Мир приключений. 1984 год - Александр Кулешов

— Это правда? — прошептала девушка. Глаза ее засияли.

И без всякой подсказки нужные слова сами пришли ко мне на язык.

— А знаешь, почему я не стану королем, — спросил я шепотом, наклоняясь ближе к девушке. — Потому что мне очень некогда. У меня есть одно важное-важное дело: я должен сидеть вот здесь, возле тебя, и ждать, когда ты выздоровеешь. Я буду сидеть очень тихо, чтобы доктора не выгнали меня, а если они это сделают, я все равно никуда не уйду, сяду возле твоей двери и буду оберегать твой сон, а по утрам я буду класть возле твоего изголовья охапки самых лучших цветов Земли и буду петь тебе свои самые любимые песни, хотя, если быть честным, петь я совершенно не умею… А когда ты станешь совсем-совсем здоровой, я возьму тебя на руки и унесу отсюда, посажу в дисколет и покажу тебе мою планету. А дома бабушка будет кормить нас лучшими в мире пирогами, которые она испечет специально для тебя и для меня…

Я гладил руку девушки и рассказывал ей о чудесах Земли, и о сидящем в железной клетке Рюделе, и о том, какие красивые глаза у одной моей знакомой девушки, которую зовут Леннада… Я сказал, что теперь она, как и все жители Изумрудной, будет жить долго-долго — не меньше ста лет, и все эти сто лет я буду около нес… Я говорил и чувствовал, как силы возвращаются к Леннаде, как глаза ее приобретают привычный блеск, глубже становится дыхание, уверенней движения.

— Вы волшебник, профессор! — сказал мне на следующий день седой врач — Я не верю своим приборам. Моя пациентка выздоравливает буквально на глазах. Может быть, вы открыли чудесный препарат, способный оживлять умирающих?

— Вы угадали! — засмеялся я. — Вчера я сделал великое открытие. Но я ничего не скажу о нем…

Павел Гусев пришел ко мне без предупреждения, хмуро поздоровался, глядя в сторону. Войдя в комнату, не уселся в кресло, как всегда, а стоял точно столб, молчал и разглядывал потолок.

Он очень изменился за те дни, что мы не встречались. От его веселой суетливости не осталось и следа. Видимо, смерть Тины была для него тяжелым ударом.

— Во всем виноват я, — произнес он наконец. — Это я отдал Волшебное копье Рюделю…

Я молча смотрел на него и не узнавал в нем милого друга Пашку — веселого, беззаботного, самоотверженного. Передо мной стоял совсем чужой человек, подавленный и растерянный.

Всего месяц назад мы сидели с ним и с Тиной в этой самой комнате, смеялись и дурачились. И вот он стоит передо мной, маленький и несчастный, не смея посмотреть мне в глаза.

— Я знал, что Тина любит тебя… Но я тоже ее любил… И когда Рюдель рассказал, что ты будешь биться за нее на копьях и женишься на ней, я решил: пусть не мне и не тебе. Я отдал ему копье и рассказал, как с ним работать. Я же не знал, что он будет убивать этим копьем…

Нет, он по-прежнему ничего не понимал. Для него моя схватка с Рюделем была только битвой за женщину.

— Для чего ты пришел? — спросил я. Наш разговор был бесполезен, и его следовало кончать. — Хочешь извиниться? Разве в этом дело?

— Я знаю, ты меня не простишь. Но попробуй хотя бы понять. Я не мог уступить ее тебе! — Он почти кричал мне в лицо. — Сколько можно во всем уступать? Всё, всё только тебе одному победы на турнирах, восторг болельщиков, улыбки женщин. Да, ты всегда первый во всем — первый в поединках, в Большом и Малом Споре, в науке, и любви! А я тоже хочу быть первым. Чтобы меня несла на руках толпа! Чтобы моему коню бросали под ноги цветы! Чтобы меня целовали красивейшие девушки! Чтобы меня, понимаешь, меня любила Тина! Чем я хуже тебя?

Я смотрел на пего с изумлением. И этого человека я считал своим другом!

— Разреши, я напомню тебе одну мелочь, о которой ты, наверно, позабыл. Выиграв с твоей помощью турнир, Рюдель получал законное право вышвырнуть нас с Изумрудной, чтобы без помех установить там фашистскую диктатуру! Вот оно, твое “ни мне, ни тебе”!

— Я ведь не знал… — только и мог пробормотать Павел. Он был уничтожен.

— А что копье отдавать нельзя, ты тоже не знал? Забыл, что говорит рыцарский кодекс о равном оружии? Кстати, не ты ли помог Рюделю раздобыть робота? Я помню, ты говорил как-то, что твой брат — конструктор роботов…

Гусев повернулся и медленно пошел к двери. Вдруг он остановился и несколько секунд глядел на вазочку, в которой стояла полуосыпавшаяся красная роза, потом стремглав выбежал из комнаты.

Через несколько дней после того, как Леннаду выписали из больницы, Фей сообщил, что нас ожидают на Изумрудной.

Десантный “Гриф” опустился на хорошо знакомую мне площадь перед дворцом, и я сразу попал в объятия многочисленных друзей.

— Вот его обнимайте сколько угодно, — отбивался я, показывая на Петровича. — А нас пощадите!

Я помог Леннаде сойти с трапа — она еще недостаточно окрепла и остерегалась быстрых движении.

— Твои комнаты ожидают тебя, — сказал мне Фей.

Я знал, что моего друга избрали председателем Революционного Совета, что его день расписан по минутам, и был очень благодарен ему, что он все же нашел время повидаться со мной.

— Может быть, сегодня кавалер Алексей все же пригласит меня зайти к нему в гости? — спросила с лукавой улыбкой Леннада. Мы вспомнили, как я прятал от нее Фея, и дружно расхохотались.

— А вот это наш маленький сюрприз, — скатал Фей, когда мы вошли во двор. И я увидел на том месте, где прежде была коновязь, высокий постамент, на котором возвышалась фигура конного рыцаря.

Коня я признал с первого взгляда — это был мой Баязет, но лишь в следующее мгновение понял, что рыцарь — это я. Скульптор изобразил меня в боевой броне, только вместо бургиньота на голове у меня был прозрачный космический шлем. Из-за этого изваяние чем-то походило на изображение Георгия Победоносца, но вместо змея я поражал копьем огромный крест. Удар копья раздробил крест на куски, и теперь он напоминал уже не крест, а разбитую вдребезги свастику.

— Идею подал Летур, — рассказывал Феи. Он нашел такое изображение в книгах своего покойного сына, которые тот привез с Земли. Замысел всем поправился, и принцессы утвердили проект. Это был их первый и последний указ, потому что они обе отреклись от престола и передали власть Революционному Совету. Они сказали, что право выбирать себе мужа им дороже королевского тропа.

— Они правильно сделали! — прощебетала Виола, выглядывая из-за плеча Фея. Она все время шла рядом с ним, держа его за руку. — Выходить за нелюбимого — это, наверно, ужасно!

— Я лучше умерла бы! — согласилась с ней Леннада, и я почувствовал, как милые пальчики девушки крепко стиснули мой локоть…

Во дворце нам встретилась небольшая группа. В окружении вооруженных людей с заложенными за спину руками по коридору шагал дядюшка Теодор. Увидев меня, ресторатор остановился. Выглядел он как облезлый пес, но по-прежнему напускал на себя бравый вид.