Легенда о воре - Хуан Гомес-Хурадо

Ковка креста стала для Санчо настоящим вызовом и хорошей тренировкой перед новой задачей. Украденные монеты были слишком заметными. Король Филипп ограничил их оборот, используя их лишь в платежах монархам и самым знатным персонам. Да и стоимость их была слишком высока, чтобы потратить эти деньги как обычно. Если Санчо попробовал бы ими воспользоваться, альгвасилы тут же схватили бы его на площади Святого Франциска, он не успел бы и "Отче наш" прочитать.

Переплавка золота в маленькие слитки оказалась гораздо более сложной задачей, чем он воображал. Хотя Санчо много раз видел, как работает Дрейер, и даже иногда помогал ему по мелочам, кузнец не обучил его секретам мастерства, ограничившись лишь уроками фехтования. А прочие секреты он унес с собой в могилу, поскольку тайны кузнечного искусства не записывал, но Санчо видел достаточно, чтобы попробовать. Добиться нужной температуры, чтобы расплавить золото, было просто. Он наблюдал, как королевский эскудо исчезает в оранжевом пламени, и это принесло юноше определенное удовлетворение. Гораздо сложнее оказалось залить расплавленный металл в формы и добиться одинаковой формы. Ему понадобилось несколько дней, в память о которых остались многочисленные шрамы на предплечьях, потому что в отличие от стали в золоте появлялись пузырьки, которые в результате образовывали совершенно неожиданные формы. Но Санчо добился своего.

Первый же ювелир, к которому он обратился, лишь нахмурился при виде этих бесформенных слитков подозрительного вида, слишком похожих на рукоять шпаги.

- Вывозить золото из Индий и плавить его самостоятельно - противозаконно, - сказал он, глядя на Санчо поверх очков.

- Это часть золотого канделябра, который завещал мне отец, - ответил Санчо. - Мне пришлось его расплавить - иначе я бы его просто не донес, он слишком тяжелый. Но если вас это не интересует... - он сгреб золотые слитки с прилавка.

- Я не говорил, что меня это не интересует, - поспешно заверил тот, хватая его за руку. - Давайте обсудим цену.

Этот трюк Санчо повторял многократно с разными ювелирами, и в итоге сумел выручить несколько тысяч эскудо. Это было намного меньше, чем стоили монеты, но получить больше, не покидая пределов Испании, было бы всё равно невозможно. Наверное, какой-нибудь флорентийский или генуэзский банкир согласился бы принять сентены, не задавая при этом лишних вопросов, но Санчо не мог рисковать, пускаясь в столь далекое путешествие. А кроме того, деньги ему были нужны именно сейчас, и как можно скорее.

Большую их часть он погрузил в котомку и отнес в то место, где никогда не был счастлив. Подъем по монастырской стене с таким грузом был трудным и опасным. Забравшись ночью через окно в келью брата Лоренсо, он положил котомку с деньгами ему на стол. Как раз закончилась всенощная, во время которой Лоренсо всегда находился в часовне вместе с другими монахами. Едва Санчо собирался уже перелезть обратно через подоконник, как услышал знакомый голос:

- Здесь нечего красть, парень.

- Теперь есть что, - ответил тот, хватаясь за веревку, по которой только что поднялся.

- Подожди, Санчо!

Тот удивленно застыл.

- Вы меня узнали?

Монах поднялся и зажег свечу.

- Я всегда знал, что ты вернешься, мой мальчик, но всё же полагал, что войдешь ты через дверь. Что это? - спросил он, указывая на мешок, который теперь лежал у него на столе.

- Это зависит от вас, падре, - ответил Санчо.

Рука брата Лоренсо коснулась мешка. В его глазах вспыхнуло изумление, когда костлявые пальцы нащупали знакомые очертания.

- Не понимаю... - пробормотал он.

- Я хочу сказать, что содержимое этого мешка может быть плодом греха и результатом грабежа, а может стать хлебом для детей-сирот, которого им хватит на долгие годы. Повторяю, это зависит от вас.

Старик с грустью посмотрел на Санчо.

- Почему ты явился в такой час?

- А сейчас я не понимаю вас, падре.

- Ты мог бы прийти во время службы. И обнаружил бы мою пустую келью. Ты же знаешь наш распорядок, ведь ты долго здесь жил.

Санчо замолчал, поскольку монах был прав. Он ждал этой встречи, обдумывая, что скажет, и что ему ответят. И честно говоря, немного побаивался встречи с монахом.

- Ведь ты пришел, чтобы бросить эти деньги мне в лицо, мой мальчик. Чтобы припереть меня к стене, чтобы соблазнить, как Сатана искушал Иисуса в пустыне. Чтобы заставить меня выбирать.

Молодой человек пожал плечами. Это было действительно так.

- И что же? - спросил он.

- Да благословит тебя Бог, мальчик.

Глаза Санчо широко раскрылись. Такого он никак не ожидал.

- Но...

- Ты знаешь, сколько наших детей умерло во время голода? - спросил монах. - И сколько маленьких могил нам пришлось вырыть в этой промерзлой земле? Бог показал мне, как я ошибался. Настоящим грехом было бы отказаться от твоей помощи из гордыни или высокомерия, мой мальчик. Надеюсь, Христос простит меня, но мне бы хотелось, чтобы все твои грехи остались в прошлом.

Санчо улыбнулся, сел на подоконник и обхватил ногами веревку.

- Прощайте, падре, - ответил он и начал спускаться вниз.

Он успел спуститься на половину высоты, когда монах выглянул в окно.

- Подожди! - на голой шее старика дергался костлявый кадык, когда он напряг голос, чтобы Санчо услышал его слова в ледяном ночном ветре. - Ты хочешь узнать, кто привез тебя сюда?

- В этом нет необходимости! - прокричал Санчо в ответ. - Я уже его знаю, и он сказал мне, что эти шесть эскудо были лучшим вложением в его жизни.

Монах одобрительно улыбнулся и снова вернулся в помещение. Глядя на огромный мешок на столе, он не мог с этим не согласиться.

Четверо на пирсе распили последний кувшин вина в ближайшем трактире. Багаж их был скуден, потому что они собирались создать свою жизнь с чистого листа по другую сторону океана. Хосуэ нес свою одежду и несколько книг, поскольку Санчо учил его читать. Сам Санчо взял свое оружие и остатки денег, которые добыл, продав золотые слитки. Этого количества было достаточно, чтобы пуститься в любую авантюру.

Клара везла с собой два огромных сундука, набитых медицинскими трактатами и всевозможными лекарствами, с которыми она собиралась начать свое дело на новом месте. Ничто больше не держало девушку в Севилье. Она пролила много слез, когда узнала о смерти Каталины, но всё же меньше, чем при прощании с девушками из "Компаса". Неделю назад Хуани, та юная проститутка, с которой Клара познакомилась в первый свой визит, родила сына. Теперь Хуани была вне себя от горя, что Клара уезжает, и та ее понимала. Но теперь перед молодой аптекаршей открывалась дверь в новую жизнь, и она была счастлива. Мечта ее матери о возвращении на родину и ее собственная мечта о свободе теперь сбывались, слившись воедино.