Среди самцов - Фиона Уолкер

Калум поджидал их в старой конюшне. В бриджах, высоких сапогах и в своей непременной кожаной шляпе «а-ля пикадор» он выглядел просто уморительно. Куртка у него на спине была испачкана грязью, что свидетельствовало о неоднократных падениях с лошади, но на губах у него, однако, играла победная улыбка.

— Входите и посмотрите на этих красавцев, — сказал он. — Это же настоящие «арабы». Стройны, как джейраны, и быстры, как ветер.

Повосхищавшись лошадьми, которых звали Драм и Симбел, сколько положено, Одетта и Джимми, взявшись за руки, направились к дому.

— Выпьем по глоточку — и вернемся на мельницу, — прошептал Джимми.

Сид угощала гостей виски и беспрерывно говорила, не давая никому и слова вставить. Сначала она вспоминала о своем геройском поведении на кухне в Фермонсо-холле, а потом переключилась на лошадей.

— Может быть, мне подарить Драм и Симбел Лидии на свадьбу? — спросила она у Одетты. — Представляешь, какой Лидия с Финли произведут фурор, когда подъедут к Фермонсо на этих красавцах.

— Можете не сомневаться, фурор они произведут — особенно когда потопчут кого-нибудь из гостей, — рассмеялся Джимми в ответ на ее слова.

— К тому же от них будет вонять конюшней, — заметила Одетта. — А жениху и невесте это не пристало.

— Это верно, — пробормотала Сид. — В таком случае забудем на время о лошадях и поговорим об арендной плате.

— Поговорим, — согласно кивнула Одетта, глядя, как Калум отмеряет Джимми щедрую порцию виски. — С деньгами у меня сейчас туго, но думаю, что пятьдесят фунтов я наскрести смогу.

— Ты предлагаешь мне пятьдесят фунтов? — переспросила Сид. — Вот что, дорогуша, — проникновенно сказала она, придвигаясь к Одетте. — Ты отлично знаешь, как я к тебе отношусь. Будь моя воля, я с радостью позволила бы тебе жить на мельнице бесплатно. Обстоятельства, однако, складываются таким образм, что назначить плату мне все-таки придется. Исходя из размеров помещения, которое ты занимаешь, я думаю, что легко мы сойдемся на ста пятидесяти фунтах.

— В месяц? — спросила Одетта.

— В неделю.

— По-моему, за сто пятьдесят в неделю можно снять не мельницу, а рыцарский замок, — сухо сказал Джимми.

— Это уникальная мельница. Такой нет во всей округе…

— Цена уникальная, а не мельница, — закатив к потолку глаза, пробасил Джимми. — Впрочем, все это не существенно, так как отныне Одетта будет жить у меня.

— Что?! — чуть ли не в унисон спросили Сид и Калум.

— С завтрашнего дня Одетта будет жить со мной — вот что!

Одетта открыла было рот, чтобы запротестовать, но через секунду снова его закрыла. К чему эти глупые протесты? Она любит Джимми, Джимми любит ее, ферма Сиддалс ей нравится. Почему бы ей и впрямь не пожить там некоторое время?

— Стало быть, детка, сегодня у нас прощальный вечер? — с театральным надрывом произнесла Сид. — Надеюсь, ты будешь хотя бы изредка вспоминать, что это я пришла тебе на помощь в трудную минуту?

— Я буду вас вспоминать, Сид. Обязательно, — сказала Одетта и поднялась. — Вас — и все то, что вы для меня сделали.

— Да, не скрою, я немало сделала тебе хорошего, — сказала Сид, расплываясь в довольной улыбке. — И сделаю еще столько же, если понадобится…

— Ловлю вас на слове, — торопливо проговорила Одетта. — Есть одна вещь…

— Продолжай, — доброжелательно кивнула Сид. — Не стесняйся. Чем еще я могу тебе помочь?

— Это глубоко личное, — скромно потупив глаза, пробормотала Одетта.

Сид сложила на груди руки и приготовилась слушать. Вне всякого сомнения, она была заинтригована подобным вступлением. Одетта, продолжая разыгрывать сильное смущение, молчала.

— Ну же, не тяни, — стала торопить ее Сид, которая сгорала от любопытства. — Если тебя смущают мужчины, то мы их сейчас выпроводим. — Сид повернулась к Джимми и Калуму и повелительно сказала: — Этот разговор не предназначен для мужских ушей. Поэтому, джентльмены, прошу вас удалиться с кухни.

— Как скажешь, — пожал плечами Калум, а потом, посмотрев на Джимми, негромко произнес: — Пошли, что ли? Мне тоже нужно шепнуть тебе несколько слов наедине.

Когда Одетта объяснила, что ей нужно, Сид просто закатилась от смеха. Она смеялась долго — пока у нее на глазах не выступили слезы.

— Никогда бы не подумала, что в твоей хорошенькой головке могут возникнуть подобные мысли, — призналась она. — Но надо сказать, ты на этой неделе в ударе и не устаешь меня поражать.

Одетта и помыслить не могла, что Сид отнесется к ее затее столь благосклонно.

— Вы хотите сказать, что ничего против этого не имеете?

Сид с минуту подумала, потом покачала головой и сказала:

— Почему я должна быть против того, чтобы напомнить широкой публике о его разнообразных талантах — пусть даже и таким экстравагантным способом? По счастью, я никогда ничего не выбрасываю, поэтому мы наверняка разыщем то, что тебе требуется. Так сколько пар, ты говорила, тебе нужно?

— Как думаешь, о чем они там договариваются? — спросил Калум у Джимми, когда они остались наедине.

— Кто ж поймет этих женщин? — пожал плечами Джимми.

В комнате на почетном месте стоял новенький компьютер с огромным монитором, который установил там Калум.

— Покажи-ка мне еще разок, как управляться с этой машиной, — попросил Джимми.

Калум взялся за «джойстик» и продемонстрировал ему, как действует игровая приставка. Джимми никогда особенно не интересовался компьютерными играми, и Калум знал это. Погоняв немного по треку гоночную машину и попав в очередной раз в «автокатастрофу», Джимми оставил «джойстик» в покое и произнес:

— Давай выкладывай, что тебе надо. Говори скорей, поскольку я долго сидеть здесь не намерен. Нас с Одеттой ждут важные дела, которые не терпят отлагательства. — На лице у Джимми проступила широкая, счастливая улыбка.

— Я хочу, чтобы ты согласился на условия Ронни Прайэр, — медленно, чуть ли не по слогам сказал Калум. — Подпиши с ней договор. Что тебе стоит?

Джимми покачал головой:

— Я этого делать не стану. К тому же, если мне не изменяет память, все съемки в Фермонсо проходят с благословения Одетты и находятся в сфере ее юрисдикции.

— Кто же спорит? Но дело в том, что она никогда тебя об этом не попросит. Так что мне приходится брать эту миссию на себя.

— У меня нет ни малейшего желания обессмертить себя с помощью телевидения, — сказал Джимми. — Такой способ заложить свою душу дьяволу кажется мне слишком дешевым и пошлым.

— Слишком высоко себя ставишь. Ты — не Фауст, а Ронни Прайэр — не Мефистофель. Речь идет об обыкновенном развернутом интервью — всего-навсего. Если согласишься, обещаю вернуть тебе рисунки Пикассо, чего бы мне это ни стоило. Я даже вставлю их в рамки, чтобы Одетта не смогла прочитать того, что написано на их обратной стороне. Более того, я даже оставлю за тобой твои десять процентов прибыли от проекта.