Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович

Только Дана казалась ему в этом смысле близким и понятным человеком.

Они общались как друзья, хотя Антон зачастую испытывал смешанные чувства, ему хотелось прикоснуться к ее руке, но тот уровень достоверности, что существовал в сети более двух десятилетий назад, не позволял этого, а от встречи в «реале» она упорно отказывалась: просто говорила «нет», никак не мотивируя свою непреклонность.

…

– Красивый сегодня закат. – Дана присела на край гранитного ограждения пирса. – Только нереальный. Такого не бывает.

Антон посмотрел на фиолетово‑лиловое солнце, чуть размытое по краям, медленно будто тягучая капля жидкого огня, стекавшего за горизонт и ответил:

– Так будет. Состав атмосферы измениться, я кстати недавно узнал что на полючах планеты запланировано построить станции генераторов дополнительного магнитного поля, которое будет защищать биосферу от космических излучений.

– Такого не будет никогда.

– Почему?

– Мне кажется, колониальный проект неосуществим.

– С чего вдруг?

– Да так, мысли. Смотрю на модель и думаю: зачем все это? Зачем изменять природу, когда можно жить не вторгаясь в окружающую среду. Пусть бы она оставалась такой как есть.

– Пустыней? – Хмыкнул Антон.

– А что плохого в пустыне? Она хотя бы естественная. Чем лучше чахлые деревья, которые не растут а мучаются, медленно погибая, а их сажают снова, с упорством обреченных.

– Ну не все получается на первых порах. – Антон ненадолго задумался и добавил – Тут виноваты не люди, а состав почвы. В ней внезапно обнаружили токсичные химические вещества. Некоторые биологи придерживаются мнения что они не могли образоваться сами по себе в результате, например, прошлой вулканической деятельности, или естественных для современных условий внешней среды химических реакций.

– Еще одна загадка? – Дана едва заметно улыбнулась. – Люди странные. Вот ты Антон, – она посмотрела ему в глаза, – ты знаешь, зачем живешь?

Он пожал плечами.

– Не думал об этом. А что?

– А я думаю, периодически. Мне почему‑то не хочется выходить из виртуалки. Здесь есть все, а если чего‑то нехватает, то это можно придумать. Зачем тогда тратить годы, чтобы делать карьеру, накапливать вещи, сажать деревья, которые все равно зачахнут? Разве не справедливее оставить внешний мир в покое и жить тут?

– Идти по пути наименьшего сопротивления? Самим превратиться в тепличные растения, о которых заботятся машины? Нет, Дана, я так не хочу. В виртуалке красиво и интересно, но и у «реала» есть свои преимущества. Это же две стороны одной жизни, и только сложенные вместе они создадут гармонию.

– Не понимаю Антон, разве тут нет гармонии?

– Не‑а… – Он присел рядом. – Вот хочу взять тебя за руку, но не могу. В виртуалке нет чувств. Они как отражение в зеркале – вроде бы рядом, а не достанешь.

– Чувства… Дана почему‑то нахмурилась. – Не понимаю, зачем тебе брать меня за руку?

– Ну этого я объяснить не могу. Просто хочется и все.

– Некоторые твои желания кажутся мне слишком… – Она не договорила, внезапно замолчав.

– Что обиделась?

– Нет. Просто иногда ты становишься совсем непонятен.

Антон расстроился, но вида не подал.

– Пойдем, погуляем.

Она согласно кивнула, честно предупредив.

– У меня осталось пятнадцать минут.

– Ты торопишься?

– Нет. Просто через четверть часа я исчезну. – Дана первый раз по‑настоящему улыбнулась. – Как золушка.

– Почему ты всегда исчезаешь?

– Сама не знаю. Обрывается доступ. Пытаюсь с этим разобраться, но пока что безрезультатно.

– Ну ладно. Тогда не пойдем никуда просто посидим. Только ты предупреди, когда придет время?

– Ладно – Грустно ответила она. Будь моя воля, я бы вообще не уходила отсюда.

…

Она исчезла как и говорила, ровно через пятнадцать минут. Антон уже начал привыкать к этому, но однажды она исчезла навсегда, так, словно кто‑то злой и незримый окончательно отказал ей в доступе.

Антон приходил на условленное место встречи, ждал сообщений от нее, но все зря.

В реальности прошло еще четыре года, но он так больше и не получил от Даны ни одной весточки.

Сначала он тосковал, но потом смирился, все реже приходя на пустой пирс.

А затем, когда Антону исполнилось восемнадцать, он по совету ИПАМа пошел в пункт вербовки и подписал контракт на учебу в специальной военизированной школе, с последующей обязательной службой в бригаде колониальной войск.

Настоящее…

– Интересный фрагмент воспоминаний. – Слова опять долетали до Антона как сквозь слой ваты. – Любопытная девочка и не менее странный мальчик.

– Почему вы называете Светлова странным?

– Они оба странные, Миллер. – Такие разговоры между вчерашними детьми, как минимум настораживают. Надо же… В четырнадцать лет, не рановато ли?

– А в каком возрасте, по‑вашему, пора  задавать себе вопросы о смысле жизни? Когда все уже позади, прожито, и осталось лишь оглядываться назад?

– Язвите Генрих? Ну‑ну…

– Нет. Просто мне интересно вы сами задавали себе подобный вопрос? Искали ответ?

– Не ваше дело. – Огрызнулся Зарезин. – ладно, оставим психологию, перейдем к делу. Док, вы уверены, что Дана и наш призрак – одно и тоже лицо?

– Вы некорректно формулируете вопросы полковник. – Ответил Миллер. – Лицо… Даже странно слышать от аналитика такую фразу.

– Не придирайтесь. И не пытайтесь дерзить. Как вы ее идентифицируете? Не по духу же?

– Конечно, нет. Для этого недостаточно данных. Я лишь качественно выполнил порученное задание. Получив образ, мои специалисты произвели обратное моделирование, то есть получили облик молодой женщины от настоящего момента к прошлому с интервалом опорной модели в один биологический год. Простое сравнение полученных моделей с образами, хранящимися в памяти Светлова, дало стопроцентное совпадение – в четырнадцатилетнем возрасте он встречался в сети с девушкой, которая, повзрослев, стала вашим «призраком».

– Хорошо. Это означает, что она не скрывала своего облика, появляясь в сети?

– Да.

– Редкое явление.

– Согласен. Но Светлов, между прочим, тоже не пользовался возможностями виртуалки, чтобы приукрасить свою внешность.

– В этом они похожи. Но девушка, все равно странная… – Зарезину видимо доставляло удовольствие рассуждать вслух, акцентируя моменты, которые явно нервировали доктора Миллера. – Слишком холодная и рассудительная для своих лет. Кстати, зачем вы начали издалека, к чему эти воспоминания раннего детства Светлова, его самообразование, занятия гравибордом?

– Я хотел показать, как рос Антон.

– К чему?

– К тому, полковник, что вы вторглись в рассудок человека, который всего добился сам. И ни разу не предал тех, кому доверял или верил. А вот вы предали его.

– Опять вы за свое!? – Вспылил полковник. – Я никого не предавал, и даже не был знаком со Светловым до последних событий!

– Вы не отделаетесь от меня так просто, господин Зарезин. – Глухо произнес Миллер. – Особый отдел не пугает меня широтой своих полномочий. Я достаточно известен, и, выполнив приказ, выполню и свой гражданский долг, – эти материалы станут достоянием общественности. Как показательный пример, – что может получить в награду человек, верно служивший своему городу…

– Миллер, вы играете с огнем! – С плохо скрытой яростью в голосе предупредил Зарезин. – Вам не приходило в голову, что идет затянувшаяся на два десятилетия война, и случиться может всякое? Например, парочка рагдов, случайно прорвавшихся к зданиям вашей лаборатории? Что здесь останется? Пепел? Подумайте над этим, и не морочьте мне голову своей больной совестью. Следующий материал должен содержать только события, связанные с существом проблемы. Иначе я не гарантирую, положительного отзыва о проделанной работе. Мы ищем ВРАГА! Заткните свою совесть и давайте, наконец, работать. Меня не интересует, как рос Антон Светлов. Важно знать, где и как он видел ее, сколько раз встречался, это понятно?!