лабастид-Мюра) под Тулузой. И хотя по официальной версии он стал самым младшим ребенком в многодетной семье трактирщика Пьера Мюра и его жены Жанны Лубьер, некоторые биографы высказывали совершенно различные предположения о его происхождении. Самым распространенным утверждением было то, что он будто бы родился в семье простого конюха. Отсюда, мол, у мальчика с детства большое пристрастие к лошадям. На самом же деле мальчик рос в маленьком гасконском городке, где детей уже с трехлетнего возраста сажают на лошадь.

Позже появятся и другие версии родословной Иоахима. Одна из них свидетельствовала о том, что Пьер Мюра вовсе не принадлежал к низам общества. Сторонники ее, изучив сохранившиеся документы, смогли довольно точно установить его социальное и материальное положение. Если в брачном контракте Пьер был назван «работником», то впоследствии он именует себя «торговцем», что надо понимать как «хозяин постоялого двора». Современный французский историк Жан Тюлар в своей книге «Мюрат, или Пробуждение нации» пишет следующее: «Пьер Мюра имел все основания назвать себя торговцем в той мере, в какой был распорядителем общественных имуществ и церковных бенефиций. Так, в 1763 году он берет на шестилетний откуп доходы от взимания приорской десятины в приходе Ла Бастид-Фортюньер; затем в 1770 году, в сообществе с Жаном Батистом Буске – доходы от взимания десятины для приорства д’Англар, что в Керси; наконец, в 1786 году он берет на откуп общинную печь в Ла Бастид». А еще по некоторым данным было известно, что Пьер Мюра якобы состоял на должности управляющего имениями аристократического семейства Талейранов. Таким образом, делает вывод Ж. Тюлар, отец Мюрата «являлся состоятельным человеком и по своему положению был выше, чем простой трактирщик в сельской местности». Тем не менее, богат ли был Пьер Мюра или не очень, представители высшего света никогда не забывали о том, что Иоахим – сын трактирщика. Достаточно вспомнить о том, как объяснял Наполеон свое нежелание выдавать свою любимую сестру за него замуж: «Мюрат, – говорил он, – всего лишь сын трактирщика. В том высоком положении, куда меня вознесла судьба, я просто не могу позволить, чтобы моя семья породнилась с такой посредственностью».

Впоследствии, когда Иоахим стал знаменитым военачальником, разного рода льстецы пытались всячески приукрасить его родословную. Одна из таких «благородных» версий, возникших в период его наибольшего возвышения в обществе, была вызвана чисто конъюнктурными соображениями. В изложении современного российского историка Сергея Захарова она выглядит так: «…во времена Империи нашлись доброжелатели, которые пытались выдать зятя императора, маршала и неаполитанского короля за представителя древнего дворянского рода. Потомственный дворянин Мюра-Систриер написал Иоахиму, что тот, скорее всего, происходит от виконтов де Мюра. По крайней мере, семейство Мюра-Систриер претендовало на такое родство, хотя и не могло доказать это какими-либо документами. У Мюрата, однако, хватило проницательности не настаивать на этой версии, поскольку никаких убедительных доказательств в ее пользу не было».

Но самая нереальная и, если можно так сказать, экзотическая версия происхождения будущего наполеоновского маршала была изложена в 1899 году в книге Магды Нейман «Армяне», написанной ею в соавторстве со своим мужем Григорием Никогосяном (Никогосовым). До этого вопрос о национальной принадлежности Мюрата ни у кого не вызывал сомнений – чистокровный француз, а если точнее – гасконец. В книге же Нейман утверждается, что он – карабахский армянин. Согласно этой версии мальчик, которого назвали Овакимом, родился в Карабахе, в семье купца Мурадяна, который вскоре после рождения сына решил уехать в Западную Европу. Там он хотел установить коммерческие отношения между европейскими торговцами и своими соотечественниками. Купец вместе с сыном, по пути побывав в России, прибыл в Германию, а точнее в город Лейпциг в то время, когда во Франции бушевало пламя революции. В это же время, по словам авторов книги, началась война между Турцией и Персией (неясно, о какой войне идет речь). Вследствие этих событий торговые пути на Восток оказались закрытыми. Это обстоятельство заставило Мурадяна отказаться от прежнего замысла и отправиться дальше, сначала в Вену, а потом, по просьбе сына, – во Францию. Там они обосновались в селении Бастид, где Мурадян стал трактирщиком, а Оваким был отдан на службу к иезуитам. Дальнейшая биография Мюрата «вливается» авторами в официальное русло.

Но никаких документальных фактов и источников в подтверждение этой версии М. Нейман не приводила. Тогда откуда взялись такие сведения? Оказалось, что Магда изложила устные рассказы Никогосова, который, в свою очередь, услышал их от генерала И. Д. Лазарева в 1873 году. А тот, якобы еще юношей слушал, как об этом в Карабахе рассказывал мамелюк (телохранитель) Наполеона – Рустам. Вот на основе такой цепочки из устных рассказов, слухов и домыслов родилась эта версия. Проверяя изложенную Нейман информацию, историки обнаружили в ней немало ошибок и неверно трактуемых событий. К примеру, в книге пишется, что после первого отречения Наполеона в 1814 году мамелюк Рустам покинул Францию и перебрался на Кавказ, где участвовал в русско-персидской войне 1826–1828 годов. В то время, как из достоверных источников известно, что с 1814-го по 1845 год он проживал во Франции. Естественно, что он не мог в это время пребывать в Карабахе и рассказывать там легенды о маршале Мюрате. Или возьмем такой известный факт, как отказ католика Мюрата перед казнью от причастия. В действительности этот поступок был своеобразным протестом маршала против несправедливого приговора суда. Нейман же преподносит его так: осужденный грубо оттолкнул от себя католического священника со словами «Иди прочь, а я не твоей веры!» Это искажение реального факта необходимо ей, чтобы еще раз подчеркнуть, что маршал был карабахским армянином.