Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— А мы гадали, не утащили ли вас демоны, — произнёс низкий коренастый мужчина, у которого на теле было даже больше татуировок, чем у остальных. — Я собирался пойти на поиски.

— Нет необходимости, Лоджи, — мягко ответил Мурдо. — Мы вернулись.

— Дугал выглядит не очень, — заметил Лоджи.

— Его укусил один из местных обитателей.

— Нехорошо.

— Нет.

Феликс заметил, что все сельчане пристально уставились на него, словно тоже винят его за произошедшее с их соплеменником. Ему потребовалось несколько неприятных секунд, чтобы осознать, что их взгляды в действительности направлены мимо него — на эльфа. Волшебник не подал вида, что заметил взгляды или что они его обеспокоили, хотя вряд ли от него укрылся враждебный настрой толпы. Феликс позавидовал его самообладанию, хотя, возможно, то была простая самонадеянность.

Не говоря ни слова, эльф склонился над Дугалом, который теперь лежал на мокрой палубе баржи. Он наклонил голову набок, словно раздумывая над чем — то, а затем начал медленно напевать нечто, что звучало, как заупокойная. Поначалу ничего не происходило, а затем Феликс заметил, что посох эльфа словно притягивает к себе лучи света от более крупной луны. Его мягкое сияние понемногу становилось ярче. Ягер заметил, что эльф снова и снова произносит имя „Лилеат“, которое, несомненно, принадлежало какому — то богу или богине эльфийского пантеона. Остальные наблюдали, положив руки на оружие, не совсем понимая происходящее. Несмотря на жжение в руках, Феликс делал то же самое. Он почувствовал, что его кожу начинает покалывать, а волосы на загривке встали дыбом. Феликс ощутил присутствие некой сущности, зависшей как раз за гранью его поля зрения, но когда он повернул голову, то не увидел ничего, лишь возникло нервирующее чувство, что чем бы это ни было, оно по — прежнему находится там, невидимое.

Через некоторое время вокруг эльфийского посоха сплелась паутина света. Длинные серебристые нити, предположительно свитые из лунного света, были намотаны на посох, как на веретено. От посоха они протянулись к трясущемуся и стонущему телу Дугала и оплетали его, пока оно не замерцало, словно отражённая в воде луна. Затем нити медленно начали исчезать, внешне никак не повлияв на тело. «Неужели только я заметил, что грудь мужчины перестала подниматься и опадать? — недоумевал Феликс. Но это продолжалось недолго.

— Ты его убил, — заявил Кулум, угрожающе поднимая молот.

Эльф покачал головой. Здоровяк наклонился и коснулся груди Дугала.

— Сердце не бьётся, — произнёс он.

— Подожди, — сказал Теклис.

На лице Кулума появилось выражение недоумения. Долгая пауза тянулась в нависшей тишине.

— Я почувствовал сердцебиение, — сказал Кулум. — Но сейчас его нет.

— Жди дальше.

Феликс насчитал больше тридцати торопливых ударов собственного сердца, прежде чем Кулум кивнул снова.

— Это заклинание стазиса, — произнёс Теклис. — Я замедлил его жизненные функции: дыхание, сердцебиение и прочие. Для него время идёт медленнее, чем для нас. Распространение яда замедлилось, время до момента смерти увеличилось.

— Его мучения тоже немного уменьшились, — словно спохватившись, добавил эльф.

— Но он всё — же умрёт, — приглушённо сказал Мурдо.

— Да, если только эта ваша Прорицательница чем — нибудь ему не поможет, — произнёс Теклис.

— Тогда нам лучше поспешить.

— Желаешь отправиться тотчас же?

— В тумане и при таком освещении? Вряд ли получится.

— Если тебе нужен свет, я это организую, — заверил Теклис.

Мурдо кивнул. Мощная вспышка осветила ночь. На мгновение Феликсу показалось, что сама Маннслиб слетела с небес и расположилась на кончике посоха Теклиса, но затем он разглядел, что это лишь холодное сияние очередного заклинания. Согнув пальцы, он заметил, что боль уже начала стихать, а излечение ускорилось до невероятной интенсивности.

Сельчане налегли на шесты и направляли лодку по окутанным туманом каналам. Со стороны древнего, населённого призраками города до них донёсся бой барабанов. Феликс гадал, что это означает, и опасался, что ничего хорошего сие не предвещает.

— Вероятно, за нами будет погоня, — произнёс он.

— Если это окажутся те изменённые твари, то опасаться нам нечего, — проскрежетал Готрек.

— Подозреваю, что в этом болоте нас поджидают куда худшие твари, — заметил Феликс.

Истребитель выглядел задумчивым, что было ему не свойственно. Он втянул носом болотный воздух, а затем провёл своими толстыми пальцами по внушительному хохлу окрашенных волос.

— Да уж, человечий отпрыск, полагаю, ты прав, — едва ли не радостно заявил он.

Для Феликса подобное было наиболее худшим предзнаменованием.

Глава семнадцатая

Медленно занимался рассвет. Слабый солнечный свет неуверенно пробивался через рассеивающийся туман. Феликс сидел, привалившись спиной к борту лодки, и прислушивался к плеску воды о шесты и нос лодки и к щебету ранних утренних птиц. Оставшийся позади звук барабанов стихал, но всё ещё был различим. Феликсу звук этот казался сердцебиением огромного чудовища, которым представлялось болото.

Он провёл пальцами по щетине на щеках и потёр свои покрасневшие глаза. На твёрдой и мокрой палубе лодки спать удавалось, в лучшем случае, лишь урывками, к тому же сказывалось близкое присутствие умирающего Дугала. Мужчина лежал молча, хоть это выглядело неестественно, однако всё равно угнетающе действовал на всю команду. Все они понимали, насколько он близок к смерти, и это на них сказывалось. «Вероятно, даже больше, чем на мне, — подумал Феликс. — В конце концов, я его, в сущности, не знаю, а они выросли с ним вместе».

Феликс покачал головой и вознёс молитву Шаллии. И хотя он более не верил в её милосердие, похоже, изжить старые привычки оказалось трудно. «Как часто теперь мне приходится это делать? — гадал Феликс. — Как часто приходится сидеть и наблюдать за смертью людей, с которыми едва знаком?» Феликсу казалось, что такое случалось сотни раз. Он чувствовал себя тысячелетним, выжатым до предела постоянным чередованием событий. Феликс спрашивал себя, стал бы он той ночью спьяна приносить клятву следовать за Готреком, зная, что последствия окажутся такими? Увы, он понимал, что ответ был бы положительным.

Дугал, возможно, при смерти, но Феликс по — прежнему пребывает среди живых, и осознавать сие прекрасно. Даже этот закисший, дурно пахнущий воздух более приятен на вкус, а среди заболоченной местности можно заметить проявления необычной красоты. Крупные цветы распускаются на длинных стволах вьющихся растений, свисающих с высоко расположенных ветвей деревьев. По каналам плывут огромные кувшинки в окружении массивных листьев. Даже растущие в протоках водоросли, замедляющие движение, издают необычный наркотический аромат. На носу, словно резная фигура над водорезом парусника, неподвижно стоит Теклис. На его необычных точёных чертах лица застыло выражение, не свойственное человеку, а сам эльф выглядит не более усталым, чем деревянное изваяние. Когда утренний свет просочился сквозь кроны деревьев, Теклис приглушил свет от своего заклинания и теперь просто наблюдал, как Мурдо направляет лодку краткими командами, сообщая людям с шестами принять влево или вправо, сообразно фарватеру.