Полное собрание сочинений. Том 17 - Л Н. Толстой

Д. И. Тихомиров. Какие же из этих букв дети скорее других начинают писать?

«Гр. Л. Н. Толстой. Они одинаково скоро пишут как те, так и другие».

Д. И. Тихомиров. Все упражнения у вас ведутся в известном порядке, в системе?

«Гр. Л. H. Толстой. Всякий учитель сам сможет легко заметить, чтò трудно дается ребенку, и тогда он увидит, что следует остановиться».

Д. И. Тихомиров. Звуковой метод состоит в том, что он начинает не с отдельных звуков, а с целого слова, которое делится на слоги и из них выделяются звуки... Здесь ученик, знакомясь со звуком, знакомится и с процессом разложения слов на звуки и с процессом слияния звуков.

«Гр. Л. H. Толстой. А если он забудет звук?»

Д. И. Тихомиров. Он не может забыть его. Раз ученик знаком с процессом разложения, то он не может забыть звук; учитель может напомнить ему, приводя слово, из которого легче всего выделяется этот звук... Существенная важность звукового метода состоит в том, что он идет от известного к неизвестному, доводит ученика до разумения процессов чтения и письма вполне естественно. По этому способу ученик занимается вполне самостоятельно — пишет ли, читает ли он слово, он знает, чтò он делает.

«Гр. Л. Н. Толстой. Я хотел бы более подробно анализировать звуковой метод. Вы так легко коснулись его, что я всё-таки не могу его хорошо понять. В Германии мне пришлось присутствовать на уроке немецкого педагога, который обучал детей по звуковому методу. Так детям дают нарисованную рыбу с подписью Fisch и говорят, что первая буква будет голова, вторая тело, а третья хвост. Если этот немец думал, что этим он всё объяснил детям, то он вполне ошибается, и я боюсь, что в звуковом методе часто бывает то же самое. Если педагоги думают, что они выдумали новый, легчайший способ, где ученик доходит до всего путем анализа, это не облегчает, а затрудняет ученика, и если педагоги думают, что анализ помогает детям, то это радует только самого учителя, а не учеников».

Д. И. Тихомиров, отвечая на вопросы Толстого, более подробно излагает способы, употребляемые педагогами звуковой школы, при обучении детей грамоте.

«Гр. Л. Н. Толстой. Когда я привел в пример способ немецкого педагога, то услыхал следующее возражение со стороны г. Тихомирова, что это дело минувших дней. Услыхав это, я думал, что упустил что-нибудь из виду, но в том, что мне пришлось сейчас слышать, я не вижу ничего нового против способа немца-педагога. Я начну тем же самым, чем начали и вы. Вы сказали, что идете от известного к неизвестному, но это не правило, а необходимость, потому что невозможно итти от неизвестного к известному, а потому мы необходимо должны пользоваться тем же самым способом. Когда 8, 12-летние ученики приходят в школу, то вы начинаете свои занятия с ними обращением их внимания на то, что содержится в комнате, чтo их окружает. Вы их спрашиваете о таких предметах, которые им уже давно знакомы, а потому на такого рода вопросы вам ответит и самый неумный ученик. Затем вы говорите, что начинаете свои занятия с бесед; но я их считаю положительно вредными, так как для того, чтобы беседа не была скучна, от учителя требуется гениальность; дальше вы даете детям слово ау, заставляете называть и спрашивать, чтò слышно в начале этого слова и чтò — в конце, а этого-то слова, собственно, они и не поймут. Мне не раз приходилось видеть такого рода примеры: мальчику давали слово и затем спрашивали, чтò стоит в начале и чтò в конце, но он не мог ответить. Для того, чтобы уяснить ему, вы должны сказать это слово протяжно: a-у. Следовательно, вы точно так же должны назвать ему звуки, как делаю это я, показывая ему на стене. Объясняя детям согласный звук с, вы им даете слово ус. Он знает звук у, но никак не узнает, чтò стоит в начале и чтò — в конце, пока вы не сделаете того же самого и не скажете: у-c; а произнося так слово, вы опять-таки не минуете того же самого, что делал я в своем способе, потому что вы согласный звук с произносите с твердым знаком. Далее вы переходите к целому ряду упражнений и бесед: но все эти беседы только одурачат ребенка, оттолкнут его и возбудят недоверие родителей к учащим, потому что они видят, что ребенок их учится, а всё-таки ничего не знает. И вот, наконец, через три недели ребенок приходит домой и на вопрос родителей, чтò ты выучил? чтò знаешь? ребенок отвечает: звук у. То же самое, что мы с ним говорили сначала, к тому же самому приходите и вы, но только через некоторый промежуток времени. Таким образом основным отличием звукового метода будет медленность, а в противоположность этому, в моем способе — быстрота. Если допустить при занятиях по звуковому методу возможность анализа, то мы неизбежно придем к высшей философии. Это было бы то же самое, если-бы при первоначальных занятиях арифметикой стали учить детей.... корни; как то, так и другое — одинаково неразумно и не свойственно детскому возрасту».

Д. И. Тихомиров, не соглашаясь с Толстым, считает, что при применении звукового метода ученики постепенно подготовляются к сознательному отношению к словам, путем предварительных бесед, которые вовсе не требуют от педагога особой гениальности и вместе с тем очень привлекают детей.

«Гр. Л. H. Толстой. Я остаюсь при своем мнении, потому что во всем том, что было высказано, я не нахожу доказательств, говорящих в пользу звукового метода. Замечу еще, что мой способ есть способ народа русского, я ему выучился у народа; я охотно перешел бы на сторону звукового метода, если бы опыт показал мне искусство соединения ъ и ь. Вопрос же о беседах и развитии — это вопрос, который не относится к делу. Я, как учитель, должен в этом случае только отвечать потребностям народа; родители требуют от учителя, чтобы он научил ребят читать и писать так, чтобы они могли прочитать указ, написали письмо; а о развитии родители не просят, за это жалования не платят; следовательно, учитель и не имеет никакого права развивать учеников».

За этим следуют речи Н. П. Горбунова, Ф. Н. Королева, М. А. Протопопова, Н. П. Малинина, И. А. Вертоградского, Ф. Г. Савенко, Ф. И. Егорова. Защитники звукового метода в особенности настаивали на развитии, которое, по их мнению, дает звуковой метод, а обвиняли способ гр. Л. Н. Толстого в отсутствии этого развития. В этом отношении многие из оппонентов гр. Толстого пошли далее и приписали ему вообще нежелание давать детям в школе какое-либо развитие, а только одно умение прочитать и написать, к чему гр. Толстой дал отчасти повод, заявив, что цель его способа единственно — научить поскорее читать и писать. Приводим заключительные слова Ф. И. Егорова, на которые возражает Л. Н. Толстой.

Ф. И. Егоров. Я желал бы знать, действительно ли гр. Толстой отвергает всякое развитие в обучении и сводит его к одной цели — дать детям несколько навыков, пригодных в жизни, или полагает только обращать внимание на эту сторону обучения лишь впоследствии, после обучения грамоте.

«Гр. Л. Н. Толстой. Я не считаю себя в праве давать какое-либо развитие, потому что всякое развитие предполагает собою известное направление. В школу отдают детей, не для того чтобы развить в каком-нибудь направлении, а чтобы научить их чтению и письму. Мы можем смело учить тому, чтò не имеет вредного направления. Под развитием понятий я не разумею такого развития, которое, напр., дается при изучении арифметики, но известное направление ума, характера, которое не должно себе находить места в школе... Я допускаю в народной школе только математику и грамматику, так как преподавая эти предметы я могу избежать всякого направления. Арифметика не может иметь того вредного направления в смысле политическом, тогда как обучая, например, истории и зоологии вы можете оказать вредное нравственное влияние, смотря по тому, какой материал вам дан. Естественный материал, который может подлежать изучению детей в школе, это наша образцовая литература».

Ф. И. Егоров заметил, что при подборе образцов можно влиять на развитие детей в нежелательном направлении.

«Гр. Л. H. Толстой. Но всё-таки не в такой степени, как преподавая естественную историю и историю».

Ф. И. Егоров считает необходимым не только развитие логического мышления в области математики и языка, но и в области других понятий.

«Гр. Л. H. Толстой. Но на развитие можно взглянуть различно».

В прения вступают К. К. Мазинг, В. А. Бронзов, Ф. Н. Королев, Н. П. Малинин — краткими возражениями на предыдущие речи названных лиц. Председатель И. Н. Шатилов считает, что окончательное решение вопроса о преимуществе того или другого метода для обучения грамоте можно решить только при помощи опыта, и поэтому предлагает Комитету просить Л. Н. Толстого дать несколько наглядных уроков по его методу.

«Гр. Л. Н. Толстой. Я готов к услугам Комитета».

По предложению Председателя, Комитет постановил произвести показательный опыт обучения грамоте 16 и 17 января 1874 г. в школе при фабрике Ганешина.1183