Вольный Флот (СИ) - "sgtmadcat"

– Документы, как я сказал, надо будет ещё изучить, но дневник Иваркина содержит записи, подтверждающие, что он санкционировал атаку на «Фелицию» и берет на себя всю ответственность за последствия. Поэтому обвинения в дезертирстве и военном преступлении с вашего сына мы снимем. Насчёт «вернуть», правда, пока обещать не могу, но сделаем что сможем.

– Ну что, товарищ майор – мчим в управу? – осведомился Гриша.

– Погоди… – Коваль устало улыбнулся, – Нам ещё шкаф назад задвигать.

– Да бросьте! – Клавдия замахала на них руками, – Там пылюку вытереть надо, раз уж сунулись, да и вещи перебрать. Ох, радость-то какая! Пойду соседям расскажу!

– Погоди Клава, – Авсен замахал руками, – Может нельзя пока? Дело-то такое – государственное.

– И шо? Я этого пятнадцать лет ждала – выслушивала за спиной всякое! Нет! Я молчать не буду!

Клавдия Николаевна выскочила наружу, откуда немедленно донеслось: «А! Людка – вот ты где, падла! Иди-ка сюда – у меня есть пара слов тебе за моего мальчика сказать! Ты на него наговаривала? Ну во я тебе сейчас устрою!».

Вздохнув, Турухаев беспомощно развёл руками.

– Ну… С этим ничего не поделать.

– Ничего – мы понимаем. Спасибо за сотрудничество, – Коваль пожал ему руку, – Мы, пожалуй, поедем.

– А вы… – Гриша следом за Майором тоже пожал руку Турухаеву, – Когда немного все успокоится, найдите время заглянуть к нам. Попробуем вспомнить, кто у вас останавливался, может, найдём того кого они послали тут порыться.

– Непременно – я всегда рад помочь… – Авсен немного помялся, – Вы уж извините Клавдию… Ей так сложно было все эти годы.

– Понимаю. Ничего страшного – пускай…

Ободряюще улыбнувшись, Гриша вышел на улицу, где его уже ждал Коваль. День был выходной, поэтому вопли Клавдии Степановны собрали достаточно большую толпу зрителей, от которой отделился пожилой мужичок и комкая в руке картуз, бочком подошёл к ним.

– Я извиняюсь, товарищи, а шо, собственно, происходит?

– Все в порядке, дядь Саш.

– Просто Клавка голосит, шо докУменты нашлись, которые шпиен покрал, и шо те документы свидетельствуют, шо её сынок не виноватый?

– Да, примерно так все и обстоит, – Гриша весело подмигнул ему и сел за руль, – Остальное секрет… Уж извиняй.

– Дела…

Мужичок почесал лысину и, проводив взглядом отъехавшую машину, вернулся к остальным.

– Ну чё там? – нетерпеливо осведомилась растрепанная женщина, теребя фартук со следами муки.

– Че-че… Посодют тебя, Людка, вот чё.

– Это почему-й то меня посодют?

– А шоб не болтала шо попало про честных людей.

– Дак кто-ж знал то? Все говорили…

– Вот говорили все, а посодют тебя… А если узнают, шо ты сахар со столовой таскаешь, то ещё и расстреляют.

– Это кто это сказал, шо я таскаю?

– Все говорят! – мужичок довольно оскалился, демонстрируя золотую фиксу, – Как Петрова дежурит, так у ней чай сладкай. А как ты – так шиш!

– Да брось ты ещё тут глупости рассказывать, – возмутилась Людка, но как-то неуверенно.

Это не укрылось от внимания окружающих. Крепкий высокий рыжеволосый парень подмигнул дяде Сане и согласно закивал.

– Таскаешь-таскаешь! Жена сама видела.

– Да то остатки! Не выбрасывать же!

– Во-от! А куда таскаешь? Ладно бы на самогон, так нет! Когда мать твоя делала – прям мед был! Ни похмелья, ни запаха. А опосля твоего башка раскалывается. Вывод? Не на сахаре ставишь! Куда тогда деваешь?

– А твоё какое дело? Мож сама ем?

– Мож и ешь. А мож и продаешь, а на эти нетрудовые доходы иностранную ахентуру спонсируешь. Ты смотри – доберутся до тебя.

– Да ну тя – такое говоришь! – возмущенно пихнув его в бок, Людка поспешила ретироваться.

– Убежала! Правда глаза колет, да, дядь Саня?

– А то!

– Дураки вы… – молодая женщина взяла рыжего за рукав и потащила прочь, – Взяли напугали человека.

– Да ладно тебе, Ленка! Мы ж шуткуем.

– Ты, шутник, лучше б половики вытряс. А то зубы скалить всегда первый, а как по дому работать, так не допросишься. Пошли – я там лещика купила.

– А пиво?

– И пиво. Но сперва – половики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

…

День подходил к концу. Завершив все дела, Коваль и Гриша прогулочным шагом шли по Вечерней Набережной, которая, как следовало из названия, была популярным местом вечерних прогулок горожан. По ней туда-сюда, под звуки игравшего на летней сцене духового оркестра, неторопливо прогуливались парочки. Одинокие девушки со скучающим видом сидели на скамейках, ожидая смельчаков, которые рискнут подойти и завязать знакомство.

Периодически в толпе мелькали стайки одетых в парадную форму курсантов, которым дали увольнение в город. Они шумно обсуждали своё распределение, слышались подколки в адрес тех, кому выпало ехать в места считавшиеся незавидными и ответные реплики в стиле: «В холода съеживается не только писюн, но сроки между званиями. Я «каперанга» получу и к тебе с проверкой приеду – я ведь все припомню.». Скользивший мимо с показной ленцой сытой акулы патруль искоса наблюдал за курсантами, следя чтобы те на радостях не перешли границу дозволенного.

У фонтана давали «номера» парочка оборванцев. Один наяривал на старенькой гармошке, второй, обходя с кепкой народ, без умолку декламировал незамысловатый текст.

– Эх, граждане-товарищи, не проходите мимо. Сегодня в программе гармонь и мои пантомимы. Насильно вас не держим, но дальше – причал. Там представление ещё хуже: поверьте – проверял.

Я – Жора, а с гармонью Егор. Держим прямой путь с кудыкиных гор. Устали с дороги – сил нет. Но сперва представление, а потом – обед. Бесплатно нас кормить никто не собирается. Так что у нас тут проблема намечается.

Кому не жалко – дайте монет. А то так жрать хочется, что сил нет. Кто дал – тому желаем здоровья. А кто зажал – тот жопа коровья.

Через толпу протиснулся милиционер, встал в первом ряду и, когда декламатор с кепкой дошёл до него, показал ему кулак.

– Работникам органов наше почтение, но нас застали на месте преступления. Егор – самое время играть отступление.

Гармонист заиграл «Марш уходящих кораблей» и под эту мелодию и хохот зрителей парочка скрылась в ближайших кустах. Милиционер, удовлетворенно кивнув, огляделся и заложив руки за спину неторопливо зашагал дальше.

В конце набережной находился пляж. Расположившийся на нагретом песке народ наслаждался теплом вечернего Ореола. Дальше от воды, на травке среди кустов, уже горели костры, вкусно пахло печеной картошкой и шашлыком, а пожилой пузатый дядька в распахнутой рубашке тащил, бережно прижимая к груди, две больших банки с разливным пивом. Коваль сошёл с гранитных плит на горячий песок, подошёл к воде и некоторое время задумчиво постояв, снял туфли, закатал штанины форменных брюк и побрёл по краю прибоя.

– Хорошо тут у вас…

– Это да – согласился Гриша, который крутил головой, рассматривая девушек, – Хотя в столице, поди, не хуже.

– Там погода не та. И людей больше.

– А мне нравится, когда много народа. Так оно веселее. А то у нас, как сезон закончится, город будто вымирает. В будни никого на улицах – все на работе. Военные тоже в своём хозяйстве. Пара бабок сидит на завалинке и все.

– Ну вам-то скучать некогда, наверное.

– Да – у нас всегда что-то да есть, но все равно. Хочется движения.

– Эх, Гриша – бойся своих желаний. Сбудутся – за голову схватишься. Я вот тоже в своё время хотел мир посмотреть…

– Я так понял, не понравился он вам?

– Понравился. Но дома все равно лучше…

– А где были – если не секрет?

– Из не секретного только Црев могу назвать, – улыбнулся Коваль, – Красивый город…

– Так он же наш?

– Тогда был не наш…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– О как! А я самое дальнее – до Уваровска доезжал. Там уже тайга начинается. Ух, я вам доложу, поездочка! Потом месяц за «баранку» сесть не мог!

– А почему не поездом?

– Да потому что деятеля одного искали. А он на месте не сидел – все время переезжал. И, главное, аккуратно так – на попутках, товарняках. А мы – за ним. Так, считай через полстраны и проехали, пока под Уваровском его ВОХР не изловил при попытке на поезд прыгнуть. Обратно уже, понятно, на поезде – он в спецвагоне, мы с машиной – на платформе. Мне наши сочувствовали, а я наоборот доволен был. Виды с неё шикарные, воздух свежий, – Гриша потянулся раскинув руки, – У меня с собой керосинка была, на ней еду готовил, чай кипятил. Считай как в походе, только едешь ещё. Пока до сюда доехали, обжился – навес, скамейка, нужник… Еще бы чуть и дом ставить начал.