В джунглях черной Африки - Уилбур Смит

Замахнувшись, Пири секунду помедлил, ощутив вдруг укол легкого сожаления. Как настоящий охотник, всякий раз убивая какое-нибудь животное, он предавался легкой грусти, ибо закон племени учил, что все звери, в особенности сильные и хитрые, достойны почтения и уважения.

«Пусть же смерть этого wazungu будет легкой», — вздохнул Пири.

Он крепко сжал мачете, когда за его спиной внезапно раздался тихий голос: — Брось свое оружие, брат мой, или я пущу отравленную стрелу прямо тебе в сердце.

От страха и неожиданности Пири, круто развернувшись, прямо-таки подпрыгнул.

В пяти шагах от него стоял Сепу с луком в руках. Он целился в грудь Пири стрелой с черным от яда наконечником.

— Ты мой кровный брат! — вскричал в ужасе Пири. — Ты созревал в чреве моей матери! Неужели ты выпустишь в меня эту стрелу?!

— Пири, брат мой, если ты думаешь, что я этого не сделаю, то ты большой дурак. Кара-Ки хочет, чтобы я привел к ней этого wazungu живым. И если ты прольешь хоть каплю его крови, моя стрела пронзит тебя насквозь, — сказал Сепу.

— А я буду петь и танцевать вокруг тебя, пока ты будешь корчиться в предсмертных муках, — ядовитым голосом добавила Памба.

Пири мгновенно отскочил назад. Он знал, что можно сговорить на что угодно Сепу, но только не Памбу, его невестку, которую он за это и уважал и одновременно побаивался.

— Мне предложили огромные сокровища, если я убью этого wazungu. — Голос Пири сорвался на визг: — Я разделю с вами поровну. Мне дадут столько табаку, сколько я смогу унести! И я поделюсь с вами.

— Стреляй ему в живот, — бодрым голосом приказала Памба.

Рука Сепу, державшая лук, напряглась; он поправил стрелу и прикрыл один глаз, чтобы получше прицелиться.

— Стойте! — завопил Пири. — Я люблю тебя, моя дорогая сестра! Не позволяй этому старому идиоту убивать меня.

— Я хочу понюхать немножко свежего табаку, — бесстрастным голосом произнесла Памба — И если ты все еще будешь здесь, когда я перестану чихать…

— Я ухожу, — безропотно пробормотал Пири, отступая еще на шаг. — Уже ухожу. — И он мгновенно исчез в густых зарослях. Но как только оказался вне пределов досягаемости ядовитой стрелы Сепу, он заорал: — Старая грязная обезьяна, чтоб тебе сдохнуть…

Сепу и Памба слышали, как Пири в ярости рубил кусты и ветви деревьев, беспрестанно повторяя: «Только такой безмозглый урод, как Сепу, мог жениться на этой старой карге…» Ругань Пири еще некоторое время доносилась из глубины леса, а затем все стихло. И тогда Сепу, опустив свой лук, схватился за живот, заходясь от смеха: — Последний раз я так веселился, когда Пири свалился в ловушку, сделанную им самим, и прямо на спину буйволу! Но тебя он описал очень правильно, моя дорогая жена.

Не обращая никакого внимания на болтовню мужа, она уже спешила к Дэниелу Армстронгу, без сознания лежавшему под кучей листьев. Склонившись над ним, она быстро, но очень внимательно и осторожно, сгоняя веточкой муравьев с лица белого, осмотрела его.

— Придется сильно постараться, чтобы спасти его для Кара-Ки, — тихонько пробормотала Памба, доставая свой мешочек с травами и настоями. — Если я его потеряю, то где найду для нее другого такого?

Пока Памба колдовала около Армстронга, Сепу соорудил вокруг них что-то вроде хижины и развел небольшой костер, чтобы разогнать москитов и подсушить воздух. После чего присел на корточках у входа, наблюдая за тем, как трудится его жена.

В племени бамбути Памба умела врачевать лучше всех, и ее пальцы проворно бегали по спине Дэниела, пока она промывала рану и накладывала мазь из целебных корешков и трав. Затем Памбе каким-то образом удалось влить в рот Дэниела немного горячего настоя и заставить проглотить его. Это лекарство должно закрепить кишечник больного и хоть немного восполнить потерю жидкости организмом.

Ухаживая за Дэниелом, Памба не переставая нашептывала ему на ухо какие-то бодрые слова, и ее ожерелье из бусинок и отполированных кусочков слоновой кости при этом тихонько позвякивало.

Через три часа Дэниел пришел в себя. Разомкнув отяжелевшие веки, он, как в тумане, увидел над собой двух маленьких стариков.

— Кто вы? — с трудом проговорил он на суахили.

— Я Сепу, — ответил старик. — Знаменитый охотник и мудрейший из мудрейших среди всех бамбути.

— А я Памба. Жена величайшего из болтунов и лгунов в лесах Убомо, — со смехом сообщила женщина.

К утру кишечник Дэниела пришел в норму, и он смог съесть кусочек обезьяньего мяса, тушенного с травами по особому рецепту Памбы. Еще через день рана на спине стала затягиваться, и Дэн почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы идти в Гондалу.

Сначала он шагал медленно, опираясь на палку. Ноги стали как ватные, сильно кружилась голова. Памба проворно двигалась рядом, беспрерывно болтая. Время от времени она переставала щебетать и начинала весело смеяться, заражая своим весельем Дэниела. Сепу исчез в зарослях, отправившись на поиски добычи.

По отрывочным описаниям пигмеев Дэниел уже догадался, кто такая таинственная Кара-Ки, пославшая их спасать его. Тем не менее он попытался выспросить поподробнее.

— Кара-Ки очень высокая, — сообщила Памба, и Дэниел только вздохнул, поняв, что все люди на свете кажутся бамбути высокими. — И у нее длинный тонкий нос, — добавила его спасительница.

Сами бамбути отличались широкими и плоскими носами, и потому портрет, нарисованный Памбой, безошибочно подошел бы любому wazungu. Оставив тщетные попытки услышать что-то вразумительное о Кара-Ки, Дэниел молча зашагал вслед за старой женщиной.

Ближе к сумеркам из леса снова вынырнул Сепу. На плече он тащил тушу маленькой лесной антилопы дукер. В этот вечер трое путешественников устроили настоящий пир, поджаривая над костром кусочки печени и мяса антилопы.

Утром Дэниел почувствовал себя настолько хорошо, что шел уже без всякой палки и гораздо быстрее, чем прежде.

В Гондалу они прибыли на следующий день. Пигмеи и словом не обмолвились, что они уже на месте, и, когда они внезапно вышли из леса, Дэниел застыл на месте от изумления. Его взору открылась восхитительная картина цветущих садов и журчащих ручьев на фоне белоснежных горных вершин у самого горизонта.

— Дэниел! — радостно воскликнула Келли Киннэр, когда он появился на ступенях веранды.

И Дэниел, не успев опомниться от неожиданности, поймал себя на мысли о том, что очень рад снова видеть эту женщину. Она загорела, казалась энергичной и вообще выглядела весьма соблазнительно, хотя улыбалась чуть сдержаннее, чем во время их первой встречи.

— Я жутко волновалась, что Сепу не успеет… — сказала она, пожимая ему руку. Но тут же оборвала себя на полуслове. — О Господи, у вас ужасный вид. Что, черт побери, с вами стряслось?