Сэр Найджел. Белый отряд - Артур Конан Дойль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В таком случае, добрый лучник, рад приветствовать вас в замке Туайнем, в комнате дворецкого вы и ваши товарищи найдете чем подкрепиться. И мне ваше лицо знакомо, хотя глаза порой так подводят меня, что я не узнаю собственного оруженосца. Вам следует отдохнуть, а затем приходите в зал и расскажите нам, что происходит во Франции, ибо я слышал, будто не пройдет и года, как наши знамена будут развеваться южнее Больших Испанских гор.
— Ходят в Бордо такие слухи, — ответил лучник, — и я видел сам, как оружейники и кузнецы работают без устали, словно крысы в хлебном амбаре. Но я привез вам письмо от храброго гасконского рыцаря, сэра Клода Латура. А вам, леди, — добавил он, помолчав, — я привез от него шкатулку с розовым сахаром из Нарбонны и к тому же все любезные и галантные приветствия, какие доблестному кавалеру надлежит посылать прекрасной и благородной даме.
Эта маленькая речь стоила грубоватому лучнику немалых усилий и предварительной подготовки, но он мог бы и не тратить своего красноречия, ибо супруга рыцаря была не менее, чем он сам, погружена в письмо, причем каждый держал его рукой за уголок; они читали медленно, по складам, сдвинув брови и шевеля губами. Когда они дошли до конца, Аллейн, стоявший с Большим Джоном несколько позади, видел, как дама с трудом переводила дыхание, а сэр Найджел мягко, про себя, усмехался.
— Вы видите, дорогая, — сказал он жене, — что не оставят пса в его конуре, когда что-то затевается… А что вы скажете, лучник, насчет Белого отряда?
— Сэр, раз уж вы заговорили о псах, так есть еще свора злых гончих, всегда готовых вступить в драку, если только найдется хороший охотник и натравит их. Мы много раз воевали вместе, сэр, и я знавал немало храбрецов, но никогда не видел такого отряда, как эти лесные парни. Нужно только, чтобы вы встали во главе, и тогда ничто их не удержит.
— Pardieu![88] — отозвался сэр Найджел. — Если они все такие, как их посланец, то подобными солдатами действительно можно только гордиться. Как вас зовут, добрый лучник?
— Сэм Эйлвард, сэр, Изборнский округ, Чичестер.
— А этот великан позади вас?
— Это Большой Джон из Хордла, лесной житель, теперь он вступил в Белый отряд.
— У него подходящая стать для воина, — сказал рыцарь-коротышка. — Слушайте, приятель, и вы, конечно, не цыпленок, но он, по-моему, сильнее. Видите вон тот огромный камень? Он скатился на мост. Четверо моих лентяев-слуг пытались сегодня перетащить его оттуда. Мне хотелось бы, чтобы вы вдвоем посрамили их, сдвинув его с места, хотя боюсь, что дело это слишком трудное, ибо он чрезвычайно тяжел.
И он указал на громадный неотесанный камень, лежавший возле дороги и от собственного веса глубоко погрузившийся в красноватую почву. Лучник подошел к нему, закатывая рукава своей куртки, но без особой уверенности и надежды на успех, ибо это был обломок скалы. Однако Джон левой рукой отстранил лучника, наклонился, одной правой извлек камень из его рыхлого ложа и зашвырнул далеко в реку. Камень упал в воду с мощным всплеском, его зубчатый угол высунулся из воды, а вокруг пошли пузыри и, вздымаясь и пенясь, стали разбегаться широкие круги.
— Ну и сила! — воскликнул сэр Найджел.
— Ну и сила! — воскликнула его супруга.
А Джон стоял, посмеиваясь и стряхивая комья грязи, прилипшие к пальцам.
— Я понял, что такое его руки, когда он стиснул мне ребра, — заметил лучник, — они и сейчас трещат при одном воспоминании. А вот и другой мой товарищ — весьма ученый клирик, хотя и очень молод; это Аллейн, сын Эдрика, брат минстедского сокмана.
— Молодой человек, — мрачно заявил сэр Найджел, — если вы придерживаетесь того же образа мыслей, что и ваш брат, вы не сможете переступить порог моего дома.
— Нет, достойный сэр, — поспешил возразить Эйлвард, — я ручаюсь, что ни одной сходной мысли у них нет: только сегодня родной брат спустил на него собак и выгнал его со своей земли.
— А вы тоже в Белом отряде? — спросил сэр Найджел. — Наверное, у вас еще мало военного опыта, судя по вашим глазам и поведению.
— Я бы отправился во Францию с этими вот моими друзьями, — пояснил Аллейн, — но я человек мирный — псаломщик и клирик.
— Это делу не помешает, — заметил сэр Найджел.
— Нет, конечно, добрый сэр! — радостно воскликнул лучник. — Я сам служил два срока с Арнольдом из Серволле, которого прозвали протоиереем. Клянусь эфесом! Я видел его недавно, — ряса задрана до колен, сандалии залиты кровью: он находился на передовой линии. И все же не успела просвистеть последняя стрела, как он уже опустился наземь среди умирающих, принялся их исповедовать и раздавать благословения с такой быстротой, словно горох лущил. Ма foi! Многие предпочли бы, чтобы он поменьше щадил их души и побольше тела.
— Хорошо иметь в любом отряде ученого клирика, — сказал сэр Найджел. — Клянусь апостолом, есть такие трусы, которые больше думают о своем пере писца, чем об улыбке своей дамы, и выполняют свои обязанности только в надежде, что им удастся вписать новую строку в хроники или сочинить припев к романсу менестреля. Я хорошо помню, что при осаде Реттерса среди солдат оказался низенький, толстый, прилизанный клирик по имени Чосер; он был настолько привержен всяким ронделям, сирвентам и тонсонам, что ни один воин не решался отступить от стен хотя бы на шаг, пока это не было описано в его стихах и не распевалось всякой мелкой сошкой — слугами и оруженосцами — по всему лагерю. Но, птичка души моей, я рассуждаю так, будто уже все решено, хотя до сих пор не посоветовался ни с тобой, ни с матушкой. Удалимся в комнату, а эти путники напитаются всем, что окажется в нашей кладовой и погребе.
— А к вечеру похолодало, — сказала дама и пошла по дороге к замку, держа под руку
