Топить в огне бушующем печали. Том 1 - Priest P大
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сюань Цзи на провокацию Шэн Линъюаня ничем не ответил. А про себя решил, что пора бы уже привыкнуть, что этот древний демон порочен до мозга костей. И вообще, современная молодежь и не такие пошлости смотрит. Покажи кому из древних нынешние фильмы – так их удар хватит! Так чего трястись и переживать?
Успокоив себя этими соображениями, представитель «современной молодежи» неловко поднялся и отозвал цепочку, обмотавшуюся вокруг душевой лейки. Так случилось, что прямо под рукой Сюань Цзи оказался мини-бар. Прислонившись спиной к шкафу, он на ощупь открыл дверцу холодильника, достал оттуда банку пива, вскрыл и, старательно отводя глаза от распрекрасного Шэн Линъаюня, сделал первый глоток.
Только после этого Сюань Цзи холодно заметил:
– Очень жаль, ваше величество, но вам предстоит трудный путь перевоспитания. Пора познакомиться с ценностями новой Поднебесной. Короче говоря, руки-ноги у вас есть, и вы сами давно не ребенок. Вам что, не стыдно заставлять других вас обслуживать и обхаживать? По каждой мелочи дергать?
– Хм… – хмыкнул Шэн Линъюань и в задумчивости поднял лейку душа, которую Сюань Цзи уронил на пол, – из нее до сих пор хлестала вода. Подставив руку и проверив, горячая ли она, бывший император повернул смеситель в сторону синей отметки. При этом Шэн Линъюань держался совершенно спокойно и уверенно, как будто совсем не волнуясь, что на него могут пялиться. Наконец он спросил: – И почему же мне должно быть стыдно?
От этого вопроса в горле Сюань Цзи снова запершило, и он поспешил сделать еще глоток ледяного пива, чтобы сохранить свой праведный и серьезный настрой. С видом глубоко порядочного человека он стал отчитывать Шэн Линъюаня:
– Да вы, эксплуататоры старого общества, только тем и занимались, что угнетали трудовой класс. Свое счастье вы строили на костях, а еще спрашиваете, почему вам должно быть стыдно! В мире столько достойных занятий, а вам лишь бы в благах утопать! Купаетесь в роскоши, кутите без оглядки, да еще и возомнили, будто выше других! Да разве это дело? И вообще, все люди равны! Так с чего бы другим вам прислуживать?
– Пища и послушание, по заслугам – награда. Вот и все, что нужно слугам, – без запинки, как хорошо выученный урок, выдал Шэн Линъюань. – Ты здесь живешь, так отчего самому застилать постель и мести пол?
– Э-э-э… – презрительно протянул Сюань Цзи. – Без зарплаты даже не пытайтесь мною командовать!
Что значит слово «зарплата», Шэн Линъюань вполне понял из контекста, поэтому возражения Сюань Цзи его ничуть не смутили. Захватив пальцами прядь и поглядев на кончики волос, он лениво поинтересовался:
– Тогда скажи, чего ты желаешь? Возможно, у меня это есть.
Сюань Цзи аж затрясло от гнева: неужели этот тип заплатит любую цену, лишь бы самому не мыть голову?!
Про себя он также решил, что пиво в мини-баре настолько отвратительное и сухое, что можно поперхнуться. В очередной раз прочистив горло, Сюань Цзи стал проповедовать новые ценности дальше:
– Ваше величество, вам нужно раз и навсегда усвоить, что обслуживать себя не могут разве что больные да раненые, увечные да немощные. Они-то да, нуждаются в уходе и заботе. Так к какой категории относитесь вы?..
Пока он настойчиво вещал, Шэн Линъюань, подхватив лейку, попытался сполоснуть волосы. Но когда поднял руку, случайно напряг мышцы на груди и тем самым разбередил свежую рану. От этого он, конечно, не вскрикнул, а только тихо вздохнул. Заметив его боль, Сюань Цзи осекся.
Ах да, его категория – «раненый».
Сюань Цзи и сам не понял, как его праведный гнев рассеялся без следа, а сам он смирился со своей участью слуги. Немного поколебавшись, он закатал рукава и штанины, отыскал пульт от кондиционера, поднял температуру в номере еще на несколько градусов и решительно направился в ванную. Что ни говори, а этот человек недавно закрыл его собой.
Подойдя к Шэн Линъюаню и отобрав у него лейку, Сюань Цзи с каменным лицом и сжатыми челюстями сурово мотнул головой в сторону ванны. Дождавшись, когда бывший император туда заберется, Сюань Цзи принялся за дело, строго следуя завету «не смотреть на то, что чуждо ритуалу».
– Договорились, я вымою тебе голову, – неохотно выплюнул он.
Каково приходится парикмахерам, что день ото дня моют десятки чужих голов, Сюань Цзи даже не представлял. Возможно, когда через твои руки проходит столько людей, тебе уже абсолютно плевать, кто они такие. Вот только сам Сюань Цзи с его непонятными пристрастиями таким хладнокровием не отличался. В голове был полный бардак. Как говорится, «душа мечется как обезьяна, мысли скачут как кони».
Конечно, теперь такие переживания не в моде, и в тех же романах буквально с первых глав герой и героиня мечтают только об одном – как бы поскорее обзавестись потомством, словно на круглом, как мяч, пузе свет клином сошелся. От этого в книжной романтике многое становится скучным и пресным, прямо как в жизни, где все напряженно учатся или работают в поте лица. Всегда и везде парочки стремятся поскорее перейти прямо к делу, чтобы быстренько перепихнуться и разбежаться навсегда, либо чтобы усесться потом рядышком и начать подсчитывать общий семейный бюджет – ни дать ни взять парочка бухгалтеров, что ведут задушевную беседу, соприкоснувшись коленками.
Но от этой прозы жизни испаряется тонкая романтика, особая красота, и отчего-то все притягательное и загадочное в человеке уже подается как какое-то зло.
Что касается Сюань Цзи, то в человеческом теле его привлекали две детали, которые он считал источником тонкой красоты и очарования: это кисти рук и длинные волосы. И последний фетиш вполне себе обыденный, ведь с глубокой древности волосы назывались «шелком любви», а их особую ценность подтверждает тот же обычай сплетения волос.
Как назло, волосы у Шэн Линъюаня были поистине роскошными – густыми и бесконечно длинными. Намокнув, они оплетали пальцы Сюань Цзи мириадами шелковых нитей, и ему казалось, что так он касается бесчисленного множества переплетенных чужих мыслей…
Естественно, Сюань Цзи понимал, что его любование родилось из сугубо личных тайных пристрастий, не слишком одобряемых обществом. И пялиться на чужие волосы – это грубо нарушать этикет, а многоуважаемые Тони-парикмахеры такой наглости себе не позволяют, а иначе как бы они работали?
Обидно только, что он единственный
