Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко

— можешь себе представить подобное, чтобы они зашли сюда, думая не о нас? Или если они не уверены, что стоило нас ловить. Или если они, в сущности, неплохие ребята…

— Мы в дерьме, — заключил Йеруш Найло.

Будто в ответ на эти слова скорбно бумкнула чёрная-чёрная дверь на сокрытой тенями стене, и сквозь эту дверь в помещение степенно вошла женщина. В темноте едва можно было её рассмотреть, но золотой дракон узнал эти движения, посадку головы и даже шорох мантии, который он бы не спутал с шорохом какой-нибудь другой мантии.

— Фодель? — удивился Илидор, ощущая, как отпускает только что сдавивший голову невидимый обруч. — Подожди, мы что, в Башне Храма? Какой кочерги?

Йеруш подобрался, словно волокуша при виде котуля, стиснул кулаки и отступил назад.

Дракон бешено замахал рукой:

— Фодель, Фодель, мы тут, вытащи нас скорей!

Жрица приближалась медленно, чуть сильнее обычного покачивая бёдрами. Было что-то странное, неправильное в том, как двигались её руки, как наклонялась к левому плечу её голова, и с каждым её шагом золотому дракону отчего-то тоже хотелось отступить подальше. На какие-то мгновения Илидору даже показалось, что он ошибся и это не Фодель.

Дракон стоял, вцепившись в решётку, прижимаясь к ней, и крылья плаща плотно облепили его тело. Он почти вдавил лицо в прутья, силясь рассмотреть Фодель в тени. В груди его крепло едкое и странное ощущение, что он перепутал её с кем-то… или даже с чем-то.

Она наконец выступила в полосу света — прекрасная жрица Храма Солнца в голубой мантии, с нежной улыбкой на устах и сияющими глазами. Фодель улыбалась приветливо и безмятежно, как всегда. И взгляд её был таким же лучистым, как всегда.

И золотой дракон не мог описать словами то, что исчезло.

Он отпустил прутья решётки и сделал полшага назад. Крылья хлопнули за спиной, словно стряхивая с себя нечто холодное и липкое.

— Ты нас не выпустишь, да? — спросил дракон, когда Фодель остановилась в трёх шагах от клетки.

Жрица смотрела на него с доброй улыбкой, и на мгновение Илидор исполнился уверенности, что сейчас она рассмеётся, вытащит ключ, отопрёт клетку и спросит, что это он себе такое придумал.

— Разумеется, нет, — Фодель изогнула одну бровь.

Жрица добавила что-то ещё, но дракон не услышал её слов за шумом крови в ушах. Голова сделалась очень звонкой и пустой, мысли вспорхнули и разлетелись — Илидор лишь вяло поразился, насколько же меняется выражение лица человека от одного-единственного движения бровей. Одно-единственное движение — и вот всегдашнее выражение внимания и участливости на её лице сменяется глумливым высокомерием.

— …поскольку ты не более чем тварь, — услышал он сквозь шум в ушах. — А тебе известно отношение Храма к тварям, дракон. Я просто зашла убедиться, что эта клетка удерживает тебя надёжно.

— Вы… заперли нас в клетке, потому что… потому что я дракон?

Фодель приветливо улыбнулась и отступила обратно в тень.

— Но я же… мы же помогали вам! Мы столько прошли вместе с вами! — Илидор сам не заметил, как снова впечатался лицом в решётку, стиснул прутья до боли в пальцах, а крылья дрожали за спиной так сильно, словно их полоскал ветер. — Храм называл меня своим другом! Вы же никогда не возражали… вы всегда знали, что я дракон!

— Но ведь и ты называл себя нашим другом! — Фодель снова шагнула в полосу света, и дракон опешил, увидев, какой яростью искажено её лицо. Жрица почти шипела: — Мы приняли тебя как человека, который отторг тварь в своей душе! Как человека, в сердце которого горит частица отца-солнца очищающим пламенем! Ведь ты убивал других тварей — в подземьях, в лесу, и мы верили тебе, конечно, мы верили тебе!

— Других тварей? — переспросил Илидор, чувствуя, как вспухает ярость в его груди.

Как только Фодель выплеснула из себя обвинение, её лицо снова разгладилось, и она закончила совершенно спокойно:

— Но раз ты ушёл от нас своей дорогой, когда мы в тебе нуждались, раз ты ушёл по пути твари и вместе с тварью, значит…

Фодель смотрела на Илидора, подбирая слова. Она избегала встречаться с ним взглядом и глядела на его руки, глядела и глядела, пока что-то не дрогнуло в её лице, не сломало нежную и пустую полуулыбку на её губах, и Илидору на миг снова показалось, что сейчас жрица придёт в себя и отопрёт клетку.

— Тварьская сущность в тебе — главнее человеческой, — закончила Фодель, изогнув вторую бровь. — Мне жаль, что твоё змеиное обаяние ослепило меня, дракон. Мне жаль, что я, как и все другие, обманулась твоей звонкой маской настолько, что сочла тебя человеком, несущим в своей груди солнечный свет. Надеюсь, верховный жрец Юльдра и отец-солнце примут моё раскаяние. Надеюсь, я способна принести пользу, которая смоет с меня вину, смоет с меня мерзость твоих змейских объятий и…

Жрица не договорила, отступила обратно в тень, где голубая мантия казалась серой. Мгновение постояла, склонив голову, потом развернулась и пошла к двери, а ярость в груди Илидора распухла до размеров хробоида, прорвала его горло и взревела оттуда:

— Мерзость? Маска?

Когда дракон закричал, Фодель остановилась. Она не повернула головы, но даже в тени было видно, как одеревенела её спина и плечи. Илидор кричал, и его глаза полыхали огненным, тёмно-оранжевым светом, таким ярким, что он отражался в прутьях решётки.

— Значит, вы все — сборище безумных идиотов! Сборище! Долбаных! Зарвавшихся! Идиотов!

— Именно так считает всякая тварь, — прошелестела Фодель, дождавшись, когда дракону потребуется перевести дыхание, и через мгновение жрицу сглотнула дверь из чёрного дерева.

— Всякая тварь? — орал в закрывшуюся дверь Илидор. — Я же хотел помочь тебе! Я всем вам хотел помочь!

Дракон врезал кулаком по решётке, руку прострелила боль, и это была единственная боль, которую он мог причинить кому-либо сейчас, потому Илидор ударил по решётке опять, а потом снова и снова, вопя и ругаясь, разбивая костяшки в кровь, а потом ещё больше и ещё, и крылья хлопали за его спиной, и мрак клубился под ними грозовой тучей, непроглядно-чернильной, с ледяными прожилками мечущихся молний.

— Змеиная маска, значит? Мерзость моих змейских объятий? Вот как?

Йеруш Найло стоял под дальней стеной клетки недвижимо, почти не дыша, вцепившись двумя руками в прутья решётки позади себя.

От ударов дракона прутья гудели, воздух звенел от