Прокурор идет ва-банк. Кофе на крови. Любовник войны - Александр Григорьевич Звягинцев

простынях не стоит, тем более Николай Степанович сегодня мне уже звонил и предлагал дружить…

– Против кого?..

– Чует, старый лис, откуда ветер дует…

Сергей Иванович некоторое время разглядывал массивную фигуру брата, всматривался в его стальные непроницаемые глаза и неожиданно спросил:

– Брат, как ты думаешь, дьявол в аду – фигура положительная?

– Безусловно! – отрезал тот. – Скажи только, с чего это вдруг тебя такие вопросы волновать стали?

– Хочу разобраться, что в нас с тобой от бога, а что от него – лукавого.

– Зачем? – удивился Павел Иванович.

– Может, ты прав, брат! – подумав, кивнул Толмачев-младший. – В каждом из смертных столько всего намешано, что и старик Фрейд не разобрался бы…

В ответ на его слова Павел Иванович саркастически усмехнулся и неожиданно спросил:

– С шефом своим по поводу наших планов разговора не имел?

– Нет, а что?

– Да так просто. Какой-то он странный в последнее время…

После несколько затянувшейся паузы первым нарушил молчание Сергей Иванович:

– Кстати, в Пешаваре, в офисе ЦРУ, объявился полковник «X», но вначале он засветился у Хекматиара вместе с каким-то пехотным майором.

– С каким майором?

– Личность не установлена пока, к тому же есть сведения, что тот майор к этому времени уже мог скончаться от ран.

– Тогда к чему мне твоя информация?

– Так, брат, на всякий случай…

Пакистан

5 июля 1988 года

Солнце поднимается над заснеженными горными вершинами огромным огненным диском. Высоко в небе кружит ястреб, высматривая добычу. Несколько десятков мохнатых верблюдов нехотя шаркают по извилистой горной тропе, распугивая выбравшихся змей и ящериц, вылезших погреться на раскалившуюся тропку. Погонщики нехотя понукают верблюдов. Кто-то протяжно напевает тоскливую песню. Эта безыскусная колыбельная, жара и выкуренный гашиш действуют на моджахедов убаюкивающе. Почти все они, кроме дозорных, дремлют. А кое-кто и вообще спит, громко храпя.

Спал и старик Мутталиб-ака, уронив голову на впалую грудь. Он что-то бормотал во сне, то и дело вздрагивая и тяжело вздыхая.

Сарматов лежал на повозке и наблюдал за происходящим. Его верблюд шел в караване четвертым. Десять спереди и еще три сзади. Всего на верблюдах ехало двенадцать человек плюс один верблюд для поклажи. Тихо, стараясь не шуметь, Сарматов достал из-за пазухи пистолет и, вынув из него обойму, пересчитал патроны.

– Десять, – вздохнул он, вставив обойму обратно. – Плюс один в стволе. Даже если каждого с первого выстрела, все равно не хватит… Интересно, а что же все-таки за птица этот их начальник?..

И вдруг Сарматов вздрогнул оттого, что над самым ухом услышал ломаную английскую речь.

– Как ты себя чувствуешь, шурави?

С трудом повернув голову, Сарматов увидел, что рядом с ним на своем вороном жеребце едет сам Али-хан.

– А как может себя чувствовать человек в моей ситуации? – вопросом на вопрос ответил Сарматов. – Хуже некуда.

– Хуже как раз есть куда… – ухмыльнулся пакистанец. – Хуже, когда уже ничего не чувствуешь.

– Ты уверен, что это хуже? – Сарматов за пазухой сжал рукоятку пистолета.

– Не знаю. Пока не пробовал! – Али-хан вдруг засмеялся. – А когда попробую, вряд ли смогу кому-нибудь рассказать.

Смеялся Али-хан громко и заразительно. Только глаза его оставались холодными и колючими. И это не ускользнуло от внимания Сарматова.

– Куда меня везут? – слабым голосом спросил майор.

– Как, разве твой американский друг не сказал тебе, куда вы направляетесь?

– Когда мы виделись с ним в последний раз, нас сильно достали русские вертолеты, от которых мы и пытались отстреляться, – ответил Сарматов.

– Русские вертолеты… – Али-хан удивленно вскинул брови. – А сам-то ты кто? Может, ты таджик? Или афганец? Но, знаешь, что я скажу, не похож ты ни на того, ни на другого.

– Я русский, если ты об этом хотел спросить, – ответил Сарматов.

– Как раз не об этом, – снова засмеялся Али-хан. – Я хотел спросить тебя: как случилось, что ты, русский, оказался на другой стороне? Только не говори, что заблудился, все равно не поверю.

– Нет, не заблудился, – Сарматов тихо, чтобы не услышал Али-хан, снял пистолет с предохранителя. – Разве американец не рассказал тебе, как это произошло?

– Рассказал. Но я хотел бы услышать эту историю еще раз из твоих уст. Знаешь, у нас не очень-то любят людей, которые меняют хозяев.

– Ну, во-первых, у меня никогда не было хозяев. А во-вторых, я думал, что у вас на Востоке… – Сарматов попытался подобрать нужные слова. – Ну, что Восток…

– Дело тонкое? – ухмыльнулся Али-хан. – Да-да, нам этот фильм специально показывали во время учебы для того, чтоб мы представляли, что вы о нас думаете. Только тут вы как раз немного ошибаетесь. Даже на Востоке никто не хочет иметь дела с людьми вроде тебя. Кстати, группой, которая похитила американца, тоже командовал майор. Тебе не кажется это странным?

Сказав это, Али-хан медленно достал из ножен длинный, блестящий на солнце кинжал. Любуясь вязью, оплетающей отполированное лезвие, он тихо проговорил:

– Американец заплатил мне десять тысяч долларов за то, чтобы я довез тебя до госпиталя в целости и сохранности. И обещал еще дать, если ты останешься жив. Но мне кажется, ты стоишь дорого. Почему этот янки так заботится о тебе? Сомневаюсь, что он так дорожил бы твоей жизнью только из-за того, что ты помог ему бежать. Скажи, может, мне отвезти тебя в контрразведку, и мне заплатят больше?

Сарматов молчал, пристально глядя в глаза Али-хану.

– А может, я ошибаюсь, и ты ничего не стоишь? – продолжил тот. – Тогда мне легче убить тебя, как собаку, прямо здесь.

Где-то вдалеке, за горами, послышался шум вертолетных винтов.

– Да, сейчас ты в моих руках, – кивнул Али-хан. – И только поэтому ты еще жив. У меня пока есть время, чтобы решить…

– Что решить? – вдруг спросил Сарматов. – Кто больше заплатит?

– Что ты сказал? – вздрогнул Али-хан.

– Тс-с-с, не кричи… – Сарматов приложил палец к губам. – Еще хоть звук, и я вышибу тебе мозги.

И только тут Али-хан заметил, что из-за пазухи майора прямо ему в переносицу глядит пистолетное дуло.

– Я, конечно, могу не попасть, – продолжил Сарматов. – Но ты ведь не будешь рисковать, правда?..

– Только попробуй выстрелить… – лоб пакистанца покрылся испариной. – Тебя разорвут на куски.

– Конечно, разорвут, не сомневаюсь, – улыбнулся Сарматов. – Только ты этого уже не увидишь.

– Ну и что ты хочешь, чтоб я сделал? – тихо спросил Али-хан, стараясь незаметно расстегнуть кобуру.

– Ну, для начала… – Сарматов приподнялся на носилках. – Для начала постарайся достать свой пистолет как можно медленнее. Двумя пальцами, как в кино. Договорились?

Али-хан тихо зарычал от злости, но послушно достал пистолет.

– Вот, молодец… – майор отнял у Али-хана оружие и спрятал его за