Фантастика 2025-138 - Владимир Владимиров

которыми ему уже привелось столкнуться, и те, кто работает с энергией земли. И вряд ли они будут так же дружелюбно настроены по отношению к нему, как Ираэль. Да и доброжелательность сталок – это то, что в природе не существовало. По крайней мере в отношении него.

Скоро он в этом убедился, когда сильным землетрясением едва не был разрушен Акилор. Город тряхнуло внезапно во время очередного штурма имперцев. Толчки были такой силы, что начали рушиться здания. Вспомнили Рогдар и что стало с некогда цветущим городом и с теми, кто находился у его стен. Воины стали отступать в спешном порядке. Защитники растерялись. Люди в панике метались по рушащимся улицам.

Серебряный почувствовал колебания энергетических слоев будучи в Эшдаре. В изнанке мира он отчетливо увидел потоки энергии, сплетенные и четко направленные в определенное русло, что и вызывало постоянные колебания земного покрова и разрушения, которые они создавали. И не менее ясно видел, чьих это рук дело, и уже более не сомневался, кто превратил богатые и преуспевающие северные земли в руины, вплавленные в лед.

Зная о близком присутствии своего врага сами сталки на прямое столкновение не выходили, превратив процесс уничтожения Акилора в медленное, нестабильное действие, тем самым вызывая у жителей города еще больше страха и паники. У Серебряного не было желания договариваться или вновь учить зарвавшихся «вершителей судеб». Он просто направил огромный поток силы, пропустив через себя и усилив серебром, разрывая плетения стихийщиков (так он называл сталок), а высвобожденную энергию выпустил из эфира, так чтобы не разрушить Акилор и не зацепить союзных войск. В течение нескольких сэтов разрушительной мощи торнадо бился за пределами осажденного города, зацепив одно из формирований вражеской армии.

После чего Дим несколько дней не мог прийти в себя, находясь на границе сознания, не в силах вернуться к обычной жизни или уж тем более взаимодействовать с энергетическим пространством. Однако он в очередной раз убедился, что настанет время, и они все объединятся против него и вот к этому моменту он должен знать, как с ними бороться и что он сможет им противопоставить.

Впрочем, жизнь не уставала преподносить неприятные сюрпризы. После того, как он заполучил кровь всех представителей пяти Великих Домов и сделал все необходимые ему амулеты, дневник все равно не открылся. Это был сильный удар по его надеждам и предстоящим планам.

- Это еще не конец света, милый, - мягко произнесла Олайя, видя, как он не может прийти в себя от очередной подножки, которую ему подставила судьба. – Может, ты просто где-то ошибся?

- Может, сталки были правы, говоря, что я не истинный и что во мне нет какой-то там силы. И я просто не могу делать эти амулеты, - хмуро произнес Дим свои самые тяжелые мысли.

- Именно подобный амулет спас мне жизнь и помог сбежать от императора. И его сделал ты.

- Счастливая случайность.

- Твоя самая большая беда, что ты так и не поверил в себя. Ты отважно бросаешься в каждый бой, не задумываясь взваливаешь на себя груз любой ответственности, не боишься принимать решения и отвечать за свои поступки, но по-прежнему не видишь себя в роли, которую назначила тебе жизнь.

- Все чаще я думаю, что все, о чем ты сейчас сказала лишь следствие завышенной самооценки и раздутого самомнения.

Олайя засмеялась так искренне и весело, как будто он сказал какую-то забавную шутку.

- Я здесь не так много времени, но даже я успела заметить, как к тебе все относятся, как на тебя смотрят и какие надежды возлагают. Дневник же Вольмира Иланди всего лишь записки, которые он писал о своей жизни. Ты же всегда говоришь, что у тебя свой путь.

Димостэнис скривил губы. Такая мысль ему никогда не приходила в голову. Он так загорелся идеей во что бы то ни стало открыть дневник и узнать, что там написано, что ни разу даже не задумался, а что вообще он там так страстно желает найти.

Дим открыл ящик стола и небрежно бросил туда древний фолиант.

- Может быть им просто надо полежать еще какое-то время? Камни вступят во взаимодействие с кровью и серебром, я проверю чуть позже.

- Да, - важно кивнула головой Олайя, - химическая реакция вещь непростая.

В этот раз он присоединился к ее смеху. Она наконец-то начала смеяться. И это счастливое обстоятельство перевешивало любые неурядицы. Первое время после того, как он привез ее в Эшдар было очень тяжело. Олайя не желала никого видеть, не выходила из комнаты, не позволяла даже целителю осмотреть ее.

Дим всегда был рядом: плакала ли она, закрывшись в ванной комнате, кричала ли ночами от кошмаров, сидела ли в мрачной задумчивости у окна либо же злилась, проводя пальцами по своим коротким волосам. Он помогал ей залечивать ее раны, смешивал настойки и мази по ее указанию, с видимым удовольствием гладил золотистые пряди и знакомился с будущим членом их семьи. Больше всего Олайе нравилось, когда он обращался к ней во множественном числе: «вы выспались?», «вы поели?», «люблю вас». Подобные слова и фразы обладали самыми мощными целительными свойствами и вскоре она начала улыбаться и перестала бояться ночей, и вздрагивать каждый раз, когда он запускал пальцы ей в волосы, ушло из глаз загнанное выражение.

Здесь в военной крепости с ее суровой жизнью его златовласка стала наконец счастливой. Открыла себя для него, как это было раньше и вновь поверила.

- Мы останемся здесь? – спросила она его однажды.

- Какое-то время да, - прямо ответил Дим, - здесь мне легче взаимодействовать с мирозданием, чистая энергетика и почти нетронутый эфир. Да и здесь моя помощь нужна более всего.

- Как же Элени? – спросила Олайя о самом наболевшем.

- Она опять сбежала от меня, - Дим вымучено улыбнулся. – Сейчас ей лучше быть с князем. Она выбрала его. Возможно так даже лучше. Ей надо оторваться от прошлого. Даже если сегодняшний выбор и не ее будущее.

- А Мюрджен?

- Я дал Эардоре власть, которую он еще не имел. Теперь выбор за ним. Ему осталось сделать полшага и он у желанной цели. Либо же он так и будет играть с Кари в их бесконечные игры под названием: «кто сегодня главный». Так или иначе я не могу вечно решать их проблемы. И судя по тому, что уже почти целый минор от него нет никаких известий, я ему больше