Смерть и солнце - Линн Рэйда

Когда лорд Аденор бывал в особняке Дарнторна, Льюберт выходил к гостям своего дяди, поскольку этого требовали приличия, но вскоре ссылался на какое-нибудь дело или же плохое самочувствие и уходил к себе. Гости Дарнторна считали его замкнутым и молчаливым юношей, который не любит многолюдных сборищ. Аденор только посмеивался над подобным простодушием. Если ему выпадала возможность перекинуться с младшим Дарнторном парой слов, он никогда не касался каких-то важных тем, но зато пользовался любым подходящим случаем, чтобы ненавязчиво пригласить Льюберта к себе. Лорд Аденор рассчитывал, что рано или поздно Льюберт примет его приглашение - хотя бы из простого любопытства. Но время шло, а положение не изменялось. Это вызывало у Ральгерда вполне объяснимую досаду, потому что беспорядки, которые должны были стать формальным поводом для низложения Валларикса, могли начаться в любой день, а планы Аденора относительно Дарнторна так и оставались просто планами.

Впрочем, когда в городе в самом деле вспыхнул ожидаемый мятеж, события сразу же вышли из-под контроля заговорщиков.

Во-первых, несмотря на несколько погромов в Нижнем городе, действительно серьезных мятежей в тот месяц так и не случилось, поскольку Орден подавил волнения за одну ночь.

Во-вторых, задуманному Дарнторном дворцовому перевороту помешали быстрые и точные действия лорда Ирема. Если подумать, даже слишком быстрые и слишком точные - как будто коадъютор был детально посвящен во все их планы.

И когда на следующий день Ральгерд поехал во дворец, чтобы увидеться с Валлариксом, в столице было так же тихо, как в любой из довоенных месяцев.

Лорд Аденор задумался.

В своем кругу они так часто повторяли, что Валларикс - слишком мягкий и слабохарактерный правитель, который не в состоянии спасти страну от гибели, что каждый из них почти верил в то, что они выступают против императора не только ради личной выгоды, но и ради процветания Легелиона. Правда, Аденор был меньше всего склонен строить из себя спасителя империи. Его гораздо больше интересовало то, что государственный переворот позволит ему в полной мере проявить свои многосторонние таланты, которым король и его Орден не давали развернуться во всю ширь. Но даже лорд Аденор в какой-то мере поддался всеобщему настрою, в соответствии с которым отречение Валларикса было вопросом государственной необходимости. Однако поведение дан-Энрикса во время голода и то, как быстро люди Ирема сумели навести порядок в городе, при этом походя разрушив многомесячные планы заговорщиков, помимо воли вынуждало Аденора пересмотреть кое-какие свои взгляды.

После беседы с сэром Иремом лорд Аденор несколько дней безвылазно сидел в своем особняке, не появляясь при дворе и не встречаясь с остальными заговорщиками. По странному стечению обстоятельств, именно в те дни случилось то, чего он так упорно добивался раньше - Льюберт Дарнторн решил нанести ему визит. Когда оруженосец доложил Ральгерду о его приходе, тот даже не сразу понял, что от него нужно младшему Дарнторну. Впрочем, Аденор не мог бы называть себя придворным, если бы способен был пустить свои старания насмарку из-за приступа случайной меланхолии. Он блестяще сыграл роль любезного хозяина, добился, чтобы Льюс остался у него на ужин и умело развлекал его весь вечер, избегая тем, которые могли быть неприятны гостю, будь то каларийская кампания, Лакон или придворные интриги.

Поначалу Льюберт был немногословен и держался настороженно. Казалось, он все время ждет от своего собеседника какого-то подвоха. Но к концу их ужина Дарнторн стал отвечать значительно непринужденнее.

Несколько дней спустя он пришел снова, а потом начал бывать в особняке довольно часто. Аденору оставалось только проявлять как можно больше такта - и, конечно, выставлять на стол самое лучшее вино.

Дарнторн наверняка даже не понял, как так вышло, что в один прекрасный день он выпил больше, чем рассчитывал, и выложил хозяину особняка все неприглядные подробности их столкновения с "дан-Энриксом" в Каларии. Лорд Аденор мог бы начать оправдывать Дарнторна, как сделал бы кто-то другой - хотя бы из обыкновенной жалости. Но Аденор не сказал ничего. Он обладал прекрасной интуицией, а кроме того - многократно убеждался в том, как много может дать обыкновенное молчание.

С этого дня Льюберт Дарнторн проникся к нему исключительным доверием. Для Льюберта визиты в особняк были единственной возможностью хоть с кем-то поделиться мучившими его мыслями, а для Ральгерда Аденора - лишним шансом узнать массу интересного. Он полагал, что это только справедливо. Безуслово, в мире всегда были, есть и будут люди, совершающие добрые дела в ущерб себе, но, в сущности, разумный человек всегда найдет возможность совместить приятное с полезным.

Чаще всего Льюберт сообщал очередные любопытнее подробности урывками и как бы между делом, но накануне вечером Ральгерду повезло. А может быть, и нет… это как посмотреть.

По-видимому, в этот раз Льюберт явился в его особняк с твердым намерением напиться до потери памяти - во всяком случае, к делу он приступил весьма решительно, еще до конца ужина осушив полную бутылку "Пурпурного сердца". При этом он говорил обо всем подряд, начиная с того, что Рикса сделали помощником наставника в Лаконской Академии, и заканчивая тем, что дядя недоволен им из-за категорических отказов появляться при дворе.

Потом Дарнторн подлил себе еще вина и рассказал о том, как Валларикс когда-то едва не погиб, охотясь на огромного старого вепря, голова которого теперь украшает Гобеленный зал - а Бейнор Дарнторн хладнокровно наблюдал за схваткой, оставаясь в стороне. В связи с этим Льюберт вспомнил плен, в котором Бейнор оказался во время войны в Каларии, и позволил себе сделать несколько весьма нелестных заключений о характере своего дяди.

Аденор почти жалел, что глава Круга лордов этого не слышит.

Когда речь дошла до заговорщиков и казни на Имперской площади, язык уже почти не слушался Льюберта Дарнторна. Если до сих пор Льюберт никак не объяснял и не оправдывал своего поведения в Каларии, то сейчас он неожиданно признался, что надеялся добиться у Валларикса помилования для своего отца.

Услышав это, Аденор болезненно поморщился. Мало кто сомневался в том, что Сервелльда Дарнторна давно нет в живых. Во всяком случае, последние пять лет о нем не поступало никаких известий. Ходили слухи, будто он пытался получить убежище у Миэльриксов, но не преуспел и умер за пределами Империи. Учитывая, каким человеком был покойный, этому можно было только порадоваться, но надежды Льюберта на его возвращение помимо воли вызывали жалость. Глядя на сидевшего напротив юношу, лорд Аденор подумал, что наутро опьянение сотрет из памяти Дарнторна эту часть рассказа - и решил, что это к лучшему. Есть границы откровенности, за которой она уже не сближает, а отталкивает. Но сам Аденор тоже немало выпил в этот вечер, и вместо того, чтобы дипломатично промолчать, позволил себе осторожно намекнуть своему собеседнику на то, что Сервелльда Дарнторна уже много лет считают без вести пропавшим. А такое утверждение обычно означает то, что человек погиб. Льюберт мотнул отяжелевшей головой.