Вторжение - Джулиан Мэй

Я размахивал над ними Большим Карбункулом, словно coup de grвce note 131, потом засмеялся и отставил принуждение. Племянники весело запрыгали, а я велел им обождать, пока заряжу видеокамеру. Они встали в позу, состроили рожицы, и я их запечатлел.

– Давай посмотрим, давай посмотрим! – закричали они и устремились было в мой кабинет, но я их остановил строгим окриком:

– Стоп! А кто будет убирать вот это безобразие?

Маленький Северен подкупающе улыбнулся.

– Дядя Роги, да это же просто порезанные спагетти. Правда, похожи на червяков?

– Правда! – вздохнул я, подумав о том, сколько моих коллег стали жертвами подобного обмана.

– Пошли, посмотрим кассету, – сказал Филип.

– Только быстрей, дядя Роги, – предупредил Морис. – А то мама нас убьет, если мы не вернемся к десяти домой.

Я достал пластиковый пакет и швабру.

– Сперва соберите ваших червячков и деньги. А когда придете домой, рассортируете, отчистите и все до последней монетки мне вернете.

Зазвонил телефон. Погрозив бесенятам, я снял трубку. Дени решил не полагаться на мою телепатию.

– У нас плохие новости… Нет-нет, – поспешно добавил он, – никто из близких не пострадал. Но тебе лучше поскорей прийти к нам домой. Новое развитие событий обернулось принудительным выпадом, похожим на недобрую шутку.

– Дети здесь. Я приведу их.

Я повесил трубку и телепатически окликнул:

Оставьте! Бросьте эти макароны, мы идем домой.

Они сразу поняли, что я настроен серьезно и превратились из маленьких дьяволов в послушных оперантных мальчиков. Я выключил свет, запер лавку, мы свернули за угол на Саут-стрит и прошли квартал до их дома. Ряженых детей на улице уже почти не осталось. Мы быстро миновали библиотеку, где перед входом красовалась экспозиция вырезанных тыкв – творчество хановерской молодежи. Возле дома Дени и Люсиль я с удивлением обнаружил пять припаркованных машин. Мы поднялись на крыльцо, дверь отворилась; нянька Айеша Эль-Джоали, сильная субоперантка, – повела детей наверх, а мне мысленно передала приглашение присоединиться к остальным в гостиной.

Почти вся Группа была в сборе. Гленн и его жена Колетта, Салли и Гордон Макалистер, здоровяк Эрик Бутен, после ухода Трамбле занявший место начальника отдела общественных связей, уселись вокруг столика с разложенным атласом и тихонько переговаривались. Дени, Туквила Барнс и Митч Лозье сидели рядышком в креслах, принесенных из столовой, и за спиной у них стояла Люсиль. Мужчины пребывали в состоянии внетелесного транса. Настенный телеэкран работал с выключенным звуком и представлял расплывчатую картинку какого-то города, снятого с воздуха. Часть городских зданий была объята пламенем, другую окутывали облака дыма.

– Бог мой, что стряслось?! – вскричал я.

Люсиль приложила палец к губам и кивнула на внетелесников, занятых дальним созерцанием бедствия.

Алма-Ата , мысленно сказала она. И другие города тоже. В советской Средней Азии началась гражданская война, развязанная силами извне. Первый удар нанесен по Алма-Ате из-за ее университетского корпуса оперантов.

Тамара!..

В безопасности. После конгресса в Монреале она с тремя детьми и Петром заехала погостить к Джейми в Эдинбург… Слышал, Тамарин средний сын Илья и Кэти Макгрегор на прошлой неделе объявили о своей помолвке?

Нет.

Представь себе, так вот, жених и невеста отправились на Айлей навестить бабушку Джеймса, ей девяносто шесть лет, и там застряли. Они уже два дня назад должны были улететь, сам Бог их удержал… Но другие… весь цвет советской метапсихологии… Ох, Роги, там собралось так много МИРОЛЮБЦЕВ, высших умов, а вся университетская территория в вихре огня. Барнс сканирует ее, и мы так боимся!..

Который час теперь в Алма-Ате?

Раннее утро. Все вышли на улицы, и тут налетели самолеты из Пешавара, а советские мусульмане-саботажники указывали им путь радарами. Конечно, Москва их перехватила, но слишком поздно, мусульманские пилоты уже творили свой намаз…

Туквила Барнс, американский абориген, без сомнения, самый талантливый адепт ВЭ из всей Группы, открыл глаза и тихо застонал. Люсиль бросилась к нему. Лицо у него было пепельно-серое, черные глаза подернуты пеленой слез. Он выламывал пальцы, словно чувствовал приближающийся эпилептический припадок. Я подошел и помог Люсиль его держать, а Колетта Рой ввела ему что-то в мозг. Когда лекарство подействовало, он скрючился и чуть не грохнулся на пол, к счастью, он довольно хрупкого телосложения, потому я легко подхватил его и уложил на кушетку. Кто-то принес плед, Колетта подложила ему под голову подушку. Все мы стояли и ждали, когда он вынырнет из прострации. Впрочем, его рассказы никому и не были нужны. Из потрясенного ума выплывали образы катастрофы в жутком психическом увеличении. По всему дому раздавались отчаянные крики маленьких Ремилардов и жалобный плач двухлетней Анны.

– Черт! – прошипел Гленн Даламбер, наклоняясь над Туквила и кладя руку ему на лоб.

Гленн – самый сильный принудитель в Группе, конечно если не считать Дени, и едва он овладел умом адепта ВЭ, затянувшая его пелена кошмара начала постепенно рассеиваться.

– Все! – объявил Гленн. – Люсиль и Колетта, позаботьтесь о детях.

Барнс медленно открыл глаза и уже спокойно проговорил:

– О'кей…

Гленн отпустил мозговую хватку. Салли Дойл подала ему стакан воды. Барнс мотнул головой.

– Не надо, а то могу сблевать… Боже мой, трудно себе представить, чтобы кто-то из них уцелел.

– Они сбрасывали ядерные бомбы? – спросил Эрик Бутен.

– Нет. Обычную тяжелую взрывчатку, но самую современную. Алма-Ата не такой уж большой город. Одиннадцать самолетов пролетели – и хватит с него. Университет разрушен.

Никто ничего не сказал – ни вслух, ни мысленно.

– Ладно, полежи, обратился Гленн к Барнсу – Подождем, пока не вернутся Дени и Митч. Дени совершает общий облет, а Митч решил проверить, что делается в Кремле. Советские информационные агентства сообщают, что весь проклятый Среднеазиатский регион вспыхнул одновременно. Вооруженное восстание. Власти, по их словам, контролируют ситуацию, однако минут двадцать назад по Си-эн-эн передали, что иранцы ведут массированное наступление с воздуха на нефтеперерабатывающие предприятия возле Баку, в районе Каспийского моря.

– Их поддерживают наземные силы, – добавил Дени.

Все головы повернулись нему.

Он поднялся со стула. Лицо бледное, нахмуренное, губы сжаты, но острый, пронзительный взгляд говорит о том, что мой племянник полностью владеет собой – как физически, так и духовно. Он прошел к камину, зажженному по случаю праздника, и вытянул руки над огнем. На каминной доске были расставлены резные тыквы и соломенные куклы.